Елизавета Петровна - Николай Павленко

Третьей сферой деятельности Шувалова, в особенности в последние пять лет жизни императрицы, была внешняя политика. Это наблюдение подтверждает исполнение им обязанностей практически единственного докладчика Елизавете о внешнеполитических акциях правительства.

В исторической литературе существует мнение об основании Шуваловым первого в России салона, относящегося ко времени, когда он стал фаворитом Елизаветы и, следовательно, влиятельной персоной. Мнение, на наш взгляд, является, по меньшей мере, спорным. Под салоном принято подразумевать регулярные собрания интеллектуальной элиты, во время которых писатели читали свои произведения, вельможи рассказывали о происшедших или предстоящих нововведениях, художники демонстрировали свои работы, актеры исполняли арии или отрывки из театральных постановок и т. д. Все это подвергалось публичному обсуждению присутствовавшими в салоне. Ничего подобного в царствование Елизаветы не происходило, бывали всего лишь эпизодические встречи Шувалова с М. В. Ломоносовым, А. П. Сумароковым, В. К. Тредиаковским, причем с каждым в отдельности, и лишь иногда у Шувалова одновременно присутствовали Ломоносов и Сумароков. Салона не могло быть еще и потому, что в это время интеллигенция столицы была представлена перечисленными выше именами: художников отечественного происхождения не было, профессиональный театр находился в стадии возникновения, наука была представлена двумя-тремя именами.

В царствование Елизаветы Петровны есть полное основание говорить о первом в истории России меценате, оказывавшем покровительство трем поэтам, и прежде всего М. В. Ломоносову. Среди этой троицы Ломоносов был не только самым талантливым поэтом, но и разносторонне одаренным ученым. А. С. Пушкин справедливо назвал его «первым нашим университетом». Его гениальные способности проявлялись во многих отраслях науки: ученый занимался изысканиями в математике и физике, химии и астрономии, горном деле и языкознании, философии и истории. Во всех этих отраслях знаний Ломоносов достиг крупных успехов, иногда опережавших его век. Ему принадлежит открытие закона о сохранении материи и движения. Им был высказан ряд ценных суждений об атмосферном электричестве, его происхождении, способах борьбы с грозовыми разрядами. Он предсказывал большое будущее электричества, его использование, по мнению ученого, открывало «великую надежду к благополучию человеческому».

В области гуманитарных наук своим трудом «Российская грамматика» ученый подготовил почву для создания современного русского языка. В трудах по экономике Ломоносов считал важнейшим условием развития производительных сил сокращение смертности и повышение рождаемости, а также запрещение неравных по возрасту и насильственных браков.

Гениальный ученый отличался неуживчивым характером. В том, что он резко выступал против советника академической канцелярии Шумахера, нет ничего удивительного — Академия наук после восшествия на престол Елизаветы Петровны осталась своеобразным островком, где полностью сохранилось засилье немцев, прежде всего Шумахера, в руках которого находилось управление Академией наук и который к науке не имел никакого отношения, был ловким интриганом и ненавистником всего русского. Еще дальше отстоял от науки президент Академии наук Кирилл Григорьевич Разумовский, занявший в 18 лет эту должность. Кроме того, он был еще гетманом Украины, жил в своей резиденции в Глухове, и реальная власть в Академии наук принадлежала Шумахеру, тормозившему продвижение русских ученых в науку, в том числе и Ломоносова, получившего звание профессора только в 1745 году, хотя его выдающиеся труды позволяли им стать многими годами раньше. Под влиянием отзывов знаменитого ученого Л. Эйлера о достоинствах труда Ломоносова «О пользе химии», в котором он «обнаруживает в авторе счастливое дарование к распространению истинного естествоведения, чему образцы, впрочем, и прежде он представил в своих сочинениях. Ныне таковые умы весьма редки», Шумахер сквозь зубы вынужден был произнести: у Ломоносова «замечательный ум и отличное пред другими дарование, чего не отвергают и здешние профессора и академики. Только они не могут сносить его высокомерия».

Неизвестный художник Портрет М. В. Ломоносова

Государственный исторический музей, Москва

Подлинное отношение к Ломоносову Шумахер высказал в письме к своему приятелю, адъюнкту академии Г. Н. Теплову, заклятому врагу Михаила Васильевича. В письме шла речь о том, кому произносить похвальное слово на торжественном собрании академии по случаю восшествия на престол Елизаветы Петровны. Шумахер считал, что лучше Ломоносова такую речь никто произнести не мог, но тут же добавил: «Очень бы я желал, чтобы кто-нибудь другой, а не Ломоносов произнес речь в будущее торжественное заседание, но не знаю такого между нашими академиками».

Первый скандал в Академии наук Ломоносов учинил в 1742 году, когда Михаил Васильевич, оскорбленный тем, что он не был избран ни на один академический пост, находясь в нетрезвом состоянии, грозил побить академиков при первом же удобном случае. В ответ академики вынесли постановление лишить Ломоносова права присутствовать на заседаниях Конференции. Уязвленный Ломоносов продолжал грубить и оскорблять ученых, в результате около двух с половиной месяцев содержался в заключении, а затем под домашним арестом. В скандал вмешался Сенат и в начале 1744 года вынес вердикт: «Оного адъюнкта Ломоносова для его довольного обучения от наказания освободить, а по объявленных учиненных им продерзостей у профессоров просить ему прощение. А что он такие непристойные поступки учинил в комиссии и в Конференции, яко в судебных местах, за то давать ему, Ломоносову, жалованье в год по нынешнему его окладу половинное».

Не подлежит сомнению, что эту благожелательную для Ломоносова резолюцию Сенат вынес под давлением И. И. Шувалова, у которого к этому времени сложились с ученым дружеские отношения. Кстати, это была первая покровительственная акция мецената, вполне оценившего выдающиеся способности ученого. В их дружбе выявилась, помимо совпадения некоторых взглядов, обоюдная заинтересованность: тянувшийся к знаниям фаворит высоко оценил место адъюнкта в науке, а адъюнкт обнаружил покровителя, благосклонно относившегося к его ученым трудам. Друг на друга они оказывали благотворное влияние: Шувалов своим заступничеством создавал Ломоносову благоприятные условия для научных занятий, давал ему даже конкретные поручения.

Ломоносов был горячим поклонником Петра Великого и его деяний и в похвальном слове Елизавете упомянул: «… не описаны еще дела моих предков и не воспета по достоинству Петра Великого слава». Шувалов и поручил описать «дела предков», то есть историю России, и ученый усердно взялся за его выполнение. Дело, однако, продвигалось медленно — Ломоносов, помимо изучения исторических источников, отвлекался на решение проблем в других отраслях науки. В ответ на просьбу Шувалова завершить работу в ближайшее время Ломоносов отвечал в начале 1755 года: «Я бы от всего сердца желал иметь такие силы, чтобы оное великое дело совершением своим скоро могло охоту всех удовольствовать, однако оно само собою такого есть свойства, что требует времени».