Солнце и снег - Алексей Кузьмин

Юкигата почувствовал какое-то смутное беспокойство. Он попробовал вспомнить, что рекомендовал в таких случаях Ямамото Цунетомо, но не смог вспомнить ни одного высказывания из “Хагакуре”.

- Может быть, теперь сыграем на равных? - нашелся он.

- Охотно! - Светлана была в восторге от такого предложения.

На этот раз партия складывалась гораздо интереснее, к двадцатому ходу играющая черными Светлана откинулась в кресле. Изощренный стиль Юкигаты ошеломил ее.

- Юкигата-сан ковай аите дэс!1 - восхищенно произнесла она.

Сэнсэй расцвел, как маков цвет.

Но оставим Юкигату-сэнсэя общаться со Светланой, и вновь вернемся к нашим путешественникам, необдуманно направившим свой путь в Большой каньон. День, в который они вышли из Соколиного, был на редкость солнечный и безветренный, что создавало обманчивую иллюзию теплой погоды. Снега было не очень много, на дороге его не было совсем, но в лесу кое-где намело по колено. Дорога медленно поднималась на Ай-Петри, которая выглядела очень величественно на фоне голубого неба. Ранние лучи солнца насквозь пронзали облетевший лес, блестели золотом на снегу, покрывшем вершины. Отвесные скалы обрывов выглядели темнее, над ними зеленели горные сосны. Облетевшие лиственные деревья смотрелись как легкая дымка, окутавшая громадины гор. За лесом, скрытая в глубоком русле, бежала речка, звонкий шум воды был хорошо слышен путешественникам. Через час пути Горлум уверенно свернул с асфальтовой дороги.

- Ущелье там! Ну что, может вернемся, по шоссе пойдем?

- Какой смысл по асфальту топать, давай по каньону, - Лунину хотелось в этот прекрасный день чего-нибудь героического.

Ван молчал, с интересом разглядывая окружающий пейзаж.

Гном махнул рукой и молча пошел вперед. Не сделав и десяти шагов, он поскользнулся, и едва не упал. Отряд медленно углублялся в лес. Шум воды стал заметно сильнее. Скоро показалась река. Поток ледяной воды несся по камням. Дорога превратилась в еле заметную тропочку, засыпанную кое-где снегом.

- Тут кто-то до нас шел, смотрите - следы! - обрадовалась Саламандра.

- Еще на лесника нарвемся! - недовольно пробурчал Гном.

- Ничего страшного, лесник - не медведь, человеческий язык понимает, - успокоил его Сергей.

Ощущение, что они не одни, приободрило отряд. Несмотря на то, что тропинка была узкой и скользкой, они уверенно карабкались по ней в десяти метрах выше течения речки. На их пути попадались огромные толстые деревья - настоящие лесные исполины. Их голые ветви четко прорисовывались на фоне яркого неба, внушая трепет и уважение. Саламандре до зуда в ладонях хотелось рисовать, но об этом не могло быть и речи - впереди лежала тяжелая дорога. Ван с интересом глядел на деревья-великаны, они напомнили ему горы Лунмэнь, он замечтался, вспомнил тот день, когда первый раз встретился с отцом Ли Мэй.

… Он шел к дому Чжао Туна по широкой дороге, обсаженной старыми тутовыми деревьями. Был конец осени, жара спала, воздух был свеж и кристально чист. За рощей тутовника дорога пошла вдоль безлесного участка горы, откуда открывался великолепный вид на лежащую внизу долину. Дорога выбралась на небольшое плоскогорье, засаженное фруктовыми садами. Далеко на востоке и юге виднелись высокие горные пики.

- Здравствуйте, далеко путь держите? - поприветствовал его крепкий пожилой крестьянин с короткой жидкой бородкой. У него было морщинистое обветренное лицо, на лбу было повязано грязное полотенце. Ван заметил, что руки у старика большие и крепкие, походка твердая, пальцы совсем не дрожат.

- Мне нужен уважаемый господин Чжао Тун, я несу ему письмо, - отвечал Ван.

Крестьянин быстро осмотрел Вана:

- Давно со службы, солдат?

- Неделю назад демобилизовался, - Вану было незачем врать.

- Вижу сынок, ты хороший парень, скажи, что за письмо?

- Я дам его лично господину Туну.

Старик покачал головой, сокрушенно посмотрел на Вана, и начал хлопать у себя под мышками, где обозначился твердый продолговатый предмет.

- Интересно, что у него там - пистолет или холодное оружие? - подумал Ван.

Однако это не было ни то, не другое. Старик вытащил из-за пазухи новенький радиотелефон и начал набирать номер заскорузлым пальцем. Он сообщил о приходе Вана, и кивком головы пропустил его вперед.

Дом господина Туна удобно расположился на высоком холме, в окружении фруктовых деревьев. Под холмом раскинулась небольшая деревня на одну-две тысячи дворов. Ван прошел через центральную улицу мимо зданий милиции, сельсовета, сельского комитета партии, дома культуры. Дорога, обсаженная тополями, вела его на холм. Никто больше не задерживал Вана, но иногда он ловил на себе настороженные взгляды. Подойдя к дому, Ван постучался. Калитку открыл невысокий плотный мужчина средних лет. Ван позволил обыскать себя, после чего попал во двор.

Ван шел за своим молчаливым провожатым через прекрасно разбитый сад. Дорожка кружила вокруг маленького луга с гуляющими по нему журавлями, несколько раз пересекла ручей с прозрачной водой. В воде были видны стайки золотых рыбок. Ван начал терять ориентацию в пространстве: виноград и глициния образовывали сплошной тенистый тоннель, защищающий от солнца и закрывающий все ориентиры. Казалось, пространство внутри сада в десятки раз больше, чем можно было представить снаружи.

Ван прошел по вымощенной камнем дорожке, пересек небольшой декоративный пруд по мостику, закрытому вьющейся глицинией. Дорожка привела к беседке, стоящей у берега пруда на трех огромных валунах. Перед беседкой стоял массивный треножник из литой бронзы, в нем курились благовония.

- Идите в беседку, и не делайте резких движений - можете пострадать, - подтолкнул его провожатый.

В беседке стояли двое. Один, молодой человек в чистой деревенской одежде, стоял в позе готовности, что сразу выдавало в нем не очень опытного охранника. Второй, постарше, был одет в традиционную одежду темно-синего цвета. Он стоял спиной, глядя на поверхность пруда. Старший держал в руках радиотелефон и вел переговоры на тибетском языке.

Наконец, переговоры закончились, старший передал радиотелефон охраннику и повернулся к Вану.

- Я Тун Чжао. У Вас письмо? Давайте его сюда!

Глава огромного клана оказался очень спокойным, немного печальным пожилым мужчиной. На его лице не было и следа жестокости и высокомерия, но Ван отчетливо видел, что этот человек крепко держит в своих руках нити жизни тысяч людей.

Ван протянул письмо, прекрасно понимая, что если бы он вздумал шутить, то его ожидали бы огромные неприятности.

Человек в синей одежде трижды прочел письмо, потом внимательно осмотрел конверт. На его лице не отразилось никаких чувств.

- Приготовить вина, фрукты, - распорядился он усталым голосом.

Через десять минут Ван уже сидел за столом вместе с Чжао Туном.