ЦРУ и мир искусств. Культурный фронт холодной войны - Фрэнсис Стонор Сондерс

Позже Спендер объяснял причину своего избрания редактором нового журнала Конгресса влиянием эссе в сборнике статей «Бог, обманувший надежды». Возможно, идеальным кандидатом его сделало не столько отрицание коммунизма, сколько хорошие отношения с США. В 1948 году Спендер написал хвалебную песнь Америке: «Мы можем одержать победу в битве за европейские умы». В ней он заявил, что «хотя американская политика находит сомнительных союзников и равнодушных друзей, американской свободе слова и её наибольшим достижениям присуща аутентичностью. Сегодня она в состоянии покорить жизненно важное европейское мышление... Если бы Америка действовала в таком русле, она смогла бы выполнить свою просветительскую миссию в Европе. Тысячи студентов смогли бы оценить преимущества американской цивилизации и американского понимания свободы... Сегодняшняя реальность такова, что не следует ожидать чего-либо от пропаганды и политических запугиваний. Нужно демонстрировать европейцам наибольшие современные достижения американской цивилизации, образования и культуры[356]. Спендер с едва сдерживаемым возбуждением говорил, что «слова из уст американского или английского писателя» воспринимались европейскими студентами «чуть ли не благой вестью». По его мнению, «План Маршалла» - это было хорошо, но он считал, что «нужно также укреплять старую западноевропейскую цивилизацию верой, опытом и знаниями новой Европы, то есть Америки»[357]. Такое мнение поддерживали многие западные интеллектуалы. Раймонд Арон заявил, что он «полностью убеждён: для антисталиниста не существует иного пути, кроме принятия американского лидерства»[358]. Вряд ли можно было говорить (как случилось позже), что вмешательство Америки в «культурную борьбу» не имело поддержки на местах, когда такие люди, как Спендер и Арон, отождествляли выживание Европы с американским спасением.

Спендер обладал и другими качествами, привлекательными для своих потенциальных работодателей. Будучи членом группы «МакСпонДэй» (Мас-SpaunDay) (Макнис, Спендер, Оден, Дэй-Льюис), он наладил важные связи с литературной аристократией Лондона. Её представители всё ещё находились под влиянием многих снобистских тенденций блумсберийского периода. Тем не менее, они были своевременно очарованы обаянием Спендера. Джоссельсон уже сталкивался с непреклонностью британских представителей на берлинском дебюте Конгресса. Многим американским стратегам надоела заносчивость британской интеллигенции. «Существует одна серьёзная предпосылка всему этому, - пояснял Стюарт Хэмпшир. - Кажется, в 1949 году представители Фонда Форда прибыли в Лондон и провели в отделе большую встречу с ведущими интеллектуалами. Их капитал в то время превышал весь капитал стерлинговой зоны. Когда интеллектуалы прибыли, представители Фонда Форда предложили им материальную основу. В ответ прозвучало: «Спасибо, нам и так хорошо. Нам принадлежат все души, и нам этого достаточно». Британцы не были впечатлёны. Они попросили о нескольких совершенно незначительных вещах. Американцы подумали, что те потеряли разум. Подтекст заключается в том, что существовал очень глубокий фрейдистский антиамериканизм. Это как если бы снобизм Винчестерского колледжа столкнулся с китайским левоцентризмом в лице таких людей, как Эмпсон и Форстер. Я помню, как Форстер и Лайонел Триллинг был и однажды в Нью-Йорке. Триллинг (он написал книгу о Форстере и был достаточно безнадёжным англофилом, никогда не бывавшем до этого в Англии) очень нервничал. Форстер сказал, что ему нужно купить рубашку для особых мероприятий, и Триллинг повёл его в «Брукс Бразерс» (Brooks Brothers). Когда Форстер пришёл туда, он огляделся и произнёс: «О, Господи, я не могу здесь купить ничего». Этим всё сказано»[359].

Спендер работал на Британскую комиссию по контролю (British Control Commission) в оккупированной Германии после войны и хорошо знал, что нужно правительству в сфере культурной политики. С тех пор он проводил достаточно много времени в Америке. Ему покровительствовали Джон Кроу Рэнсом, Аллен Тейт и консервативный дуэт - Бен Тейт и сенатор Эдвард Тафт. С присущим ему обаянием Спендер обхаживал своих британских коллег. Он был нужен американцам всего-навсего как мост, чтобы найти общий язык с непокорными союзниками. По мнению его жены Наташи, несомненный талант Спендера мог легко быть использован в других целях. «Бесспорно, - говорила она, - Стивен обладал всеми необходимыми для этого личными качествами: он был одним из великих отказников [от коммунизма], и, учитывая наивность, его можно было легко обмануть. Его отец был обманут Ллойдом Джорджем (Lloyd George). Их семья очень доверчива; они не подозревали, что люди им лгут»[360]. За эту конгениальную наивность вскоре пришлось дорого заплатить.

В феврале 1953 года, когда Спендер учился в Цинциннати, он получил письмо от Джоссельсона с приглашением приехать в Париж для обсуждения «английского издания «Прев». От Кристола Спендер узнал следующее: «Во время моей короткой поездки в Париж несколько недель назад я долго дискутировал [по этому вопросу] с Майклом Джоссельсоном, Франсуа Бонди и Мелом Ласки; более того, мы с Джоссельсоном отправились в Лондон на один день, чтобы обсудить вопрос с Уорбургом, Маггериджем и Файвелом»[361].

Незадолго до этой встречи в Лондоне де Новилль и Джоссельсон снова встретились с Вудхаузом. Они договорились о публикации. Причём Фредерик Уорбург, издатель Орвелла, согласился предоставить журналу название своей компании. В письме к Уорбургу Джоссельсон подтвердил, что Конгресс «взял на себя полную ответственность по оплате всех счетов, выставляемых в связи с изданием и распространением журнала «Инкаунтер». Кроме того, он взял полную ответственность за какой-либо ущерб репутации. Джоссельсон дал понять Уорбургу, что «ни он, ни его фирма не должны оказывать влияния на издательскую сторону деятельности журнала»[362].

К моменту второй встречи Вудхауз и де Новилль пришли к твёрдому взаимопониманию. В отличие от Вудхауза личные качества де Новилля не производили сильного впечатления. Родом из Лондона, он окончил Нью-колледж и Гарвард, после чего работал корреспондентом информационного агентства «Рейтер». «Мы очень хорошо ладили, смотрели друг другу в глаза, - вспоминал Вудхауз. - Я всегда находил общий язык с моими американскими коллегами, при условии, что они не были лунатиками. Когда бы Лэрри не приезжал в Лондон, я всегда встречался с ним. Когда я отправлялся в Вашингтон, он встречал меня и Адама Уотсона, моего человека в этом городе»[363]. Они регулярно встречались на протяжении нескольких лет, пока де Новилль не вернулся в Америку, а Вудхауз не стал директором Королевского института международных дел. Поскольку это была единственная сфера их общих интересов, они обсуждали «действия и методы» для журнала «Инкаунтер» и «британские действия» в основном за бокалом вина в Королевском автомобильном клубе.