Ниалл. Возвращение Повелителя Света - Валерия Катина

касаясь губами его шеи и медленно опустила рубашку. Шелковая ткань соскользнула с широких плеч, прокатилась по выпуклым венам на предплечье и мягко осела на деревянный пол. Мышцы перекатывались от движения, когда Ниалл удобнее откинулся на спинку стула. Он заинтересованным лазурным взглядом мазнул по щекам, которых коснулся легкий розовый румянец, проследил как язык скользит по пухлым губам, как тонкие девичьи пальцы зажимают кисть.

Персефона макнула кончиком в алую краску. Ниалл дернулся и напрягся, когда холодная мягкая кисть коснулась его горячей кожи. Руки покрылись мурашками, пальцы вцепились в ножки стула до побелевших костяшек, а сердце застучало чаще. С каждым касанием, мышцы все сильнее напрягались, становилось тяжелее держать себя в руках, глаза заволокло дымной поволокой, а голова в блаженстве запрокинулась назад, лишь бы не смотреть на манящие полуоткрытые губы, на медленные движения длинных пальцев. Девушка принялась писать на теле Повелителя бархатные лепестки, припорошенные каплями дождя. Таким она видела его: величественным снаружи и хрупким внутри, а блестящие слезы неба, застывшие на бархатные лепестках — его израненная душа. На зеленом стебле Персефона нарисовала острые шипы. На одном из них блестела от света рубиновая капля крови. Стоит коснуться Повелителя и ты истечешь кровью, но если убрать шипы, вырвать их с корнем, перед тобой откроется совсем иной Ниалл — прекрасный, как бутон этой алой розы.

Персефона наклонилась ближе и волосы, забранные в хвост, вдруг мягким водопадом рассыпались по животу Бога. Он вздрогнул и прохрипел:

— Остановись, Персефона, или я не сдержусь.

Она застыла с зажатой меж пальцев кистью и медленно подняла глаза. Ниалл тяжело дышал, на лбу выступила испарина, тело засветилось, а ткань на свободных брюках натянулась. Игра зашла слишком далеко. Ей стоит остановиться, а лучше вернуться обратно в замок Повелителя и послать всех к Хаосу. Но она, выдохнув, подалась вперед и впилась в полуоткрытые губы Повелителя. Он дернулся навстречу, запустил ладонь в водопад платиновых локонов и жадно сминал ее губы, словно измученный многовековой жаждой. Горячие языки сплелись в жарком танце, холодные пальцы Персефоны вцепились в напрягшиеся плечи Ниалла. Она сильнее сжала руки и острые ногти впились в алебастровую кожу до боли. Повелитель застонал, одним рывком посадил девушку на свои бедра, оттянул ее волосы назад и припал губами к шее. Белоснежная рубашка испачкалась в краске, алая роза отпечаталась на ней. Он кусал ее нежную кожу, оставляя на ней красные следы. Сердце Персефоны билось так сильно, что до боли ударялось в грудную клетку. Умелые пальцы расстегнули рубашку, губы коснулись ключицы, спустились на плечо, а грубые ладони сжали соблазнительные бедра. Персефона подалась ближе, чувствуя как сильно возбужден Ниалл. Ей было жарко, свет, что охватывал его тело, оставлял на ней небольшие ожоги. Это приводило ее в восторг, захотелось его всего без остатка, чтобы он принадлежал только ей, чтобы со сладких губ срывалось только ее имя.

— Я хочу тебя, Персефона, — прохрипел Ниалл.

Он дернул полы ее рубашки, отчего пуговицы оторвались и хрустальной крошкой рассыпались по полу. Тонкая ткань соскользнула с нежной кожи и рухнула вниз. Грудь Персефоны соблазнительно вздымалась, между ног стало невыносимо жарко и влажно. Пальцы Бога рывком приподняли бедра девушки, чтобы расстегнуть свои брюки. Сердце Персефоны в нетерпении выпрыгивало из горла, руки подрагивали, а губы ловили сладость его кожи. Морской аромат заполнил легкие, ладонь запуталась в его платиновых локонах. Ниалл отодвинул насквозь промокшее белье Персефоны и пальцы скользнули внутрь. Она ахнула, тело словно ударило током, голова запрокинулась, руки сильнее вцепились в плечи Бога. Боль должна была отрезвить его, но Повелитель Света наслаждался болью. Он хотел эту хрупкую девочку целиком, думал не сдержится и возьмет ее в ту же секунду, но ему хотелось, чтобы она кричала его имя, чтобы плавилась в сильных руках, чтобы просила его не останавливаться.

— Ниалл! — всхлипнула Персефона и задрожала. Волна удовольствия накрыла ее с головой, ударила током, заставляя тело вздрагивать от каждого касания. Горячий язык Ниалла скользнул по шее вверх, губы впились в ее. Ему нужна была черничная сладость, помутившая рассудок, горячий выдох удовольствия, сорвавшийся с них.

Ниалл развернул девушку спиной к себе, стянул юбку и белье, а затем рывком посадил на свои бедра. Она вскрикнула, вцепилась в его ладонь, лежащую на ее животе и запрокинула голову назад. Ниалл прижался горячей грудью к ее спине, едва взмахнул рукой и перед Персефоной появилось зеркало в полный рост. Она увидела сияющие лазурные глаза, припухлые от поцелуев губы, румянец на своих щеках и легкие укусы, покрывающие ее шею. Ее охватил небывалый восторг. Ниалл прошептал:

— Смотри то, что вижу я. Тебе нравится?

Ниалл задвигался чаще, рывками сажая ее на свои бедра. Персефона закричала, закрыла глаза, но Повелитель сжал ее грудь, не переходя грань между болью и удовольствием и прорычал:

— Ответь! И не закрывай глаза, я хочу, чтобы ты видела как прекрасна.

— Нравится, — выкрикнула Персефона.

Она смотрела как ее бедра скользят вверх-вниз, волосы от пота прилипли ко лбу, но стоило взглянуть на Ниалла, волна удовольствия накрыла ее с головой. Он смотрел на нее с обожанием. В бескрайней лазурной радужке золотыми крапинками сияли звезды, влажные губы скользили по шее, покрывали поцелуями спину, ладонь сильнее сжалась на ее животе и, вздрогнув, Ниалл запрокинул голову назад и застонал. Они тяжело дышали, прижавшись друг к другу. Щеки Персефоны пылали, тело приятно потягивало, а в голове было пусто, словно все мысли разом затихли и не беспокоили свою хозяйку.

Они перешли эту грань, другого пути назад нет. Кто она теперь для него? Наложница или очередная снежинка, чей черничный аромат помутил рассудок холодного Повелителя Света? Вдруг кулон засветился и до боли обжег спину Персефоны. Она вздрогнула и зашипела от боли, отстраняясь. Ниалл смотрел на горящий золотым огнем кулон и не понимал почему уже второй раз кристалл светится рядом с Персефоной.

Девушка рывком натянула рубашку, застегивая пуговицы, но Ниалл схватил ее за ладонь и протянул свою, поясняя:

— Я порвал твою. Не думаю, что тебе стоит расхаживать в таком виде.

Персефона застыла, смотря огромными глазами на Ниалла.

— Кто я теперь? — спросила она.

— А кем ты хочешь быть?

Ниалл наклонил голову набок и закусил губу.

— А кем я могу быть для тебя?

— Любимой…наложницей, — вздохнул Ниалл, отвечая. — Большего дать я тебе не смогу. Решай, нужно ли тебе это или мы навсегда можем исчезнуть из жизней друг друга.

Персефона кивнула. Она на большее и не рассчитывала, а в груди все равно ревностно кольнуло. Она