В погоне за артефактом - Марьяна Сурикова

Король хорошо держался, с достоинством, лишь цвет лица менял оттенки от салатового до зеленого. Принцесски демонстрировали разную степень недоумения, кто больше, кто меньше. Особенно недоумевавшие точно размышляли на тему: неужели прекрасным и гостеприимным девам нашего королевства настолько трудно дается обучение музыке и пению — их с детства учат-учат, а они не поддаются! Другие явно задумались о своеобразном репертуаре и очень необычных вкусах коренного населения Просвещентии, песенка-то народная.

Надо отдать должное послам, дипломаты на то и дипломаты, чтобы сначала робко, а потом более уверенно захлопать в ладоши и крикнуть пару не слишком громких «браво» и одно «би…», завершившееся натужным кашлем. Советник тоже сидел с очень задумчивым видом. Может, размышлял — а так ли сильно ему хотелось оставить меня в Волшебнии?

Из всех слушателей только Фомка не подкачал, поднял оба больших пальца вверх, улыбнулся мне во весь рот, а потом наклонился вбок, выхватил из рук возмущенного Мика букетик цветов и запустил в меня. Я цветочки словила, снова раскланялась, пару раз присела в реверансе, а потом, очень гордая собой, спустилась по ступенькам. Что могла, то и спела, зато время потянула на славу, и никто не уснул, можно считать — это успех.

Немного заикающийся церемониймейстер занял мое место на сцене, а когда я проходила мимо сидящей с краю бурундийки, та негромко поинтересовалась, нельзя ли записать слова песни для исполнения во время королевских застолий. «Очень подходящая», — заметила она. Я тут же преисполнилась ответной симпатии и припомнила, как принцесса стукнула бутылкой гостью из Небоскребии. Значит, бурундийка — сторонница открытых конфликтов, а потому не могла сделать подленькую пакость нашему высочеству. Человек оценил любимую песню тетушки, чутко ощутил, когда ее лучше петь, и преисполнился желания передать ценные знания остальным. Подтвердив кивком свое согласие, я вернулась на место и стала ждать выступления Мириам.

Смущающаяся, но уже переодевшаяся и заново причесавшаяся принцесса вышла на сцену, нашла глазами своего Артура, восхищенно застыла и не сразу вспомнила, зачем вышла. После негромкого покашливания церемониймейстера она поспешила к роялю и вдохновенно заиграла какую-то прелестную сонату, которую, как позже выяснилось, сочинила сама во славу Кийара. Нет, ну верно Фомка когда-то сказал: «Хороша девка». Жаль золотому отдавать, она с ним не справится.

Счастью моему не было предела, когда все наконец вкусили духовной пищи и были приглашены отведать пищи материальной. Первое время за столом царила тишина, по крайней мере, на том конце, где сидели мы с Фомкой. Остальные, не такие голодные гости, даже поддерживали светскую беседу, переговаривались о чем-то, а я ни на что, кроме названий блюд, произносимых лакеями, больше не реагировала. Я не ела, кажется, вечность, а еще не спала. И из всех благ цивилизации успела вкусить только радость принятия ванны.

Спустя довольно продолжительный промежуток времени, когда желудок, измученный долгой погоней за артефактом, ощутил, что и ему уделили должное внимание, я стала замечать окружающих и слышать общие разговоры. С этого момента начала наблюдать и за Кийаром, который вел себя как человек, прекрасно знакомый с правилами этикета, но при этом кое-что подзабывший и сейчас вспоминавший все заново. Иногда предсказатель хмурил брови, поддевая на вилку кусочек чего-то съедобного, или вертел в руке нож. Напитки часто рассматривал на свет, изучая насыщенность и глубину оттенков королевских вин. Одно суфле и вовсе подцепил пальцем и слизал, после чего у наиболее впечатлительных гостий выпали вилки из рук.

Со стороны предсказатель напоминал любопытного ребенка, которому вложили в голову, как следует хорошо себя вести, но он периодически об этом забывал, так как стремился попробовать и рассмотреть все, вызывающее интерес.

Примерно к середине вечера я заметила, что кроме Фомки, расположившегося с правой стороны от меня, есть сосед и с левой стороны, это был не кто иной, как сам советник Волшебнии. После того как я его обнаружила, менталист решил заговорить.

— Вижу, вам все удалось, — кивнул он в сторону золотоволосого, которого в этот миг засыпала вопросами дама из монархической республики. Она уже сменила своего шикарного лебедя на шляпу с целым блюдом искусственных фруктов на макушке. Кстати, волшебнийская принцесса тоже сверлила Кийара взглядом, очевидно, пробовала на нем свои чары.

— Разфе кто-то сомнефался? — уточнила, тщательно прожевывая вкуснейшую рыбу под сливочным соусом.

— Эта уверенность понравилась мне еще во время нашего разговора в кабинете, — заявил менталист, а его взгляд снова пробуравил меня насквозь.

Колдует? Колдует! Этот взгляд я хорошо помнила. Прищурившись, внимательно оглядела волшебника, силясь найти в нем жутко привлекательные черты. Однако на сей раз что-то не выходило, наверное, сказывались память об отсутствии кубиков на прессе или подозрение, что советник вряд ли умеет умопомрачительно целоваться.

Как раз в этот миг к нам подошел один из лакеев с очередным ароматным блюдом — нежным мясом индейки в соусе из красного вина с гарниром из бобов, приправленных шалфеем. Если бы не мое неослабевающее внимание к солнечному мерзавтусу, я бы не заметила, как тот, балуясь, щелкает ногтем по разноцветным горошинам, украшающим его блюдо.

Проследив за траекторией полета одной из них, увидела, как она подкатилась к нашему краю стола и замерла рядом с тарелкой менталиста. В этот миг лакей, меняя блюда, поднял тарелку. Щелк — следующая горошина подкатилась к первой, стукнула по ней круглым боком, а вдогонку подкатились еще несколько. Через минуту все они исчезли под днищем неглубокой пиалы, поставленной расторопным слугой. Я открыла рот — предупредить, но блюдо уже поехало по столу и опрокинулось прямо на колени волшебника.

В первый миг менталист покраснел, стал хватать ртом воздух, но вместо вопля издал шипение и, подскочив, принялся стряхивать еще дымящееся яство со штанин. Бесспорно, он владел магией, но не сразу сообразил призвать ее, чтобы удалить с коленей жирные пятна и ликвидировать неприятные ощущения, вызванные густым наваристым соусом.

Вновь переведя взгляд в сторону пакостливого чуда, я обнаружила, что артефакт совершенно мирно беседует с королем, который только сейчас заметил облитого волшебника. Слуги бросились помогать, однако менталист уже сам справился с ситуацией при помощи магии и отмахнулся от работников дворцового сервиса. С этого момента я решила внимательно смотреть под свою тарелку, а заодно и вокруг.

Когда после происшествия с советником все успокоились, мерный гул голосов за столом стал тише — окружающие внимательно прислушивались к беседе короля и солнечного чуда. Речь как раз зашла о процессе обращения духа в человека.

— Поцелуй привязывает дух к физическому телу, — вещал предсказатель, а принцесски старательно запоминали, явно млея не только от самой темы, но от ласкающего слух грудного голоса с выразительными модуляциями. Я к этому моменту уже ощущала приятную сытость, расслабилась и готова была отправиться спать, но воспоминание о способе обращения артефакта как-то резко встряхнуло и заставило потянуться за стаканом с холодной водой.