Пилигрим. Книга 3 - Константин Калбазов

— Я подданный Венеции и интересы королевства…

— А вот это уже твое дело. Я сказал. Ты услышал. И как поступать, решай сам. Поди зрелый муж, а не юнец неразумный. И да, если ты вдруг решил меня захватить, хорошенько подумай, прежде чем совершать подобную глупость. Шесть сотен воинов и благоволение императора, достаточно серьезны ргумент, — уловив во взгляде купца нечто указывающее на подобную возможность, произнес Михаил.

— Тебе лучше уйти, — процедил сквозь зубы Кавальканти.

— Надеюсь, ты как гостеприимный хозяин лично проводишь меня до двери, — вперив в венецианца твердый взгляд произнес Романов.

Никаких сомнений, отказ повлечет за собой кровавую расправу. Этот молодой человек и в бытность свою юношей, не отличался всепрощением. Теперь же, после стольких успехов, которые из далекой степи дошли даже до Константинополя, так и подавно. А еще, было в его облике нечто эдакое, что заставляло Антонио Кавальканти воспринять его слова всерьез.

— Разумеется я тебя провожу, Михаил, — поднимаясь со своего стула, и делая приглашающий жест в сторону двери, произнес он.

Андрей выставил дистанцию. Взял упреждение, целясь под срез воды. Мысленно представил себе траекторию полета снаряда. Расходовать зажигательные стрелы воевода не разрешает, поэтому приходится вот так вот. Ядрами. Хлоп-п!

Керамический кругляш описал дугу и врезался точно в намеченное место, разлетевшись на мелкие осколки рыжеватым облаком. Но вместе с тем, в борту появилась рваная дыра, в которую тут же хлынула вода. Ядро-то мелкое, но скорость у него велика, и хотя от удара оно и рассыпалось, доска все же не выдержала такого напора.

Тоха уже стоит с приготовленным снарядом. Не забывая прикрываться щитом дотянулся до среза ствола пищали, развернутой практически вдоль борта. Затолкнул вошедший впритирку обожженный шар. Потом протолкнул его до упора банником.

Андрей проделал раз и навсегда вколоченный в него порядок зарядки генератора газом. К моменту когда дошло дело до взведения колесцового замка, друг уже управился. В боковой щит прилетело две стрелы. Корабли сошлись на дистанцию полутораста метров, и лучники активно обмениваются выстрелами.

Развернул пищаль на вертлюге в сторону противника. Хлопок! И опять снаряд попал именно туда, куда они целил. Ну или почти туда. Не суть важно. Главное, что в борту появилась очередная пробоина практически на срезе воды. Вода в нее пока попадает по чуть, от набежавшей легкой волны. Но еще немного, и судно достаточно просядет, чтобы она ударила из прорехи тугой струей.

Басовито грохнула пушка и практически сразу донесся удар, сопровождаемый треском. Куда более весомое ядро проломилось сквозь деревянную преграду, так же распавшись на несколко кусков. Но то что осталось после него не шло ни в какое сравнение с пищалью. Там попросту выломало часть доски. И на этот раз вода сразу же хлынула в прореху широким потоком.

— Артиллерии прекратить огонь! — прокричал в рупор Михаил.

В дальнейшем обстреле попросту нет необходимости. Араб уже идет ко дну. Причем понимает это и экипаж галеры, активно перебирающийся в лодки. Многие сознают, что места там им не достанется, а потому скинув с себя все лишнее, бросаются вплавь, благо до берега не так уж и далеко. Шанс на спасение у них был вполне реальный. Но пограничников сейчас занимала другая проблема.

— Ну что, Дорофей, с победой тебя, — бросив взгляд на четыре догорающих корабля в стороне, и тонущий рядом с ними, поздравил Михаил.

— Благодарю, воевода. Да только… Ну как дети малые, — слегка развел он руками как ребенок, который играл и не наигрался.

— Это называется явное преимущество, полусотник. Командуй. А те не хватало еще пролюбить галеру.

— Ага. Убрать паруса! Весла на воду! Кормщик, правь к галере! Аварийной команде в лодки! — повысив голос, приказал тот.

Опыт у них уже имеется, а потому ни лишних вопросов, ни бестолковой суеты. Каждый четка знает, что ему делать, десятники раздают команды.

Арабы даже не помышляют о сопротивлении, их заботит только спасение собственных жизней. Так что, никакой опасности их там не ждет. Разве только трудности технического плана. Ну и гребцы. Над гибнущей галерой слышится нарастающий рев сотни глоток рабов, прикованных к гребным банкам. Их участь предрешена. Им суждено навеки остаться членами экипажа этого корабля

Вскоре от ладьи отвалили сразу две легкие лодки. По пять человек в каждой. Шли настолько споро, что судну за ними не поспеть при всем желании. Приблизившись к самой большой из пробоин, аварийная команда прибила по верху кусок парусины, с прикрепленными горизонтальными палками. Поле чего оттолкнулись от борта, и опустила второй край, с грузом на конце. Вскоре пластырь притянуло к дыре, практически полностью перекрыв поступление воды. Она там теперь если только сочится.

Для этого мира и времени способ борьбы с проломами в бортах можно сказать революционный. Михаил же читал о чем-то таком и сам не помнит где. Но прежде чем обзаводиться комплектом таких девайсов, они их испытали на Славутиче. Все работает исправно. Да и тут, уже на реально практике опробовали.

С другими повреждениями поступили так же. Разве только размеры пластырей зависели от их характера. Далее с приставшей ладьи переправили помпу и работа закипела. Вскоре подошел еще один корабль, и на палубе появился еще один насос, что существенно улучшило ситуацию с борьбой за живучесть.

Наконец до несчастных на гребной палубе дошло, что их погибель откладывается и ор прекратился, сменившись напряженной тишиной. Арабы им уже были знакомы, как и их порядки. Чего же ждать от новых господ, решительно непонятно. Как бы еще и не пришлось пожалеть о своем спасении.

— Ну что там у тебя, Дорофей? — окликнул полусоника Михаил.

— Все в порядке, Михаил Федорович. Три дырки и один пролом. Пластыри держат исправно. Вода из трюмов помалу убывает, — доложил тот.

— Добро. Данила! — позвал Романов безопасника, находившегося в их паре.

— Так он на гребной палубе, народ успокоил, теперь беседует, — вместо него вновь отозвался полусотник.

— Понял. Ну пусть занимается.

Помнится всего лишь полтора десятка ветхих ромейских дромонов сожгли к нехорошей маме немалую часть флота русичей. И уж точно, обратили его в бегство. Император Роман Первый всего лишь грамотно использовал сильную сторону своего оружия. Вот и Михаил знал на что способны его ладьи.

Романов разделил свои силы на пять двоек и разошелся веером. С помощью воздушной разведки, который имелся в каждой паре, пограничники обнаруживали корабли, после чего нападали на них. При этом они не тушевались и перед превосходящим противником.

Арабские корабли были вооружены до зубов. Но толку от всей этой артиллерии никакого, если она не способна добросить до противника свои снаряды. Пушки же и пищали справлялись с этой задачей куда лучше. Вообще-то, в основном пищали. Расход греческого огня меньше, точность выше. А для хорошо просушенного дерева совсем не обязательно, чтобы на него выливали три литра горючего.