Рыцарь или трус - Саша Мэри Миллер

— Похоже, что их ставили по рангу, а не по способностям, — сказала Раннора. — Мой дед явно не соперник Ройансу, он даже в лучшее время тягаться с ним не мог.

— Но, в конце концов, это всего лишь показательные бои. Я уверена, что Роайнс не подвергнет позору прадеда короля.

Раннора улыбнулась:

— Думаю, нам следует воздать должное его боевому духу, который сверкает, как и его серебряные волосы.

Ясенка улыбнулась в ответ:

— Если молодые дворяне переймут хотя бы искру той неукротимости, что горит в стариках, наши страхи насчет будущего Рендела станут гораздо меньше.

— Пусть посмотрят на настоящих бойцов, и тогда они поймут, на кого равняться, — сказал король Перес. — А, трубы. Поединок вот-вот начнется!

Ясенка снова повернулась к полю. Старые дворяне, полные решимости показать, что вполне еще крепки и здоровы, начали двигаться — пусть немного скованно. Она кое-что узнала о тонкостях боя на мечах, наблюдая за Горином, и поняла что в Ренделе никто — даже Харуз — не способен сравниться с ним. Ясенка узнавала движения, выпады, блоки, скользящие шаги и финты. Горин двигался с совершенной грацией и уверенностью, которая сразу же показывала всякому, что это непревзойденный боец.

Кроме секундантов, на поле стояли герольды, отмечая различные участки, где старшие дворяне сражались ради удовольствия своего и толпы. Ясенка почти ощущала эту радость — по крайней мере в некоторых из них, — оттого что к ним возвращалась часть их былой доблести и мастерства. Однако сражавшийся с Джакаром Гаттор из Билфа, как заметила она, двигался с трудом и, похоже, неохотно. Они сражались на поле рядом с Ройансом и Уиттерном. Ясенка рассеянно подумала: неужто Гаттора затянули в обычный доспех или все же сделали броню специально для его брюха?

Внезапно подобающий ход боя был нарушен. Лорд Ройанс, прервав поединок с Уиттерном, повернулся к Джакару.

— Как вы посмели, сударь! — взревел он. — Вы немедленно возьмете свои слова обратно, или, клянусь всеми силами, ответите передо мной!

Джакар встал в оборонительную позицию, и герольды сразу же побежали к этой точке поля. Гаттор попятился, задыхаясь от усталости, и взял у секунданта кубок с вином. Он снял шлем и, несмотря на холод, отер с лица пот.

— Я не стану брать своих слов обратно, Ройанс из Граттенбора, — ответил Джакар. — Ты хвастун, дурак и даже в юности был средненьким бойцом, что уж говорить про тебя сейчас! Тебя слишком много дубасили по башке, когда на ней не было шлема. Тебе давно пора на покой.

Ройанс зарычал и шагнул к Джакару, явно собираясь защитить свою честь. Уиттерн схватил было Ройанса за руку, но тот вырвался.

Ясенке показалось, что маг старой королевы-вдовы, все еще стоявший перед зрительским помостом, незаметно делает руками пассы… и тут, к ее крайнему удивлению, откуда-то выскочил Рохан.

— Прекратите! — крикнул он. — Именем короля и всех сил, я приказываю всем остановиться!

В его руке был какой-то предмет, который с каждым словом юноши светился все ярче, пока ослепительное сияние не заставило всех, включая мага, прикрыть глаза руками.

Почти в то самое мгновение, как лорд Ройанс повернулся к своему врагу Джакару из Вакастера, амулет на груди Рохана стал жечь его кожу. При этом амулет еще и вибрировал с такой силой, что у юноши даже зубы застучали. Времени на размышления не было — Рохан понимал только то, что должен достать амулет, прежде чем тот прожжет его насквозь. Обезумев от боли и невыносимого гула в затылке, он потянул за шелковый шнур, смутно осознавая, что Зазар опять оказалась права.

Настало время выступить против мага.

Рохан едва не сбивал с ног зрителей, пробираясь сквозь толпу туда, где перед королевским помостом стоял маг. Юноша заметил, как тот делает пассы руками в направлении Джакара и Ройанса, и понял, что именно в действиях мага заключается причина безумия и злобы этих вельмож.

Рохан поднял амулет, и тот засветился — и свет разгорался все ярче и ярче, пока не стал ослепительным и люди не начали прикрывать глаза руками. Казалось, это сияние не действует только на самого Рохана, словно он стоял внутри сверкающей сферы.

— Остановитесь все! И ты, Флавьель!

При звуке этого имени с мага слетела маска мужчины, и теперь все увидели, что это — женщина. Колдунья. Толпа ахнула, но злобное шипение Флавьель было слышно даже на фоне многоголосого вопля.

— Что ты наделал! — дрожащим от злобы голосом проговорила колдунья. — Ты посмел помешать мне? В присутствии… — Она посмотрела туда, где восседала старая вдова, но Иса отвернулась, не желая встречаться с чародейкой взглядом.

— А что я наделал, леди? — с неведомо откуда возникшей уверенностью сказал Рохан и шагнул к Флавьель. Она попятилась. — О, да вы света боитесь? Или правды?

Она напряглась и раскинула руки. С ее ладоней посыпался снег, из пальцев вылетели крохотные молнии.

— Я не боюсь тебя! — надменно воскликнула Флавьель, но ее голос слегка дрогнул.

— Конечно, — согласился Рохан. — Я на это и не рассчитывал. Но твоей силы не хватает, чтобы уничтожить то, что у меня в руках.

Внезапно Флавьель перестала блефовать. Она сжалась, и у ее ног начал собираться снег.

— Где ты это взял?

— Скажем так — мне это дали. А сейчас силой этого амулета я приказываю тебе поведать всем присутствующим правду о себе.

С помоста послышался приглушенный женский вскрик:

— Нет!

Но колдунья махнула рукой, и старая королева умолкла.

— Не понравится тебе эта правда, юнец! — сказала Флавьель голосом, утратившим всякую мягкость и похожим ныне на хриплое карканье ворона. — И еще скажу тебе — тут есть такие, кому лучше не слышать этой правды.

— Например?

Чародейка пропустила его вопрос мимо ушей, не пытаясь даже скрыть презрительной ухмылки.

— Некогда я сказала тебе, что глупо выступать против меня. Теперь у тебя, по крайней мере, будет достаточно времени поразмыслить над своей глупостью и над тем, что ты сделал с теми, кто тебе дорог.

— Кому ты служишь? Приказываю — говори! — Рохан поднял пылающий амулет еще выше и шагнул вперед — Флавьель снова попятилась, и, несмотря на дерзкие слова, ее охватил страх, и Рохан его ощутил.

Колдунья сжалась, прячась от света.

— Не подходи!.. Да, как мужчина я служу ее величеству вдовствующей королеве Исе. А как женщина — я сама по себе! И кому я служу догадывайся сам! Если сумеешь, конечно.

С этими словами чародейка снова выпрямилась, сделала какое-то движение рукой, пробормотала несколько слов, и вокруг нее сгустилось и закружилось снежное облако. Сверкнула молния, и одновременно с раскатом грома, эхом раскатившимся в дальних горах, Флавьель исчезла, оставив после себя запах серы и небольшую метель. И в то же мгновение амулет погас.