Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию - Алексей Сахнин

Хотя политическая линия Ленина возобладала, а ВЦИК принял большевистский ультиматум, внутрипартийная борьба в большевистской партии не только не ослабла, а напротив, стала быстро нарастать. 2 ноября вечером Центральный комитет сосредоточился на обсуждении своих внутренних разногласий. К сожалению, протокол этого заседания не сохранился, известна лишь итоговая резолюция на полях которой рукой Ленина сделаны пометки об итогах голосования каждого из пунктов. Но судя по всему, дискуссия выдалась очень жаркой.

Неизвестно, были ли какие-то дополнительные причины, заставившие Ленина и его сторонников активизировать борьбу с оппозицией внутри ЦК в момент, когда линия ленинского большинства и без того торжествовала. Но вечером, когда состоялось заседание ЦК, было заявлено, что «настоящее собрание имеет историческую важность» – так высоко было значение разногласий, разделивших большевистское руководство. Показательно, что одновременно в другом помещении Смольного заседал Петербургский комитет, где царило почти полное единодушие: сторонников внутрипартийной оппозиции там не оказалось.

Зато в ЦК силы сторон были практически равны. Ленин даже вынужден был отправить записку: «В ПК. Очень прошу ПК тотчас вынести решение против соглашательства и принести в ЦК». После непродолжительной дискуссии соответствующая резолюция была принята. «Никакое соглашение, – гласила она – постольку, поскольку оно хоть на йоту ведет к уступкам в области рабочего контроля над производством и введения всеобщей трудовой повинности, – абсолютно недопустимо» – петроградские большевики по своему понимали политические приоритеты момента, но оговаривали и свою позицию в главном для Ленина и большевистских партнеров по переговорам вопросе о власти – «Соглашение возможно лишь с теми социалистическими элементами, которые принимают программу политических и экономических реформ, выдвинутых съездом Советов».

Оппонентами Ленина в ЦК на этот раз выступили «москвичи», т. е., о всей видимости, Ногин и Рыков. Но они получили поддержку со стороны целого ряда других членов ЦК. Из 15 присутствовавших пятеро последовательно голосовали против большинства пунктов предложенной Лениным резолюции, а также против нее в целом. Еще один – два из числа членов ЦК в большинстве случаев воздерживались. Ядро сторонников ленинской тактики состояло из 7–8 членов ЦК.

Ключевая дискуссия развернулась вокруг 4 и 5 пунктов ленинской резолюции. Четвертый пункт гласил, что «не изменяя лозунгу власти Советов … нельзя перейти к мелкому торгашеству за присоединение к Советам организаций несоветского типа». Это был вопрос об одном из главных условий компромисса с умеренными социалистами – о «разбавлении Советов» представителями городских дум и других органов. Только 8 из 15 членов ЦК РСДРП(б) проголосовали за эту формулировку. Один воздержался, а пятеро (гипотетически: Рыков, Ногин, Каменев и Зиновьев, а также кто-то еще), вероятно, считали, что допуск думцев из социалистических фракций не станет изменой делу борьбы за советскую власть.

Но самая острая дискуссия развернулась вокруг следующего пункта резолюции, который провозглашал «уступки ультиматумам и угрозам меньшинства Советов равносильны полному отречению не только от Советской власти, но и от демократизма, ибо такие уступки равносильны боязни большинства использовать свое большинство, равносильны подчинению анархии и повторению ультиматумов со стороны любого меньшинства». Вопрос стоял напрямую о целесообразности уступок.

Голосовать пришлось три раза. Сначала такая резкая формулировка нашла поддержку только 6 из присутствовавших при 6 голосах против и 2 воздержавшихся. Во время второй попытки за и против проголосовали по 7 человек и лишь один воздержался. Наконец, в третий раз Ленин получил поддержку 8 участников заседания против 7 сторонников политики уступок.

Итак, в Центральном комитете большевистской партии борьба была крайне острой. Но и на этот раз Ленину удалось с минимальным перевесом добиться поддержки своей тактики. Была принята резолюция официально осуждавшая тактику внутрипартийной оппозиции, которая «целиком отходит от всех основных позиций большевизма и пролетарской классовой борьбы вообще», а также несет всю полноту ответственности за «торможение революционной работы и за преступные в данный момент колебания». Оппозиция приглашалась «перенести свою дискуссию и свой скептицизм в печать, отстранившись от практической работы, в которую они не верят»

Казалось, Ленин вновь сумел разгромить внутрипартийную оппозицию, также, как он сделал это во время «октябрьского эпизода» две недели назад. Но борьба не утихла. Наоборот, кульминация была еще впереди. «Ленинские нападки – пишет Александр Рабинович – не заставили умеренных большевиков отказаться от попыток удержать на плаву переговоры о реформировании правительства».

Заседание ВЦИК открылось уже глубокой ночью 2 ноября. На нем, левые эсеры выступили с ультимативным требованием «пересмотреть вопрос о платформе соглашения всех социалистических партий». По мнению выступавшего от имени левоэсеровской фракции Б. Малкина, «мы в качестве победителей должны действовать более снисходительно и предложить демократии более приемлемые условия соглашения». Это был ответ на принятую накануне большевистскую резолюцию ВЦИК. Левые эсеры обещали «в случае вашего отказа начать борьбу изнутри» Смольного (т. е. изнутри Советов).

Впоследствии, один из левоэсеровских лидеров, Борис Камков вспоминал, что выдвижению этого ультиматума предшествовали переговоры с оппозиционной частью большевистского руководства. По его словам, некие «ответственные члены» РСДРП(б) заявляли им: «Товарищи левые эсеры, ведите энергично свое дело, мы вас поддержим и надеемся, что среди большевиков больше сопротивления вы не встретите, и мы пойдем на соглашение». Впрочем, из контекста воспоминаний Камкова (которым он предался на первом съезде ПЛСР 22 ноября) не ясно, состоялся ли такой разговор именно 2 ноября или ранее.

Как бы то ни было, в ответ на ультиматум Малкина Зиновьев от имени ЦК своей партии напомнил, что большевики официально приглашали в правительство самих левых эсеров, а также зачитал резолюцию большевистского ЦК, одобренную накануне вечером. Впрочем, он тут же заявил, что «это заявление фракцией большевиков еще не обсуждалось» и попросил сделать часовой перерыв, каковой и был большевикам предоставлен.

Что происходило на совещании большевистской фракции достоверно неизвестно. Но Каменеву, Зиновьеву и их сторонникам, как они впоследствии признавались, «ценой неимоверных усилий» удалось добиться пересмотра резолюции Центрального комитета. Результатом этого совещания большевистской фракции стала оглашенная Каменевым резолюция, которая признавала «желательным» вхождение в правительство «тех социалистических партий из Советов … которые признают завоевания революции 24/25 октября, т. е. о мире, рабочем контроле и вооружении рабочих». Далее говорилось о решении продолжить переговоры с умеренными социалистами на следующих условиях. Во-первых, речь шла об ответственности правительства перед ЦИК (а не перед неким гибридным органом, о котором речь шла ранее), состав которого, однако предполагалось расширить за счет делегатов от крестьянских Советов, от войсковых частей и флота, от профсоюзов (включая Викжель) и 50 делегатов от «социалистической петроградской городской думы» (т. е. от ее нелиберальной части). Во-вторых, резолюция предусматривала, что большевики получат «не менее половины мест» в новом правительстве, включая посты министров труда, внутренних и иностранных дел. В заключении Каменев продекламировал: «постановляется настаивать на кандидатурах товарищей Ленина и Троцкого».