Пятая Стража - Дмитрий Черкасов

Кира поспешно обогнула желтое здание и выбежала на привокзальную площадь, заснеженную и пустынную. Она старалась избегать людей и освещенных мест; странный вид ее привлекал внимание.

На краю площади, на остановке одиноко и растерянно стояли две черные фигурки, устало сложив сумки на снег. Морзика и Кляксы не было видно, но они должны были быть где-то рядом. Кира остановилась отдышаться, вызвать их по ССН. Она не чувствовала холода, щеки ее горели. Но времени у нее уже не было. Двери вокзала распахнулись, и ликвидаторы, выйдя на площадь, устремились скорым шагом к женщине и ребенку.

Видимо, Шафаревич знала кого-то из них. Она в испуге прижала девочку к себе, потом, спохватившись, оттолкнула и поспешила навстречу убийцам, растопырив руки, как перепелка крылья. Она была мужественная женщина и не потеряла головы даже в этой безнадежной для нее ситуации. Расчет ее был прост: убив ее, они не дойдут до девочки, если расстояние будет достаточным. Ликвидаторы оживились: им не терпелось сделать свое дело попроще и побыстрее, а не гонять за женщиной по всему Конотопу. Кураев улыбнулся всем плоским широким лицом, на ходу достал из-за пояса пистолет. Его напарник замешкался. Оружие застряло у него в кармане.

Кира бежала наперерез что есть силы. Туфли слетели с босых ног на первых же шагах. На ее счастье, расстояние до остановки от угла здания вокзала было меньше вдвое, чем от дверей…

—Кураев, стоять! — крикнула она что есть мочи. — Бросай оружие! Стреляю!

Она припала на колено, выкинув вперед пустую ладонь. Кураев вздрогнул, растерянно обернулся, вглядываясь в темноту. Он никак не ожидал, что здесь, в такую пору его назовут по фамилии. Его напарник выдернул, наконец, оружие, прицелился в Киру. Она катнулась по снегу в сторону, и первая пуля прошла мимо. Краем глаза она увидела, как от темного сквера метрах в двадцати изо всех сил бежит к ним Зимородок — и тотчас качнула маятник в другую сторону и встала на ноги. Она была хорошо подготовленной разведчицей…

Кураев от звука выстрела напарника очнулся — и они выстрелили в Киру вдвоем. Возникший невесть откуда Морзик, в длинном прыжке раскинул руки и снес обоих на землю, тут же блокировав толстыми ногами напарника Кураева, прижимая того к снегу. Восточный богатырь, вскрикнув, вскочил, направил ствол прямо в голову Вовки Черемисова — но выстрелить не успел. Незамеченный им в общей неразберихе Зимородок, подбежав сбоку, перехватил его кисть и, используя разбег, сразу пошел на болевой. Кураев заорал дурным голосом, выронил пистолет. Все же он был физически сильнее Кости и опытнее в борьбе: сорвал захват, ударом в лицо отбросил маленького жилистого капитана в сторону и зашарил руками по снегу в поисках оружия. Это была секунда, может быть две — но их хватило Морзику. Могучей своей кувалдой припечатав поверженного им ликвидатора к мостовой, он поднялся, оттолкнув Кураева от места, где лежало оружие. Несколько мгновений они прыгали друг против друга, как петухи, потом Кураев безнадежно, по-борцовски открылся, опустив руки в привычную стойку самбиста — и коронный правый боковой Черемисова положил конец этой скоротечной, но ожесточенной схватке. Тело бандита кулем грянуло оземь так, что голова и ноги подпрыгнули от удара о дорогу.

— Кира! Кира! — кричал Зимородок, поспешно подбирая пистолеты, обыскивая бесчувственных убийц. — Шафаревич, стойте! Все равно вам не уйти! Они вас найдут! Морзик, догони ее! Быстро!

Сам капитан, размахивая двумя стволами в руках, побежал к молчаливо лежащей на боку Кире.

— Тихо, Костик… — попросила она, не оборачиваясь. — Мне больно, не трогай… Ты вот что… Ты сейчас пообещай Шафаревич, что отвезешь ее девочку к родственникам… в Одессу… Это ее последний шанс… у них операция через неделю в Германии… Она ее уже проплатила… А за это пусть она немедленно расскажет все, прямо здесь… даст адрес лаборатории… людей… Иначе дело заволокитят… мы же на Украине… пока разберутся… Она скажет, у нее выбора нет… Ты меня не трогай до врачей… я не умру, не бойся… Мне просто больно… жжется… и холодно, очень холодно…

II

Невысокий полный Дмитриев и необъятно могучий, бритый «под ноль» Веселкин выделывали на паркете отдела коленца лезгинки с элементами чечетки. Столы тряслись, ложечки в стаканах брякали. Под конец танца Веселкин разогнался, подпрыгнул и стал на одно колено. «Органайзер отдела» сорвался с кнопок и упал на многострадальный паркет.

Поспешно вошедший Нестерович замахал на танцоров обеими руками.

— Вы сдурели! Под нами же кабинет «папы»! У него, наверное, уже люстра обвалилась!

— Не беда! Повесит новую! — оптимистично ответил Дмитриев. — Есть, Сашка, есть! Мы зацепили их!

— И где же они? — недоверчиво спросил капитан.

— Мы еще не знаем! Но это дело пары часов! А потом свобода! Отгулы! Нормированный рабочий день! Долой операцию «Эскулап»! Даешь операцию «Секс без границ»!

— Ой, не говори «гоп»… размечтался. Сам же меня учил. Что вы там такое нашли, в этой лаборатории? Топ-план размещения баз террористов?

— Лабораторию мы посмотрели еще утром, пока все спят. Тихонько вошли, только шарфы на морды намотали, чтоб не заразиться. Страшно, между прочим.

— Ну, вы даете! А чего ж не вызвали медиков? Этого Климентия Георгиевича с его командой фантомасов в желтых костюмах? Зачем такой риск?!

— Риск оправдан, Сашка! Надо было провести осмотр незаметно! Если они узнают, что Шафаревич жива и сдала нам лабораторию, они могут пойти на теракт, не дожидаясь ни оттепели, ни черта лысого!

— Попрошу в мой адрес не выражаться! — скривил рожу Веселкин и угрожающе задвигал густыми бровями и складками кожи на бритом темени.

— Кроме того, — не слушая его, продолжал Дмитриев, — дамочка же сказала, что лаборатория законсервирована. Вряд ли без нее они что-то там делали.

— Не обманула? — спросил Нестерович, отодвигаясь от возбужденно дышащего Дмитриева.

— Не обманула! Там тихо, как утром в сосновом лесу! Оборудование все новяк… я все заснял, все марки, всех производителей… Ты чего от меня шарахаешься? Я по утрам «тик-так» жую, дыхание свежее.

— Так… на всякий случай. Пока у тебя инкубационный период не пройдет.

— А! Так ты боишься заразиться! Веселкин! Держи этого чистоплюя! Дай я тебя поцелую!..

— Миша, только не это! А-а!..

Нестерович вырывался и брыкался. Веселкин держал его сзади за локти.

— Мы не вовремя? — корректно поинтересовался вошедший Валентин. — У вас сексуальная пятиминутка?

Голос он почти потерял и страшно хрипел. Миробоев стоял за его спиной, как мамка, с пачкой горчичников в руке.

— Это уже завершающие ласки, — успокоил их Дмитриев. — Чтобы Саша не чувствовал себя одиноко. Заходите, ребята. Присоединяйтесь.

— Дураки! — возмущался освобожденный Нестерович. — А еще говорят, что в ФСБ идиотов не держат… А если Шафаревич вас обманула?!