Толлеус. Учитель – ученик - Дмитрий Коркин

Когда старик в первый раз пролистывал книгу, то посчитал, что ученику пока рано изучать подобные вещи. В Академии Искусства тема фрагментов затрагивалась в самом конце учебы. Студенты сперва учились пользоваться посохом и осваивали целые заготовки плетений, вырабатывая понимание конечной цели, затрат сил и маны и механизмов взаимодействия с окружающим миром (особенно в части энергий). Оболиус, даже работая без посоха, под руководством старика сразу приучался работать с более крупными фрагментами, которые мог создавать самостоятельно. Оптимизация плетения от этого немного хромала, зато добиться результата было проще и быстрее.

Однако сейчас требовался именно такой дотошный подход. А когда Толлеус тщательно проработал учебник, то сейчас же захотел встроить в свою Великую искусную книгу, как он ее назвал, такую возможность и переключился на это.

Примечательно, что амулетом для создания каркасов объектов мог пользоваться любой человек, даже не наделенный особыми способностями. Единственный минус – он не видел результата ни в процессе, ни в конце. Возможно ли сделать нить видимой обычным глазом, старик не знал, так же как и его учителя-академики. Теоретической возможности никто не исключал, но как этого добиться – оставалось загадкой. На вопрос студента Толлеуса профессор посоветовал ему компромиссный вариант – сделать нить светящейся. Свечение, в отличие от самой нити, мог видеть любой человек, хотя это было крайне неудачное решение: маны на такого светляка уходит значительно больше, а границы точно все равно не идентифицируются. Впрочем, за неимением лучшего искусник предусмотрел в своем амулете отдельной опцией возможность свечения нити. Сам же с завистью вспомнил про «Око» – чародейский амулет. Чародеи как-то могли создавать конструкты, которые имитировали истинное зрение для простых людей. Разобраться, как это у оробосцев получается, не вышло. Даже не было ни единой мысли, с чего начать изыскания. И вот сейчас Толлеусу пришла в голову крамольная мысль: а нельзя ли как-нибудь Искусством присоединиться к конструктам?

Конечно, так никто и никогда не делал, но ведь влиять плетениями на конструкты получалось, и с маной они дружили. По сути, требовалось всего лишь как-то состыковать их. Сказать по правде, та еще задачка. Любой искусник сочтет идею бредом, но Толлеус всю жизнь занимался разработкой надплетений, стыкуя наработки искусников и архейскую вязь. Это, конечно, не чародейство, но все-таки интуиция подсказывала, что шансы есть. Тем более что существует множество плетений, которые умеют подключаться к ауре человека. Тут требуется что-то похожее, просто область совершенно не изучена. Понятно, что дело не одного дня, но поработать в этом направлении стоит. Очень уж широкие открываются перспективы в случае успеха.

Искусник делал перерыв, только когда приезжал ученик. В эти минуты кордосец вспоминал все те дела, которые необходимо сделать, чтобы с комфортом устроиться на новом месте, и в очередной раз начинал жалеть об отсутствии экономки или того же Оболиуса рядом на постоянной основе. Но эти мысли сейчас же серели и вяли под насущными заботами: послушать новости, ответить на вопросы, проверить задание, выдать новое, перекусить… Иногда вызывали волка, которого за цвет шерсти мальчишка нарек Снежком, проводили опыты. Даже когда искусник проверил все, что хотел, он все равно выходил проконтролировать тренировки Оболиуса, потому что прекрасно помнил, как волк в первый день в какой-то момент будто взбесился и всенепременно загрыз бы ученика, не окажись старик рядом. С тех пор, правда, вспышки ярости не повторялись, хотя в амулет зверя добавили пару плетений на всякий случай. Но все равно лучше присутствовать лично – не хотелось бы из-за собственной безалаберности остаться без единственного помощника.

Сегодня старик сломал устоявшийся порядок. Все дело в том, что ему надоела куча вещей во дворе, в то время как в замке не хватало самого необходимого. И в спальне пора помыть пол, и на кухне почистить, а не просто сполоснуть тарелки. Короче, сколько ни откладывай, но пришло время наконец заняться благоустройством. А для этого нужны работники.

Толлеус рассудил так: если местные не хотят заработать, значит, повезет кому-то другому. Благо селений всюду хватает. Так что сегодня утром Оболиус по наказу искусника занимался не целительством, а отправился в деревню Копыта с тем, чтобы к вечеру вернуться с шабашниками и экономкой.

Когда солнце приобрело красный цвет и стало уверенно клониться к горизонту, появился ученик. Только почему-то один. Впрочем, корзину с пропитанием он доставил, и можно было послушать новости за столом.

В гостевом зале, предназначенном как раз для трапез и рассчитанном на большое число гостей, сидеть вдвоем было неуютно. Вдобавок пришлось бы носить крынки-тарелки туда-сюда. Поэтому по привычке расположились прямо на кухне за разделочным столом, по-быстрому разогрев Искусством жареного молочного поросенка, которого привез парень.

В подобных замках на кухне, расположенной рядом с кладовыми, всегда полно крыс, но поскольку запасов продовольствия здесь не было уже давно, серые вредители тоже покинули эту обитель и никто не шебуршал в углах. Когда-то тут всем заправляла Прося, и ее рука все еще чувствовалась. На окне висит нарядная шторка, миски, кастрюли, горшки аккуратно выстроились у стен. Можно сказать, тут было даже уютнее, чем в спальне Толлеуса.

Не дожидаясь вопросов, Оболиус начал свой рассказ, зачастую вещая с набитым ртом, потому что откусывать он не забывал:

– Я ведь, учитель, не сразу пошел искать местного голову, как вы велели. А сперва решил поболтать с ребятами. По-свойски. Потому что были у меня предчувствия. Ага. И подтвердились!

Старик молчал, прихлебывая из глиняной кружки и неторопливо орудуя своей чудо-ложкой.

Ученик тем временем продолжал:

– Так вот. Копытовцы прекрасно знают пугалку про наш дом и про ллэра Гласуса. И про волков знают, хотя самим зверье досаждало не в пример меньше. Поэтому мест этих тоже боятся. Может, даже поболее, потому что слухи у них там гуляют, будто бы чародей по ночам бродит и детей из домов крадет… И про вас, учитель, да и про меня тоже, уже болтают. И хорошо, что в них мы на себя не похожи, не то встретили бы меня по-другому. В лучшем случае просто с криками разбежались. Вот вы, например, дом у Финны спалили, осерчав за что-то. А в Боротоне даже убили кого-то. А я… – Парень скривился. – О моей маме совсем плохо отзывались. И без вас там тоже не обошлось. Так что не найти нам в соседних деревнях работников. Потому что все долбят одно: и место плохое, и наниматели. Я сперва думал, что если пригрозить не лечить, то придут работать, никуда не денутся. С Копыт ведь тоже уже приезжали пару раз. Но сейчас вижу – не согласятся. – Олитонец по-взрослому махнул рукой. Вздохнул: – Да только это еще не все. Я кое-что другое разузнал, неприятное.

Толлеус все так же молчал, но повернул голову к подростку и пристально посмотрел, выражая интерес. Оболиус выдержал театральную паузу, в течение которой неторопливо отхлебнул прямо из кувшина, и, удовлетворенный вниманием, продолжал: