"Лаптежник" против "черной смерти". Обзор развития и действий немецкой и советской штурмовой авиации в ходе Второй мировой войны - Дмитрий Дегтев

Транспортники наконец появились, когда день уже клонился к концу, а с востока двигался грозовой фронт. Едва Ли-2 приземлились, как со стороны Бобруйска показалась «девятка» Ju-88A. Ее целью явно был аэродром Старо-Быхов. Майор Гетьман выпустил в воздух одну за другой две красные ракеты. Это был сигнал к немедленному вылету полка. Со всех стоянок вокруг летного поля начали одновременно выруливать множество «Илов», которые начинали разбег и шли на взлет на пересекающихся курсах. Казалось, что то один, то другой самолет вот-вот столкнутся, но все обошлось, и так называемый «звездный» взлет прошел без потерь.

Когда «Юнкерсы» начали сбрасывать бомбы, большинство штурмовиков уже были в воздухе. К счастью, оба Ли-2 уцелели во время налета. Техники, выбравшись из укрытий, поспешно погрузились со своим скарбом в транспортники, которые сразу же пошли на взлет. Последним же аэродром Старо-Быхов покинул штурмовик старшего лейтенанта Ф. И. Денисюка,[87]на котором не сразу запустился двигатель. В фюзеляжном отсеке «Ила» позади кабины летел техник Лиманский, помогавший летчику «оживить» мотор. При этом когда самолет разбегался, то по летному полю уже начали стрелять подходившие немецкие танки.

Тем временем ранее вылетевшие Ил-2 попали в сильнейшую грозу. В итоге сразу двадцать пилотов не смогли найти новый аэродром и, когда закончилось горючее, сели на вынужденную кто где. В течение 2 июля поисковые команды техников 4-го ШАП разыскивали штурмовики, объезжая окрестности и опрашивая местных жителей. Восемнадцать «горбатых» лежали на полях, погнув при посадке «на живот» лопасти винтов. Они были в относительно хорошем состоянии и могли быть достаточно быстро введены в строй.

И лишь две машины уже не подлежали ремонту. Командир 4-й эскадрильи капитан В. Д. Лесников сел на лес, приняв во время ливня кроны плотно росших деревьев за зеленое поле. Штурмовик разрушился, но сам летчик отделался лишь ушибами. Не повезло только старшему лейтенанту Александру Булавинову. Его Ил-2 нашли лежащим в районе Сещи с разломившимся пополам фюзеляжем. Находившийся в кабине пилот был мертв. Во время посадки он разбил голову о прицел ПБП-1б. Последний, размещаясь прямо перед лицом летчика, стал причиной гибели и тяжелых травм немалого числа пилотов Ил-2. Недаром его обозначение расшифровывали в частях, как «прибор, бьющий пилота один раз больно». Прошло немало времени, пока наконец к великой радости летчиков, этот прицел перестали ставить на «Илы», а сетку прицела стали наносить прямо на лобовом бронестекле фонаря.

После перебазирования 4-й ШАП вошел в состав 11-й САД, которая была основательно потрепана уже в первые дни. Так, лишь в течение первого дня войны она лишилась 127 из 199 имевшихся в ней на тот момент самолетов. При этом 2 июля полк получил от командующего Западным фронтом маршала Тимошенко благодарность за уничтожение девяти переправ через Березину.

В течение 2–3 июля полк вылетал на штурмовку вражеских колонн, продвигавшихся по шоссе Бобруйск – Рогачев – Кричев – Рославль. Обратно не вернулись еще четыре Ил-2, в числе погибших пилотов был замполит 1-й эскадрильи 34-летний старший политрук Серафим Дрюков. Три «цементбомбера» сбили зенитки, а один – командир 5-й эскадрильи JG51 обер-лейтенант Ханс Колбов (Hans Kolbow).[88]«Мессершмитты» этой эскадры действовали из Бобруйска, а со 2 июля – и из Старо-Быхова, оставленного 4-м ШАП.

3 июля Генеральный штаб Красной Армии выпустил директиву о нанесении ударов по немецким аэродромам. Соответственно майор Гетьман получил приказ силами своего полка атаковать аэродром в Бобруйске. По имевшимся данным, его использовали сразу несколько эскадр Люфтваффе, в том числе бомбардировочных. Нашедшиеся очевидцы утверждали, что немцы чувствуют себя в полной безопасности, и самолеты стоят на летном поле без маскировки, почти вплотную друг к другу.

К этому моменту в 4-м ШАП имелось уже только девятнадцать пригодных для полетов Ил-2. На рассвете 4 июля все они двумя группами поднялись в воздух. Первую группу вел лично Гетьман, а вторую группу – его заместитель по строевой части майор К. Почему фамилия последнего не указана полностью, станет ясно несколько ниже. На подходе и над самим Бобруйским аэродромом штурмовиков встретил сильнейший зенитный огонь. Особенно досталось ведущему звену. Были сбиты оба ведомых майора Гетьмана: замполит 4-й эскадрильи 26-летний старший политрук Владимир Василенко и командир 3-й эскадрильи 27-летний капитан Николай Саталкин. Их горящие самолеты упали в лес.

«Ил» самого командира полка получил сильные повреждения. Мотор давал перебои, летчика заливало маслом, хлеставшим из перебитых патрубков, а за самолетом тянулся отчетливый дымный шлейф. Однако, несмотря на все, «горбатый» держался в воздухе. Когда Гетьман дотянул до аэродрома и приземлился, то оказалось, что попаданием зенитного снаряда заклинило фонарь. Чтобы открыть его, пришлось прибегнуть к помощи молотков и ломиков. Техники помогли выбраться своему командиру из кабины. Он был весь с ног до головы залит маслом и тяжело дышал.

Придя в себя, Гетьман спросил, все ли самолеты второй группы вернулись обратно. То, что произошло дальше, в мемуарах Емельяненко выглядит следующим образом: «Гетьману доложили, что раньше всех прилетел майор К. с одним своим ведомым. Посадил он самолет около аэродрома на фюзеляж. „Что за чертовщина? – подумал командир. – Летел позади, а вернулся первым“. Позвали майора, уже доставленного на аэродром с места вынужденной посадки.

– Как вы заходили на цель? – спросил его Гетьман.

– Вот с этого направления, – ответил тот, проведя по планшету ладонью.

– Вы уж потрудитесь снять перчатки да покажите поточнее! – повысил голос командир. Он терпеть не мог, когда по карте водили пальцем, и неукоснительно требовал, чтобы показывали острием карандаша. А тут не рядовой летчик, а его заместитель провел по планшету всей пятерней.

– Пожалуйста, можно и поточнее, – ответил майор и начал не спеша стягивать с каждого пальца в отдельности плотно облегавшие руки перчатки.

– Возьмите карандаш, вычертите расположение самолетов на Бобруйском аэродроме, покажите, как заходили.

– Товарищ майор, – подчеркнуто по-строевому выпрямился К., – я картинки рисовать не умею.

– Да вы мне не картинку, а простую схему начертите! – Командир закашлялся.

Пока майор К. копошился в своем планшете, Гетьман принялся вытирать платком с лица масло и увидел стоявшего поодаль молодого летчика – одного из ведомых майора К. Командир поманил его рукой. Тот подошел, потупился в землю.

– Вы вернулись вместе с майором? – спросил его командир.

– Так точно…