Путин. Наш среди чужих - Ольга Видова

Потому-то и резко обозначился приток денег из-за рубежа, заметил Владимир Путин, именно для прямого вмешательства во внутренние дела России. «Цель одна — получение односторонних преимуществ и собственной выгоды», — утверждал президент.

Путин отметил и роль национальных проектов, главной целью которых является инвестиция в человека, в повышение качества жизни, сказав: «Конечно, возникает извечный вопрос: где взять деньги? Ну, во-первых, деньги у нас есть, и формирование расходной части — это всего лишь вопрос выбора приоритетов, как на федеральном уровне, так и на региональном. А во-вторых, у меня есть конкретное предложение: направить на эти цели значительные дополнительные доходы, в том числе от улучшения администрирования налоговых сборов, а также, может быть, от продажи активов компании «ЮКОС» для погашения ее долгов перед государством».

Впервые Владимир Путин заговорил о большом пакете социальных программ, на реализацию которого в России, по его мнению, наконец-то появились средства.

Он предложил откорректировать функции и структуру Стабилизационного фонда при сохранении консервативной финансовой политики. «В этой связи мною в Бюджетном послании был предложен новый порядок использования финансовых ресурсов, полученных от нефтегазовых доходов. И его конкретные параметры закрепляются в Бюджетном кодексе. Напомню: все нефтегазовые доходы предполагается разделить на три составляющие.

Первое — это Резервный фонд для целей минимизации рисков нашей экономики в случае падения цен на энергоносители на мировых рынках. А также — для поддержания макроэкономической стабильности и борьбы с инфляцией. Что, еще раз подчеркну, напрямую направлено на рост денежных доходов населения.

Второе — часть нефтегазовых доходов должна идти в федеральный бюджет для выполнения прежде всего масштабных социальных программ.

И третье — Фонд будущих поколений, куда будут направляться все остальные нефтегазовые доходы. Считаю, что средства этого Фонда должны идти на повышение качества жизни людей и развитие экономики. Должны работать на улучшение благосостояния как будущих, так и нынешних поколений. И, конечно, в этой связи более правильно было бы назвать его именно Фондом национального благосостояния».

Большие проекты, финансируемые за счет институтов развития, по мнению президента, должны быть посвящены решению важнейших задач в экономике.

«Первое — это устранение инфраструктурных ограничений роста.

Второе — повышение эффективности использования природных ресурсов.

И третье — модернизация и развитие высокотехнологичных промышленных производств».

Нужно реконструировать дороги, железнодорожные пути, строить вторую линию Волго-Донского канала. «Эта новая транспортная артерия позволит кардинальным образом улучшить судоходное сообщение между Каспийским и Черным морем. По сути, это не просто даст выход Прикаспийским государствам в Черное и Средиземное моря, то есть в Мировой океан, а качественно изменит их геополитическое положение, позволит им стать морскими державами».

В том, что Россия среди богатых ресурсами стран имеет лучшие перспективы, чем ей рисуют, Путин в этом был абсолютно убежден. «Наш энергетический потенциал огромен. Не все этот потенциал по достоинству оценивают, — сказал однажды, улыбнувшись, президент (этот камень был явно брошен в огород Европейского союза, вступающего с Москвой в постоянные споры по поводу поставок газа). — Это ведь не их ресурсы, это ресурсы России». И, чтобы этими ресурсами пользоваться, по словам Путина, необходимо «принять четкие правила поведения».

Реакцию общества образно представил Александр Проханов: «Было сказано нечто ошеломляющее, доселе звучавшее только со страниц оппозиционных газет, а теперь произнесенное первым лицом государства… Президент произнес слова, которые действуют на подсознание русского. Родина. Государство. Народ. Национальные интересы. Отечество в опасности. Дорогие братья и сестры. Враг будет разбит. Победа будет за нами. Впервые людям, наевшимся «лебеды общечеловеческих ценностей», показалось, что из их печени вынули гвоздь, и вместо изнуряющей боли они почувствовали прилив бодрости. Им предложили соединиться не в «Движение обманутых вкладчиков», не в «Партию любителей пива», а в народ, поднявшийся во имя спасения России».

Близилось окончание срока президентского правления Владимира Путина. Застарелый стереотип российского общественного сознания проявлялся в неверии, что Путин добровольно уйдет с поста президента РФ. Много было прогнозов и предположений, останется ли Путин президентом на третий срок. Он же не спешил с ответом. Многие, кому была дорога Россия, проявляли нетерпеливое беспокойство по поводу молчания Путина.

«Сегодня Путин сконцентрировал в своих руках огромную власть. Скопил финансовые ресурсы. Проложил русла, по которым финансовые реки потекут в корпорации — носители новейших технологий. Он восстановил централизм, который способен управлять территориями, восстанавливать распавшиеся великие пространства. Он завоевал доверие народа, столь необходимое для осуществления великих проектов», — констатировал перманентный аналитик действий Александр Проханов. «Неужели он уйдет из власти, отказавшись от своего предназначенья? — не раз восклицал он в своих статьях.

И продолжал: «В обществе нарастает мучительная невралгия. Народные массы, деятели культуры, видные политики, законодательные собрания, общественные объединения просят Путина остаться на третий срок. Не просто просят, а умоляют, требуют, страстно заклинают. Президент в ответ отказывается, заверяя, что уйдет с президентского поста. Это не убеждает народ. Заклинания и мольбы множатся, возникают коллективные письма, движения за «третий строк», инициативы на местах. Путин еще определеннее, тверже отказывается, кивая на икону Конституции. Народ не хочет смотреть на икону Конституции и молится на икону Путина, которую на глазах рисует народное воображение, — латы, разящее змея копье, золотой нимб над бесстрашной головой. Идет странное противостояние народа и власти, небывалое в русской истории. Обычно властитель цеплялся за трон, а народ стремился его свергнуть. Тут все в перевернутом зеркале», — писал Проханов и, как бы отвечая на вопрос, почему это происходит, продолжал развивать свою мысль, аргументируя ее следующим образом: «Путин не царь, и превращение его в монарха потребует мучительной процедуры, связанной с воцерковлением народа и грандиозной конституционной реформой. Путин не Сталин, ибо он еще не одержал мистическую русскую Победу. Не выхватил «русскую цивилизацию» из «черной дыры» истории. Не запустил долгожданное развитие. Не нанес сокрушительный удар по коррупции — силе, что страшней троцкистско-бухаринского блока. Не мобилизовал унылый, больной, отвыкший работать, разучившийся верить народ на битву за Россию. Не сформулировал «русскую альтернативу» перед лицом падающего в пропасть мира. Все это он должен сделать, оставшись на третий президентский срок. Об этом его заклинает народ, который по-прежнему живет скудно, на грани вымирания, угнетен, с ужасом ждет распада страны…»

Путин ощущал эти опасения и надежды, но для себя решил однозначно: он не должен и не будет нарушать Конституцию Российской Федерации, несмотря на то, что миллионы граждан требуют от него остаться на третий срок. «Все эти восемь лет я пахал как раб на галерах, с утра до ночи, и делал это с полной отдачей сил», — подытоживая свое президентство, скажет Путин.