Желтый ценник - Сания Шавалиева

если после МРТ вы скажете, что я неврастеничная дура и что я мешаю вам работать, отрываю драгоценное время, которое вы бы потратили на других больных. Видит Аллах, я молю его об этом.

Врач смутился, опустил глаза.

На МРТ пришлось ждать еще полчаса. На тележке привезли бабушку, настолько худую и маленькую, что она занимала только половину места.

– Вы кто? – уставилась медсестра на мужчину средних лет, который подхватил бабушку, как ребенка, на руки и теперь уже стоял перед дверями кабинета.

– Сын, – ответил мужчина и перехватил мать так, чтобы голова не болталась по воздуху, а легла ему на плечо.

– Проходите, – медсестра, пропуская их, отворила дверь шире и посмотрела на Загребиных. – У вас есть направление?

– Есть, – вскочила Ася.

– Ждите, – лениво сказала она и пропала в кабинете.

Когда дверь вновь открылась, коридор моментально наполнился отвратительным запахом кала.

Медсестра шла по коридору и кому-то жаловалась по телефону:

– Она обосралась вся. Все МРТ воняет. У меня еще пациенты. Сын все моет, но там дышать нечем. Ее надо срочно в реанимацию.

Сын увез тележку с матерью к лифту, медсестра вернулась с баллончиком освежителя воздуха и стала усердно разбрызгивать по коридору и кабинету.

– Немного подождите, – уговаривала она всех посетителей и все ходила и ходила кругами. Когда запах кала и дезодоранта соединился и перемешался, воздух стал еще тяжелее и отвратительнее.

– Пошли отсюда, – бесконечно бурчал Руслан. – Я не полезу в это сраное МРТ.

И тут медсестра пригласила Руслана:

– Следующий.

Ася подтолкнула его к кабинету.

Минут через пятнадцать Руслан вышел счастливый и довольный.

– Девочки, – договаривал он в приоткрытое пространство, – приходите, у меня огромный дом, а кровать еще больше. Мы все на ней поместимся, даже с вашим аппаратом.

Слышно было, как медсестры смеялись и что-то отвечали.

Руслан плюхнулся рядом с Асей, обнял за плечи.

– Ну карчык, заживем.

Может, она действительно паникерша, взбалмошная идиотка, вместо того чтобы заниматься делами, потащила его по больницам. За это время и в магазин успели бы съездить, и свекровь проведать, и на могилку к родителям забежать. Отец умер после матери через семь лет в возрасте девяноста двух лет. Ася заранее для него выкупила место рядом с матерью, и теперь родители лежали вместе.

Еще надо успеть купить мяса для шашлыка. Асе почему-то обязательно хотелось по приезде детей затопить баню, пожарить шашлыки и накрыть стол на веранде, среди тишины и пения птиц. Хоть поселок был частью города, птицы здесь прекрасно жили и радовали разноголосьем.

– Слушай, – резко обернулся Руслан к Асе, – а давай еще чего-нибудь замутим?

– В смысле? – не поняла Ася.

– Давай. Скучно стало.

– Поехали в круиз.

– Не, круизы надоели. Везде уже были, – скуксился Руслан.

– В Америке не были, в Австралии.

– Туда не хочу.

– А куда хочешь?

– Никуда ехать не хочу. Хочу здесь. Вот ты чего хочешь?

– Просто наслаждаться жизнью. Чтобы никто не болел. Внуков хочу.

– Внуки – это отлично. Я про другое. Давай новое дело замутим. Ну же, думай!

Ася пожала плечами: хватит уже. Глобального она уже ничего не хотела. Сейчас главное – дождаться результатов МРТ, услышать, что она неврастеничная дура, потом съездить на работу, посмотреть, как там дела, потом за мясом.

Оказаться неврастеничной дурой не получилось. Медсестра выскочила минут через двадцать с мокрым снимком.

– Я уже вызвала санитаров, – потрясла она снимком перед Загребиными. – Вас сейчас отвезут в реанимацию. Врач знает.

Руслан улыбнулся, но в этой улыбке было столько детской слабости, человеческой беззащитности и удивления, что Ася прикусила губу и не позволила себе расплакаться.

– Я дойду сам. – Руслан все порывался встать, а медсестра короткими толчками возвращала его на кушетку, то и дело поглядывая на лифт. Когда его двери распахнулись и две санитарки умело выкатили тележку, медсестра облегченно вздохнула и кивнула на Руслана.

– Забирайте. Вот снимок.

На следующий день Ася с племянником Руслана стояли в коридоре и видели, как молодая, щуплая медсестра с трудом катит грузного Руслана. Он сидел в цветастой ситцевой накидке, которая завязывалась сзади на шее и была такой маленькой и короткой, что абсолютно не прикрывала его голое тело. Стараясь максимально спрятаться под накидкой, Руслан дергал ее в разные стороны, но получалось еще смешнее: если укрывалась одна сторона, другая тут же оголялась. Когда коляска подкатилась к ним, Руслан весело пожаловался:

– Я тут, как проститутка, весь голый.

На следующий день Руслан пожаловался снова:

– Ты мне положила дурацкие тапки. Я весь в мозолях. – Он вытянул ноги и продемонстрировал стопы с парой кровавых мозолей.

Ася удивилась. Чтобы натереть такие мозоли, надо ходить часов пять, и то в жутко неудобной, жесткой обуви, а ведь у него тапки резиновые, а не каменные.

– Куда ты ходил, чтобы так побить ноги?

Видимо, Ася попала в точку, потому что Руслан смутился, пару раз кашлянул. Этого времени хватило, чтобы придумать ответ.

– По коридору гулял.

Старик на соседней койке не сдержался.

– Пять часов по коридору гулял. У тебя жена, смотри, какая раскрасавица.

Руслан внимательно глянул на Асю.

– Дурак, что ли, – обернулся он к старику.

Старик что-то невнятно забурчал, отвернулся к стене.

– Когда дети приезжают? – Руслан спрятал ноги под простыню.

– Завтра.

– Это хорошо. Ты иди. В магазин сходи. Посмотри. Все знают, что ты приехала, – тут Руслан улыбнулся. – Уже боятся. Смотри, – неожиданно показал он на капельницу.

Ася смотрела на перевернутую бутыль, из которой в вену Руслана уходило лекарство, и пыталась запомнить название. Наверное, надо купить.

– На дату смотри.

Всмотрелась, задумалась. Сегодня годовщина их свадьбы.

– Двадцать девять лет, – улыбнулся Руслан.

Ася смутилась, она, в отличие от Руслана, всегда забывала эту дату. А он именно в этот день приходил с цветами или другими подарками. Когда было совсем худо, с утра пораньше, пока все спали, бегал за цветами к матери на дачу пек печенье, покупал билеты в кино. Ася задыхалась от резкого запаха лилий, наслаждалась горячим ароматом сдобного теста, засыпала в кино на плече Руслана.

– Сколько ты тогда загадала? Шестьдесят девять?

Ася покраснела, вспомнила, как в первую ночь шептала, что согласна прожить с ним шестьдесят девять лет.

– Чего так мало? – искренне смеялся он. – Я собрался с тобой жить лет сто.

– Наверное, не получится, через шестьдесят девять лет я стану старенькой и ты меня разлюбишь.

Руслан тогда обозвал ее дурой и обнял так жарко и нежно, что она до сих пор это помнила.

Дети приехали утром. Ася нажала на кнопку пульта, ворота с металлическим лязгом поплыли вверх. Барабан еще продолжал наматывать пластины, а гости уже зашли