Вредная профессия - Олег Дивов

– А какая тебе разница, верят или нет?

– Все-таки надежда. Если не верят.

– У короля раздвоение ума, – сказал всадник. – Иногда он более-менее здоров, а иногда вдруг болезненно подозрителен. Вот в такую несчастливую минуту и случилось… то, что случилось. Когда-то я радовался, что у нас сильный король. Теперь я этим крайне опечален. Потому что на его силу накладываются приступы безумия. Да, есть такие, кто не поверил в заговор ученого люда. Но они запуганы. И очень скоро поверят в обратное. Просто из страха. Человек не приспособлен бояться долго. Он либо сам обезумеет, либо примет на веру ложное или ошибочное мнение.

– Тогда на кого надеяться? – спросил разбойник с тоскливым вздохом.

– На Младшего, – сказал всадник. – Это очень хороший мальчик.

– Но сколько лет пройдет…

– Десять-пятнадцать. Срок немалый. А все равно вам больше надеяться не на что.

– Нам… – зачем-то произнес разбойник.

– Вам, – эхом откликнулся всадник.

Еще чуть позже он сказал:

– Университет-то сожгли, конечно. И побили вашего брата основательно, где ловили, там и били. Но ведь били – не резали.

– Повезло, – отозвался разбойник безучастно.

– Ха! Дурак. Отец мой приказал. Король едва не сместил его, когда узнал об этом.

Разбойник, который теперь шел по тропе впереди коня, отодвигая низкие ветви, оглянулся на всадника в полном изумлении.

– А ненавидят – Эгберта, – криво ухмыльнулся всадник.

– Не может быть!

– Эй! – крикнул всадник.

Разбойник пригнуться не успел, получил веткой по голове и, ругаясь, схватился за ушибленное темя.

– Кольца больше не замыкаются, даже когда пожимаются руки, – сказал всадник. – Сила течет в пустоту. Я заметил – если сегодня человеку предложить на выбор два объяснения одного события, первое обыденное, а второе гнусное, чтобы ложь, предательство, алчность… человек склонится ко второму. Мы пока держимся правил. И правила кое-как держат нас. Только вот беда – правила все еще отражают мир, но это мир вчера. А назавтра разница между миром и его отражением в правилах может показаться людям слишком большой. Люди почувствуют в правилах ложь. И взбунтуются против них. И тогда сама ложь станет правилом.

– И что будет? – спросил разбойник с неподдельным ужасом.

– И начне-ется… – пропел всадник, прикрывая глаза. – А ты, дурак, в лесу сидишь, босотой помыкаешь.

– Да я не могу! Да мне надо… – принялся оправдываться разбойник.

– Знаю! – отрезал всадник. – Работа такая, да?

– Да! – сообщил разбойник с вызовом. Подумал и добавил: – Да, мой господин.

– Угу, так мне больше нравится, – кивнул всадник. – Привык, знаешь ли.

Тропа совсем заузилась, под пешехода, здесь на коне испокон веку не ездили. Разбойник достал из-под накидки меч и временами сносил им ветви. Всадник смотрел, как тот рубит, и брезгливо морщился.

– Дин не слышал про приказ вашего отца, – сказал разбойник, утирая пот.

– Он не хотел слышать, – отмахнулся всадник. – Ему так было удобнее. Диннеран не мог уйти в леса, не сказав на прощанье громкого слова. Он тоже должен был, обязан… создать полукольцо силы. Но обрати он его на короля, это не имело бы смысла. Наш безумный король никогда не предложит никому жизнь в обмен. Скорее заберет тысячу чужих жизней. И тогда зачем налагать на короля правило? Нет, я Диннерана понимаю. Ты не забывай, босяк с железякой, я ведь стратег. Твой учитель не зря выбрал Эгберта. Честный вояка Эгберт мог ответить по правилам за ущерб, нанесенный королевству. Вот только больше нет того Эгберта.

– Ну, значит, и правило можно забыть!

– А чем замкнуть кольцо?! Допустим, правила, как и указы, выдумали люди. Что, потоки силы из-за этого перестали существовать? Представь, вот прямо сейчас вернутся на прежнее место целители и астрологи, лозоходцы и алхимики. Многое получится у них? Нет. Потому что страх и недоверие, посеянные в душах, никуда не денутся. Пока в кольцо не вложить жизнь человека, и заметь, подходящего человека, ничего у нас не исправится.

Разбойник засопел и со злости одним махом перерубил толстенный сук.

– Жаль, я устал и не могу идти пешком так далеко, – сказал всадник. – Ты уж потрудись, любезный.

– Конечно, мой господин.

Всадник нагнулся, пропуская над головой ветку.

– Между прочим, – спросил он, – ты про заговор писарей еще не слышал?

– Только этого не хватало… – простонал разбойник.

– Обидно, но в столице он действительно был. Начали шпионить. Писари! Люди, накрепко связанные долгом! Люди, которым поверяли тайны, призывали в свидетели… Теперь, когда о заговоре объявят, и писарям никакой веры не будет. А кому тогда верить? Я говорю – все разваливается.

Всадник подумал и добавил:

– Следующим наверняка будет заговор в армии. Я рад, что мне не придется его расследовать. Вдруг и он окажется настоящим? Нет, Диннеран обязан спасти Младшего. При живом наследнике вояки поостерегутся. Будут терпеть и ждать. Лишь бы король не придумал этот заговор. Прямо сейчас. Скажет, Младшего заразили намеренно…

– Дин не допустит! – выдохнул разбойник, отмахиваясь от ветвей.

– Уверен? Он тоже не так прост, твой ненаглядный Дин. Знаешь, почему он отказался покинуть королевство? Думаешь, из одного чувства долга? Да просто не смел перейти границу! Соседи поймали бы его, посадили в клетку и вернули королю. Он никому не нужен, понимаешь?! Даже метрополия, с ее-то властью и мощью, не хочет видеть у себя Диннерана. Он чересчур знаменит и поэтому обнаглел. Может ляпнуть такое, что придется его казнить. Разве не он наложил на Эгберта «жизнь в обмен»? Не побоялся. Ну и пускай сидит в лесу! Тут он не мешает. Король все надеется достать его, но королю врут, будто никак не выходит. Научились врать. Даже войска посылают, но в какой-то другой лес. Почему бы нет, если у нас каждый второй полководец Диннераном заштопанный. Да я сам. И отец мой покойный. Так вот и получился неуловимый Диннеран!

Всадник припал к бурдюку, отпил воды.

– Дин не такой… – сказал разбойник очень тихо, почти шепотом.

– Одно в голове не укладывается, – всадник достал платок и вытер губы. – Как отцу с рук сошло, что Диннерана не зарубил. Сразу, без разговоров, до объявления «жизни в обмен». Отец королю доложил, будто целитель его зачаровал. Ты себе это можешь представить? Да старый Эгберт такой морок на поле боя наводил! Он мог в одиночку распугать сотню, я видел.

– А если он и короля… напугал? – предположил разбойник.