Спецслужбы Белого движения. 1918-1922. Разведка - Николай Кирмель

«Указания» определяли глубину участка для изучения противника:

а) для полка и дивизии — до районов расположения неприятельской артиллерии и штабов полка и дивизии включительно;

б) для корпуса — полоса глубиной 30—40 верст (32—42 км. — Авт.).

в) для армии — в зависимости от средств, имевшихся в распоряжении разведывательных органов.

В Уфе штабом Западной армии была издана брошюра «Что такое разведка и зачем она нужна», в которой излагались цели и задачи прифронтовой агентурной разведки в ближайшем тылу противника, отражены вопросы связи и подготовки донесений. В ней также давались рекомендации разведчикам для маскировки под местных жителей, рабочих, крестьян и торговцев. Идущим в тыл противника разведчикам не рекомендовалось брать с собой компас, карту, записные книжки и другие предметы, которые могли его демаскировать. Они должны были «всё запоминать», важные документы прятать в «потаенные места» (вшивать одежду, обувь и т.д.), а в случае задержания их уничтожить.

Анализ документов показывает, что сбор сведений колчаковской разведывательной службой осуществлялся с помощью секретной агентуры; цензуры; войсковой, воздушной и радиотелефонной разведки; изучения прессы и захваченных документов противника; допроса пленных, дезертиров, шпионов, местных жителей, лиц, бежавших из Советской России.

Вот как охарактеризовал каждый из видов разведки генерал-майор П.Ф. Рябиков: «Обстановка современных боев, когда личные разведки начальников, даже мелких, не могут по большей части служить основой для принятия решений, выдвигают большое значение войсковой разведке, стремящейся войти в соприкосновение с противником, увидеть его и наблюдать собственным глазом; будучи достоверным органом, войсковая разведка имеет главнейший недостаток — малую глубину проникновения к противнику, причем особенно стеснена войсковая разведка при условиях позиционной войны; громадным подспорьем войсковой разведки является опрос пленных, перебежчиков, неприятельских шпионов, местных жителей и пр.; опросы пленных и рассмотрение захватываемых документов и предметов, принадлежащих противнику, дают часто весьма ценные сведения, позволяя определить организационные единицы противника и иногда получать данные и об его намерениях; техника телефонного дела допускает теперь возможность вести разведку, подслушивая телефонные разговоры неприятеля, а техника радио — выдвинула как орган разведки — радиослежку».

Генерал П.Ф. Рябиков достаточно внимания уделил организации и вербовке тайной агентуры. В зависимости от побуждений к сотрудничеству разведчик разделил агентов на две категории: добровольных агентов и агентов по принуждению.

Первая категория, в свою очередь, им подразделялась на следующие группы.

а) «людей, идущих на работу исключительно из патриотизма, из желания своей ответственной работой принести пользу Родине».

К этой группе, по мнению разведчика, относились офицеры и другие доверенные лица, работавшие из высоких побуждений, поэтому являвшиеся самыми надежными и наиболее желательными.

б) людей, по различным причинам озлобленных на страну или правительство, принадлежащих к оппозиционным политическим партиям, а также жаждущих приключений авантюристов. Степень продуктивности их работы и надежности, по мнению генерала, зависела «в большей мере от чистоты их побуждений, качества, натуры и степени интеллигентности и подготовки».

в) лиц, работавших из корыстных побуждений. «Жажда наживы при нравственной неустойчивости легко делает этих агентов двойными, почему работа их должна вестись под неослабленным контролем».

г) «ремесленники дела», т.е. люди, посвятившие себя разведке как ремеслу, дающему определенный заработок. «Умелое руководство, соответственные поощрения и наказания могут в значительной мере поднять продуктивность работы людей этой категории, — считал генерал-майор П.Ф. Рябиков. — При сложности агентурного аппарата и обширности его функций обойтись без второстепенных сотрудников типа ремесленников дела — не представляется возможным».

К агентам по принуждению относились лица, посылаемые в разведку насильно под различными предлогами.

Колчаковская разведка сталкивалась с проблемой подбора надежных негласных сотрудников. В Гражданскую войну при вербовке агентов и красные, и белые в основном руководствовались классовым подходом. В частности, в колчаковской спецслужбе предпочтение отдавалось офицерам, «как лицам, враждебно относившимся к советской власти». Но тем не менее автор «Указаний по разведывательной службе в штабах и в частях войск» генерал-майор П.Ф. Рябиков рекомендовал оставлять в качестве заложников семьи агентов. Прибегала ли колчаковская спецслужба к такой мере — автору неизвестно. Однако в условиях военного времени данное указание отнюдь не являлось бюрократической перестраховкой. По данным историка Е.В. Волкова, в среднем из 12 засылаемых в тыл агентов обратно возвращались только двое.

В боевых условиях, при жестком лимите времени было очень сложно выявить мотивацию негласного сотрудничества офицеров с разведывательными органами, поскольку, как пишет историк Е.В. Волков, в белую армию офицеры шли по различным причинам:«… от возвышенно идеологических до сугубо материальных. Однако, видимо, небольшая часть офицеров сражалась против советской власти только по политическим убеждениям, которые, впрочем, в период начавшихся военных поражений белых могли претерпеть значительную эволюцию».

Как уже было сказано выше, разведывательное отделение Главного штаба через штаб военного представительства в Париже руководило разведкой в Европе, а через штабы военных округов — в Китае, США и Японии. На секретные расходы по содержанию военных агентов в нейтральных государствах ежемесячно выделялось 850 000 руб.

Непосредственно изучением соседних государств в военном, политическом и экономическом отношении занимались разведывательные органы штабов Омского, Иркутского и Приамурского военных округов. Высшее военно-политическое руководство колчаковского режима в Азиатско-Тихоокеанском регионе, в частности, интересовала деятельность «китайского, японского и американского правительств в сопредельной полосе и их целях и намерениях в отношении Уряханского края и Монголии».

При восстановлении разведывательных органов колчаковским правительством за основу было взято «Положение для организации и ведения военной разведки штабами пограничных округов», утвержденное 7 ноября 1912 года, а также «Протокол особого совещания Главного управления Генштаба по выработке плана и организации разведки в округах Азиатской России» (1917 года).

В соответствии с этими документами Приамурский военный округ (ПриВО) занимался организацией разведки в Корее, Маньчжурии, Монголии и Японии, Иркутский — в Монголии и Китае, Омский — в западной части Китая, Монголии и Илимском крае. Обратим внимание на одно немаловажное обстоятельство: разведка велась не только на сопредельной, но и на своей территории (ближняя разведка). Например, резиденты военно-статистического отделения (ВСО) ПриВО находились в Благовещенске, Владивостоке и Никольск-Уссурийске.