Центумвир - Александра Лимова

Уличное ненастье подходило к концу и его медленно отпускало. Но не настолько, чтобы долгий поцелуй на нашей постели перешел во что-то большее. Хотя, он, вроде бы, собирался. Я наврала, что не смогу из-за усталости. Сделал вид, что поверил. Вид, что не понял моего беспредельного ужаса от того, что не могла, при всех изрытых статьях, даже приблизительно не могла представить насколько ему хуево, и просто охуела, что он, помимо того что приехал в эти Садом и Гаморру, чтобы убедиться во мне,  еще собирался заняться сексом, сделав скидку на то, что я окажусь настолько тупорылой, что не стану рыться о его проблеме, даже с учетом того, что все эти дни он меня отталкивал все больше...

Инопришеленец, одним словом.

– Яр?.. – тихо позвала я. Ровно так, что если спит, то не услышит, если нет, то отзовется.

Подождала пару секунд и аккуратно легла рядом с ним. Утыкаясь лбом в его плечо. Медленно, неслышно, максимально глубоко вдыхая его запах. Такой близкий, которого мне, оказывается, так сильно не хватало все эти жуткие дни. Недели. Годы. Пропитывалась его теплом. И едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться, когда он, не открывая глаз, повернулся на бок, лицом ко мне и притянул к себе на грудь. Обнимая. Зарываясь лицом в мои волосы и мягко целуя.

Тесно, совершенно неудобно.

Но только телам.

Внутри так спокойно, как не было... Как никогда не было.

Правда, когда сознание отключилось и  подкорка правила балом, я ему все-таки ебнула куда-то в грудак и очнулась от того, что меня так же, еще не успев проснуться, рефлекторно перехватили за волосы. А потом пожаловались, что мое тулово инопришеленскую корячку отлежало. Не найдя что бы такого съязвить в ответ, я ее еще и мстительно укусила, но не сильно, чтобы не прилетело ответочкой и мы с миром откатились друг от друга.

Когда он уснул, и на этот раз я была точно уверена, что уснул, то протянула руку и едва-едва касаясь, чтобы не потревожить чуткий сон, провела пальцами по его щеке, напитывая этим тепло внутри и понимая, что вот точно так же были обнаружены мои филлеры.

Точно таким же жестом.

Сделанным с ровно с той же целью.

Истомин  в своем офисе. В одном из. Точнее в моем кабинете в офисе, где я еще числилась промоутором. Заехал ко мне и выгнав меня из моего кресла плюхнул бумаги на те, что я просила его просмотреть и вошел в свой инопришеленский режим.

И он за гранью сексуальности. Он ее воплощение, когда вот так…

Расставив локти за своим столом. Он всегда их расставляет. Он отодвигает все за свои пределы, когда жрет, когда работает…. Когда жрет-работает. Когда взгляд серо-зеленых глаз по стокам восьми своих проектов сразу. Когда он усваивает сразу и все. Иногда проговаривает вслух. Негромко, быстро, слова сливаются, отрывчато, непонятно… Потому что вдвоем в его кабинете, нет лишних, он полностью погружен…

Прошел месяц. Месяц неистового движа. Месяц того, когда я сказала, что запустила рекламную компанию финпирамиды, и, судя по результатам, она уже не нуждается в особо тщательной популяризации. И мне нужна собственная компания. Собственная, это значит без чьей-либо помощи. Только моя. И лезть туда не надо. В ответ: «хорошо», мой взрыв, долгая пикировка где меня нещадно троллили, но я не отставала и все-таки своего добилась – крышу у него сорвало от злости, меня жестко оттрахали и мы уже спокойно и по деловому переговорили и пришли к «общему» мнению, что, в принципе, он лезть не будет.

Он и не лез. Загвоздка была в другом. Ой, ну это все на хуй, сейчас опять злиться начну, а тут такая красота перед глазами. Красота, подписывающая бумаги, не поднимая взгляда на меня сидящую на диване у входа, спокойно приказала:

– Сними блейзер.

Усмехнулась и отвела плечи назад, чтобы ткань соскользнула.

Прикусывает губу, рассортировывая бумаги по столу. Ведет нижней губой и на коже след от зубов.

Поднимает на меня взгляд и в глазах опьянение полное, когда расстегиваю пуговицы строгой блузы, а под ним кружево, которое купил мне вчера.

Встает и неторопливо ко мне. Коленом упирается в сидение слева, рукой над моим плечом, пальцами второй стискивает подбородок. Размыкает улыбающиеся губы, уголки вверх а язык сокрующее медленно вперед по нижней губе.

Меня подбрасывает на сидении, резко подалась вперед и вверх, с жадностью по его языку губами. Зубами. Языком. И вбирая в себя. Целуя жестко с прикусом, а он смеется. Потому что обоим этого мало. Потому что алчность внутри только сильнее. Потому что еще жестче обхватываю крепкие плечи, его шею и рывком дергаю под себя. Усмехнулся, позволил, упал.

– Р-р-раунд... – Прикусывая его губу и седлая его бедра, уводя его кистями ему за голову, перекрестом складывая их и вжимая в подлокотник.

И нависая над ним, над хрипло рассмеявшимся Яром. Хрипло и торжествующе, и это аккордами полного экстаза в тонущий в горячих водах удовольствия разум.

– Раунд, так раунд. – Улыбается, приподнимая подбородок и жестко выстреливает рукой мне в горло.

Его губы в полуоскале-полуулыбке. Пальцы сжимают мое горло еще крепче и он ведет подбородком, когда в серо-зеленых глазах усиливается провал в кипящий, бурлящий ад, скрадываемый темными ресницами.  Смотрит в мои глаза и видит как болезненность от его хвата безжалостно сжирается удовольствием, его просто ведет от этого подо мной. И накрывает, когда слышит стоном свое имя, после того как двинулась по его эрекции, проседая глубже, и наслаждение сжирает нутро, травит кровь и разум. Его ведет от моих от ногтей в его кисть, от того что ему физически больно, а ментально… он уже близок к оргазму от того, что видит в моих глазах, жадно пожирающих его. Почти кончает от такой силы к себе. Рядом. Близко. Которую душит. И неизвестно от чего больше.

– Яр, – зову, улыбаясь, высовывая язык. Медленно. Так же как он.

Выдыхает. Протяжно. Сквозь полуулыбающиеся губы и пальцы расцепляются на моем горле, подается вперед, чтобы сесть и с нажимом языком по моемы языку, касаясь полуулыбаюзимися губами полуулыбающихся губ. Поцелуй. Глубокий. Дьявольский.

Обхватила его плечи. На правом плече шрамы от моих ногтей, ибо было глубоко. И улыбаясь, рывком поворачиваю его так, чтобы сел, прижимаясь спиной к спинке дивана, готовая скользить губами от его кадыка ниже, расстегивая его рубашку. Но. Рывок за волосы. Глаза в глаза и его хриплое требование:

– Лицом к лицу. – Хват ослабляется, на губах снова полуулыбка, когда протягивает мне фольгу с защитой, – а это губами, моя…

Фольга в зубы, когда быстро вниз между его широко разведенных ног и, справляясь с ремнем и тканью и… лукавя. Без латекса губами и языку по стволу, так глубоко, что он, задержавший дыхание, медленно… медленно и до максимума откидывает голову назад от того как его кроет. Как разбивает от меня, когда чувствительной зоной по шраму. Пальцами мне в волосы от того, как же его ведет, как по венам долбит. И его губы пересыхают губы, чем насыщаются глаза, когда смотрит на меня, с улыбкой ведущей по шраму, взглядом говоря ему… все. На все. Яр. До беспредела и за него.