Юрий Грозный, Царь всея Руси - Виктор Карлович Старицын

двинулись от веси вперед, рассыпаясь по всей ширине поля. Сблизившись на сотню шагов, татары принялись осыпать строй воинов стрелами. Стрелки пеших полков отвечали. Пока продолжалась перестрелка, два полка рати успели выстроиться на поле. Краями стена щитов уперлась в лес. Четвертый полк остался в резерве.

Наконец, из-за расступившихся конных стрелков показался плотный конный строй.

Воины Угрима, повинуясь командам, сплотили щиты, опустили навстречу врагу копья, уперли их концевыми шипами в мерзлую землю.

Татары разогнались по дороге, опустили копья и с грозным ревом «Ур-р-аа!!» врезались в центр строя русской пехоты, прямо в полк Угрима.

Русские ратники заревели в ответ разбуженными посреди зимы медведями. Раздался треск ломаемых копий, звон мечей, грохот щитов и доспехов, вопли раненых. Лучники всех четырех полков продолжали засыпать атакующих монголов стрелами.

Центр русского строя под напором монголов начал прогибаться. Павшие воины оставляли пустоты в шеренгах. По команде воеводы Фоки четвертый пеший полк рати, выстроившись в восемь шеренг, подпер сзади полк Угрима в месте удара монголов. Стена ратников уперлась и перестала пятиться. Татары рассыпались по полю вдоль стены щитов, пытаясь найти слабое место строя. Злая сеча кипела вовсю. Никто не хотел уступать.

На поле тем временем выехали передовые упряжки артиллеристов. По команде полковника артиллеристов Фалалея за пешими полками стали выстраиваться в ряд пушки и гауфницы.

Первыми изготовились расчеты, которым хватило места на дороге. Шесть гауфниц. Дождавшись, когда еще девять орудий изготовились к стрельбе, выстроившись в ряд на обочинах дороги, Фока приказал дать сигнал к перестроению. Взвыли два сигнальных рога.

Центр строя стремительно рассыпался, оттягиваясь на фланги. Как только перед жерлами орудий не осталось своих воинов, по команде полковника Фалалея ударил большой сигнальный барабан артиллеристов.

Десять гауфницшарахнули по плотной массе татар картечью. А пять пушек — ядрами. Все заволокло дымом. По центру монгольской конницы образовалась широкая просека.

Снова взвыли рога. Пехота рассыпала стену щитов. Воины рванулись вперед в облако дыма и врубились в ошеломленную залпом татарскую онницу. Стрелы продолжали дождем сыпаться на татар.

Через несколько минут татары побежали. Как раз, когда на поле выехал стратиг Роман.

Убитых и раненых оттащили с дороги на обочины. Ранеными должен был озаботиться ратный обоз. Не задерживаясь, полки по команде воеводы Фоки прошли с места боя вперед и там отошли с дороги в поле. Пропустив вперед две рати своего фема, рать Фоки пристроилась за ними в походном порядке.

Вперед выдвинулась вторая рать фема. Полки рати спешились и отослали лошадей в обоз. Мценское войско неудержимо шло вперед.

На опытный взгляд стратига Романа бой прошел вполне успешно, потери составили не более двух сотен воинов. Монголы потеряли втрое больше.

Конные дозоры монголов весь день маячили впереди, не пытаясь атаковать. До полудня прошли еще одну веску, а к вечеру вышли к реке Проне. На берегу реки еще недавно стояло большое волостное село Ольховка, сейчас полностью сгоревшее. Лишь три печныхтрубы от бывшей дворянской усадьбы торчали посреди пепелища.

Не доходя до реки на месте села на высоком левом берегу фем выставил гуляй-город из трех сотен повозок и втянулся в ограду. Воины поставили шатры и запалили костры. Второй фем встал на ночевку в поле в полутора верстах позади первого. Вокруг гуляев на ночь выслали конные и пешие дозоры. Фемы ополчения остановились в лесу.

В полдень этого дня в шатер хана Бату ввели взмыленного гонца от темника Шибана. Тот доложил, что урусуты силами до 10 тысяч пешего войска прорвали оборону тумена Шибана по засеке, разбили тысячу Онгона и движутся по дороге на восток. В бою с тысячей Онгона урусуты применили какие-то большие огнебои, убивавшие воинов десятками.

Бату вызвал к себе Субэдэя и приказал ему со своим туменом выдвинуться навстречу урусутам и вместе с Шибаном отбросить их назад. Отборный тумен, не понесший доселе потерь, снялся с бивака и быстрым шагом ушел по дороге на запад

Уже в сумерках Субэдэй подошел к правому берегу Прони, увидел на противоположном берегу огни лагеря урусутов и остановился на ночевку. Атаковать сходу острожный нойон не стал. В лагерь Субэдэя прибыл темник Шибан с тысячником Онгоном. Переговорив с ними, Субэдэй выяснил, что огнебои, которые применили урусуты, были намного больше пищалей, но меньше крепостных огнебоев, которые стояли в Рязани. Было их у урусутов полтора десятка. Субэдей посчитал, что в урусутской тьме, которую они называют фемом, имеется полтора десятка полевых огнебоев.

После полудня наблюдатели доложили Юрию, что из монгольского лагеря вышел один тумен и направился по дороге на запад. Этим же вечером Юрий получил голубиной почтой донесение архистратига Галаша о том, что мценское войско разбило передовую тысячу тумена Шибана и вышло к реке Проне.

Юрий послал с голубем в Шацк повеление архистратигу Гремиславу начать выдвижение войск. На следующий день Арзамасское войско в составе двух пеших фемов и шести фемов ополчения выступило по стратегической дороге на запад в сторону Рязани. К вечеру два пеших фема вышли к новой засечной линии, построенной рязанскими ополченцами по реке Тырнице.

Утром следующего дня разведчики доложили Субэдэю, что за рекой стоят два урусутских лагеря. По размеру гуляй-городов Субэдэй понял, что за рекой стоят уже два урусутских пеших фема. По опыту столкновений с булгарами и урусутами Субэдэй знал, что атаковать урусутов в гуляй-городках можно только имея минимум двухкратное численное превосходство и большое количество камнеметов. У него же вместе с Шибаном было только 15 тысяч воинов. Субэдэй послал гонцов к Бату с просьбой направить к нему тумены Мункэ и половину осадного корпуса с легкими камнеметами.

К вечеру прибыли тумены Бурундая, Бугена и Хулагу с тремя десятками поставленных на полозья баллист. Мункэ остался у Рязани вместе с Бату. Урусуты за это время объединили свои два гуляя в один большой, с длинной стен в две с половиной версты. Субэдэй послал полутысячу всадников за реку к гуляю в разведку боем. Их отогнали от стен лучники урусутов. Еще одну полутысячу он отправил в обход гуляя к лесу, поставив задачу выяснить, не стоят ли в лесу еще урусуты. Их встретила тысяча урусутской конницы и отогнала от леса.

Субэдэй насторожился. Тем не менее, у него теперь было 32 тысячи конницы при 30 баллистах против 20 тысяч урусутской пехоты и одной тысячи конницы с огнебоями. Правда, в лесу могли находиться еще урусуты в неизвестном числе. Субэдэй решил выждать. Для прояснения остановки. Послал лазутчиков в лес в обход урусутского лагеря.

Архистратиг Галаш понял, что монголы не предпринимают никаких активных действий и, по-видимому, решили выжидать до выяснения обстановки. Однако, по плану сражения, Мценское войско должно было связать боем возможно большее количество монголов. Галаш принял решение атаковать первым.

Около полудня восточную сторону гуляя разомкнули. Четыре пешие рати перешли через Проню, построились на правом берегу в боевой порядок и двинулись вперед к лагерю монголов. На обоих флангах пешего строя расположились по два конных полка. Еще две полных рати Галаш оставил в резерве и построил на левом берегу реки перед гуляем. Всю артиллерию архистратиг оставил в гуляе.

Увидев перед собой нагло атакующую урусутскую пехоту в количестве не более десяти тысяч воинов при поддержке двух тысяч конницы, Субэдэй решил атаковать всеми силами, что бы смять противника и на его плечах ворваться в городок. Взревели трубыи пять туменов пошли в бой.

Увидев атакующую монгольскую конницу, урусуты остановились, выставили копья и сбили две стены щитов, одну за другой. Их конница оттянулась назад, прикрывая фланги пешего строя.

Как обычно, монгольские лучники выехали вперед и начали засыпать урусутов стрелами. Без видимого эффекта. Тяжело вооруженная и прикрытая щитами урусутская пехота потерь почти не несла. А вот ответная стрельба имела эффект. Густо летящие из-за пехотного строя стрелы ранили коней, не прикрытых броней.Доставалось и всадником, имевшим легкие доспехи. Бронебойные стрелы их довольно часто пробивали.

В мало результативной перестрелке прошло полчаса. Снова взревели трубы и монгольская конница, разгоняясь, пошла