Герои Первой мировой - Вячеслав Бондаренко

Однако эти тенденциозные оценки не имеют ничего общего с действительностью. Отрезанный от своих Корнилов действовал сообразно обстановке и до конца пытался выправить сложнейшее положение, в котором оказалась его дивизия. В итоге к своим удалось пробиться 191-му пехотному Ларго-Кагульскому полку и батальону 190-го пехотного Очаковского. С собой они вынесли из окружения знамена всех полков дивизии. Корнилов же лично остался прикрывать отход своих частей во главе батальона 192-го пехотного Рымникского полка. В итоге тяжелейшего арьергардного боя от этого батальона осталось семь человек, в том числе раненный в руку и ногу генерал-лейтенант Лавр Георгиевич Корнилов…

Четыре дня пятеро солдат, санитар и раненый генерал скитались по карпатским горным лесам, надеясь пересечь линию фронта. Вечером 29 апреля 1915 года их, истекающих кровью, вконец обессилевших без пищи и воды, взяли в плен австрийцы. Корнилов не знал о том, что днем раньше, 28 апреля, по представлению главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала от артиллерии Н.И. Иванова он был награжден орденом Святого Георгия 3-й степени, став одним из шестидесяти человек, получивших эту высокую награду во время Первой мировой войны. И сделано это было вовсе не с целью «сознательного искажения правды», а в воздаяние мужества и доблести военачальника, чья 48-я дивизия ценой своей гибели спасла весь отступающий 24-й корпус А.А. Цурикова…

К пленным русским генералам (всего таковых насчитывалось 73) противники России в Первой мировой войне относились вполне уважительно. Не стал исключением и Корнилов — его разместили сначала в замке Нейгенбах недалеко от Вены, а затем перевели в замок князя Эстергази, расположенный в венгерском селении Лека. Там в распоряжении Лавра Георгиевича были отдельная комната, хорошее питание, медицинский уход, собственный денщик. Генерал мог свободно общаться с другими пленными, в числе которых оказался и его старый знакомый по Заамурскому пограничному округу — генерал-лейтенант Е.И. Мартынов. Сначала бывшие сослуживцы обрадовались друг другу, но вскоре рассорились на почве того, что Мартынов, по мнению Корнилова, был чересчур критично настроен по отношению к российской действительности.

Почти сразу же Лавр Георгиевич начал вынашивать планы побега из плена. Среди них были и весьма экзотические, например угон австрийского самолета с ближайшего аэродрома. Однако удачной оказалась только четвертая попытка, предпринятая Корниловым в июле 1916 года. В это время он содержался в госпитале для военнопленных венгерского города Кёсег. Помощниками Корнилова стали его денщик Цесарский и лечивший его пленный русский врач Гутковский. Именно Цесарский сумел завязать знакомство с фельдшером, чехом по национальности Франтишеком Мрняком, который вызвался помочь Корнилову за 20 тысяч крон (эти деньги он должен был получить уже по прибытии генерала в Россию). Мрняк оформил для Корнилова увольнительную из госпиталя, достал для него форму солдата австро-венгерской армии, паспорт на имя Стефана Латковича, револьвер и компас, для конспирации выбрил голову и удалил родинку под глазом.

В итоге побег блестяще удался. На поезде Мрняк и Корнилов добрались до городка Карансебеш на границе Австро-Венгрии и Румынии (сейчас на территории Румынии). Там Мрняка задержал австрийский пограничный патруль (впоследствии фельдшер был осужден на 20 лет каторги, а в 1918 году освобожден), а Корнилов, уверенный в том, что напарник погиб, сумел скрыться в горном лесу и три недели блуждал по нему, сбивая со следа погоню. Наконец 28 августа 1916 года ему удалось на бревне переправиться через Дунай. Румыния две недели как вступила в войну на стороне Антанты, и беглецу уже более ничего не грозило… В плену Корнилов находился 1 год 3 месяца и 19 дней.

31 августа Корнилову устроили торжественную встречу в Бухаресте, откуда он через Киев выехал в Могилёв — в Ставку Верховного главнокомандующего. Появление единственного русского генерала, который смог бежать из вражеского плена, было обставлено как можно эффектнее: Корнилов появился перед высшими чинами Ставки и представителями союзников по Антанте во время обеда, будучи одетым в лохмотья, с одиноким орденом Святого Георгия 4-й степени на груди. Строевым шагом подойдя к начальнику штаба Ставки генералу от инфантерии М.В. Алексееву, Лавр Георгиевич четко отрапортовал:

— Честь имею явиться Вашему Высокопревосходительству, генерал Корнилов.

На следующий день Лавра Георгиевича принял император Николай II, который вручил ему орден Святого Георгия 3-й степени.

В краткий срок имя Корнилова стало известным и популярным во всей России. О храбреце-генерале, бежавшем из австрийского плена, писали газеты и журналы, его чествовали в Михайловском артиллерийском училище, а земляки из станицы Каркаралинской прислали ему золотой нательный крест, освященный в местном храме. Кроме того, Корнилова избрали почетным казаком станицы и присвоили его имя Каркаралинскому высшему начальному училищу.

4 сентября 1916 года Лавр Георгиевич приехал в Петроград, где смог наконец после двухлетней разлуки обнять жену и детей, живших в общежитии для офицерских семей. Но встреча оказалась короткой — уже 13 сентября генерал-лейтенант получил назначение на должность командира 25-го армейского корпуса. Это соединение включало в себя 3-ю гренадерскую и 46-ю пехотные дивизии, 46-ю артиллерийскую бригаду, 25-й мортирно-артиллерийский дивизион и 25-й саперный батальон. В командование корпусом Лавр Георгиевич вступил 19 сентября.

На посту комкора Корнилову отличиться не довелось по объективным обстоятельствам. 25-й корпус входил в состав Особой армии генерала от кавалерии В.И. Гурко и с 10 сентября 1916 года действовал на Юго-Западном фронте, принимая участие в безуспешных наступательных операциях в районе Ковеля (особенно тяжелые бои корпус Корнилова вел 25 сентября). 10 ноября Особая армия была передана Западному фронту, который вел позиционную войну в Белоруссии. Линия фронта там не менялась в течение двух лет, и 25-й корпус, как и другие части, не имел сколько-нибудь крупных боевых столкновений с противником.

В должности командира корпуса генерал-лейтенант Лавр Георгиевич Корнилов встретил Февральский переворот 1917 года. Изменение государственного строя отразилось на армейской карьере генерала самым прямым образом. Когда Петроград охватили массовые беспорядки, кандидатура Корнилова была выдвинута начальником Главного штаба генералом от инфантерии Н.П. Михневичем с целью замены полностью дискредитировавшего себя во время столичных беспорядков главы Петроградского военного округа С.С. Хабалова. Но выгодность для них Корнилова на посту столичного гарнизона быстро оценили и «авторы» переворота. 2 марта председатель Временного комитета Государственной думы М.В. Родзянко телеграфировал в Ставку: «Необходимо для установления полного порядка, для спасения столицы от анархии командировать сюда на должность главнокомандующего Петроградским военным округом доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно среди населения. Комитет Государственной Думы признает таким лицом доблестного, известного всей России героя, командира 25-го армейского корпуса генерал-лейтенанта Корнилова. Во имя спасения родины, во имя победы над врагом, во имя того, чтобы неисчислимые жертвы этой долгой войны не пропали даром накануне победы, необходимо срочно командировать генерала Корнилова в Петроград». Одним из последних своих распоряжений накануне отречения император Николай II назначил Корнилова на должность главнокомандующего Петроградским военным округом. Вечером 2 марта Лавр Георгиевич получил из Могилёва предписание немедленно отправляться к новому месту службы, а на столичных улицах появились объявления, извещавшие о том, что петроградский гарнизон возглавит генерал, «несравненная доблесть и геройство которого на полях сражений известны всей армии и России».