Пятый свидетель - Майкл Коннелли

— Я не к вам обращаюсь, мисс Фриман.

Прежде чем задать свой последний вопрос, я долгим взглядом обвел присяжных.

— Чтобы подвести итог, сэр: нашли ли вы вместе с членами вашей бригады в том гараже хоть какую-нибудь кроху улик, связывающих Лайзу Треммел с этим преступлением?

— В гараже? Нет, не нашли.

— Благодарю вас, тогда у меня к вам вопросов больше нет.

Я знал, что Фриман во время повторного допроса может дать мне сдачи, спросив Робертса о молотке с кровью Бондуранта на нем и о найденной в гараже моей клиентки туфле с пятнышком его же крови. Робертс участвовал в осмотре обоих этих мест. Но, по моим предположениям, она этого делать не собиралась. Хореографию своего балета она разработала до мельчайших деталей, и изменить в ней что-то теперь означало сбить с ритма весь спектакль, рискуя ослабить эффект последней сцены, когда все фрагменты должны будут сложиться в единую картину. Она слишком опытна, чтобы пойти на такой риск, и предпочтет получить несколько шишек теперь, чтобы в конце нанести нокаутирующий удар.

— Мисс Фриман, у вас есть еще вопросы к свидетелю? — спросил судья, когда я вернулся на свое место.

— Нет, ваша честь. Больше вопросов нет.

— Тогда свидетель свободен.

К внутренней стороне обложки лежавшей передо мной на столе папки с делом был прикреплен список свидетелей, выставленных Фриман. Подведя черту под фамилиями Эббот и Робертс, я пробежал глазами оставшиеся имена. Первый день процесса еще не закончен, а она уже пробила существенную брешь в своем списке. По моим соображениям, следующим ее свидетелем, вероятней всего, должен был быть детектив Керлен. Однако здесь для обвинителя вставала проблема. Я взглянул на часы: 4.25, заседание должно закончиться в пять. Если Фриман вызовет Керлена сейчас, то не успеет она начать, как судья объявит перерыв до завтра. Возможно, ей удастся довести свидетеля до кульминационного момента, и ей было бы на руку отправить присяжных всю ночь размышлять над его откровениями, но существовал риск, что его показания таким образом окажутся размытыми, и я не думал, что Фриман сочтет такой вариант подходящим.

Еще раз пробежав глазами список в поисках какого-нибудь «бродяги» — свидетеля, которого можно воткнуть на любое место, — и не найдя такового, я посмотрел через проход на прокурора, не зная, какой шаг она предпримет.

— Мисс Фриман, — поторопил ее судья, — пожалуйста, вызывайте своего следующего свидетеля.

Фриман встала и обратилась к судье:

— Ваша честь, предполагается, что показания свидетеля, которого я собираюсь вызвать следующим, будут весьма продолжительными, учитывая прямой и перекрестный допросы. Я бы хотела попросить суд разрешить мне вызвать его первым завтра утром, чтобы восприятие его показаний присяжными не было осложнено разрывом.

Судья посмотрел на часы, висевшие за спиной Фриман на дальней стене, и медленно покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Нет, мы этого делать не будем. У нас еще более получаса рабочего времени, и мы используем его. Вызывайте своего следующего свидетеля, мисс Фриман.

— Да, ваша честь, — ответила та. — Народ вызывает Гилберта Модесто.

Я оказался не прав насчет «бродяги». Таковой нашелся. Модесто был главой службы безопасности «Уэстленд нэшнл», и Фриман, должно быть, сочла, что его показания могут быть встроены в любой эпизод ее спектакля без ущерба для дальнейшего развития действия и подвода к кульминации.

Произнеся клятву и усевшись в свидетельское кресло, Модесто по просьбе Фриман изложил историю своей службы в правоохранительных органах и описал свои нынешние обязанности в «Уэстленд нэшнл». После этого Фриман вернулась к его действиям в утро убийства Митчелла Бондуранта.

— Первое, что я сделал, услышав о том, что это Митч, — достал «тревожную папку», чтобы передать ее полиции, — сказал Модесто.

— Что такое «тревожная папка»? — спросила Фриман.

— Это папка, в которой содержатся все присланные по почте или по электронной почте угрозы в адрес банка или его сотрудников. В ней также фиксируются все иные виды угроз, дошедшие по телефону, через третьих лиц или через полицию. У нас есть процедура определения степени серьезности этих угроз, наиболее опасные имена мы помечаем флажками.

— Насколько хорошо лично вы знакомы с содержимым этой папки?

— Очень хорошо знаком. Я ее постоянно изучаю. Это моя работа.

— Сколько имен числилось в ней к утру убийства Митчелла Бондуранта?

— Я не считал, но, думаю, дюжины две.

— В папке содержатся только послания, законно признанные угрожающими банку или его сотрудникам?

— Нет, по нашим правилам любая поступившая угроза отправляется в «тревожную папку» — независимо от того, признана она таковой законно или нет. Там собирается все. Поэтому большая часть того, что там хранится, — это несерьезные угрозы — просто кому-то хочется выпустить пар или высказать свое недовольство.

— В то утро какая фамилия значилась во главе списка, если говорить о серьезных угрозах?

— Фамилия обвиняемой — Лайзы Треммел.

Чтобы произвести впечатление, Фриман сделала паузу. Я следил за присяжными. Почти все взоры обратились на мою клиентку.

— Почему, мистер Модесто? Она как-то по-особому угрожала банку или кому-то из его сотрудников?

— Нет. Но она участвовала в кампании против изъятия банком домов за неуплату ипотечных взносов и постоянно проводила демонстрации протеста перед нашим зданием, пока наши юристы не добились временного запретительного судебного приказа, предписывавшего ей держаться подальше. Именно эта ее деятельность была сочтена угрозой, и, похоже, мы не ошиблись.

Я вскочил и заявил протест, попросив судью исключить из протокола окончание фразы Модесто как подстрекательское и предвзятое. Судья согласился и велел Модесто держать свои суждения при себе.

— Известно ли вам, мистер Модесто, — продолжила Фриман, — не выдвигала ли Лайза Треммел прямых угроз против кого-нибудь из сотрудников банка персонально, в том числе против Митчелла Бондуранта?

Правило номер один гласило: свои слабые места обращай в преимущества. Фриман только что украла мой будущий вопрос, лишив меня возможности гневно ткнуть их в него носом.

— Нет, персональных угроз от нее не исходило, но, по нашей оценке, она являлась лицом, за которым мы должны следить особо.

— Благодарю вас, мистер Модесто. Кому из сотрудников Лос-Анджелесского департамента полиции вы передали эту папку?

— Детективу Керлену, который возглавлял расследование. Я отправился с ней прямо к нему.

— А позднее в тот же день была ли у вас возможность поговорить с детективом Керленом?

— Ну, мы с ним разговаривали несколько раз, пока шел осмотр места преступления. Он спрашивал насчет камер видеонаблюдения в гараже и задавал другие вопросы.