Порог - Олег Рой

Отправлено.

— Ну что, я пойду, — встал со стула юрист и, не оборачиваясь, пошел к выходу из кафе.

Голландцев еще говорил ему что-то вслед, но Андрей не слушал. Колокольчик на двери звякнул, дверь закрылась за его спиной. Через несколько секунд на улице послышались визг тормозов и удар. Все.

— Вот же дурак, — негромко проговорил Джокер. — Но у нас есть еще его сынок… Выжить он тоже не должен.

Посетители кафе забеспокоились, некоторые выскочили на улицу. Но сам он даже не встал с места. Он знал, что Андрея Ивановича Иванова сбил белый «вольво», которому он «подправил» тормоза минуту назад.

— Ты ведь не думал, что твой антигерой так легко распрощается со своим отпрыском? — негромко спросил мужчина с хищным и строгим профилем, внезапно нарисовавшийся за его столиком.

В суматохе никто из посетителей не заметил, как в кафе появился кто-то еще.

— Мессир Воланд, — вскочил и почтительно поклонился Джокер.

— Так бы мог вести себя как персонаж сказок «Тысячи и одной ночи», — буркнул дух зла. — В двадцать первом веке подобный пафос не котируется, это неуместно. Сядь.

Голландцев повиновался.

— А вот теперь нам всем придется туго, — хмуро заметил Князь Тьмы. — У меня как-то мало веры в воспитанника Бельфегора, этого француза. Все, что удавалось ему с такой легкостью, было подготовлено нами, и его заслуги в том нет никакой. Он только и может что вышивать по канве. Просто снимал сливки и, как обычно, был не более чем исполнителем. Представляю, однако, как он раздувается от гордости, полагая себя невероятно ловким, и заранее пускает слюни в предвкушении того, как воссядет по правую мою руку.

— Он ошибается? — осторожно поинтересовался Джокер.

— С чего бы, — возразил Воланд. — Я свои обещания исполняю. Только пока рано об этом.

— Однако, — сказал Голландцев, — сейчас у нашего врага, этого мальчишки, почти нет защиты. Что может потерявшая мужа женщина, охваченная отчаянием?

— Посмотрим, посмотрим… Можно ждать любой неожиданности, — хмуро пробормотал Воланд и заметил: — А ты неплохо сработал, Джокер, я удивлен. Что ж, будем ждать действий Бизанкура.

ТАМ, ЗА ОБЛАКАМИ. РОКИРОВКА ГЕРОЕВ

Сначала вокруг был туман. Боли не было, все произошло очень быстро, он и опомниться не успел. Потом голоса. Много голосов, и тоже все словно сквозь завесу. Люди, неожиданно много людей —

стоят кольцом. Чье-то тело распростерлось у самой обочины. Кровь. Рядом белая иномарка, «вольво».

«Это я, — понял Андрей. — Вот это самое тело — я и есть».

Он смотрел на себя откуда-то сверху, и так было легко. Совсем легко.

Потом все залил яркий свет, и Андрей неожиданно обнаружил себя на лугу. Светило солнце, стрекотали насекомые в траве, а по небу размазывались легкие клочья белых облаков. А вот и его тень. Нет… Две тени.

Он обернулся.

На него пристально смотрел высокий человек с яркими глазами, одетый в какую-то хламиду. Его фигура излучала странное сияние, точно сама была светом, проникающим сквозь малейшие складки его одеяния.

— Здравствуй, человече.

Его губы не шевелились — голос звучал в голове Андрея.

Внезапно перед его внутренним оком возникла картина… нет, икона — этот человек с огромными крыльями, розовыми с черным, и под ногами его корчится какая-то большая черная ящерица, пронзенная копьем.

И тот же голос произнес внутри него:

— И произошла на небе война: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним.

Андрей вспомнил эту икону. Они с Верой венчались в тверском храме, и одна икона привлекла его внимание — именно эта. Ангел в золотых латах, алом плаще и с огромными крыльями, с копьем, попирающий ногами дракона.

Позже он побывал в этом храме и спросил батюшку (удивительно, что его тоже звали Андреем, и он тоже в начале своего пути был юристом), что это за икона.

— Архистратиг Михаил, глава святого воинства небесного, — улыбнувшись, сказал отец Андрей, совсем не старый еще, лет сорока с небольшим, удивительно спокойный и доброжелательный. — Сокрушил древнего змия, врага рода человеческого. Икону писал один хороший тверской художник, это копия с Феодора Поулакиса, вторая половина семнадцатого века…

После этого они начали общаться, и Андрей узнал, что Бог не дал им с матушкой детей — у нее был диабет, разрушивший ее гормоны. А потом матушка и вовсе скончалась, хоть ей не было еще и сорока — вот такое несчастье. Андрей поражался стойкости духа отче, как он может быть таким спокойным и великодушным, почему не возроптал. Потом он понял, что истинная вера только в любви, и проникся к батюшке благоговейным почтением — очень непривычным, но приятным чувством — и оно лечило его измученную душу. Тем не менее Иванов всегда уклонялся от исповеди — говорил, что не готов. И понимал, что вряд ли будет готов. Это мучило его все годы, что он ходил в храм.

Странную раздвоенность чувствовал Андрей. Его тянуло в храм; иногда он мог находиться там часами, среди запахов ладана и пения прихожан во время службы. Смотрел на икону Спасителя, в Его огромные глаза, взирающие ему прямо в душу, и плакал, и просил прощения, но на исповедь решиться не мог. Иногда он приходил в храм с женой, но чаще в одиночестве — иначе рано или поздно она бы предложила ему вместе исповедаться. А так он был наедине со своими мыслями, которые, по его собственному выражению, «причесывал» ему отец Андрей.

Год назад, придя на вечерню, он не нашел в храме батюшки и спросил о нем, не заболел ли. Узнал страшную новость — в праздник водосвятия, на Крещение, случилась беда. Окунувшийся в прорубь прихожанин не вынырнул, и за ним вслед нырнул отец Андрей. Он вытащил прихожанина, который оказался пьяным в стельку, даже не простудился. У отца Андрея от стресса случился инсульт, от которого он не оправился. Нет, формально он был жив, но впал в кому. Просто поразительно, сколько испытаний выпало на его долю.

Иванова с трудом пустили к нему. В палату пускали только родственников, а родственников у отче не осталось, но зато он был так любим приходом, что порой у больницы стояла очередь. Андрей перечислил больнице крупное пожертвование, и врачи его пропустили. Священник, подключенный к аппарату жизнеобеспечения, казалось, просто спит и видит удивительные добрые сны, таким одухотворенным было его лицо… Врач ничего не сказал о прогнозах. Андрей перерыл весь Интернет, нашел там, что вероятность восстановления ничтожна, но ухватился за нее. В нем теплилась надежда…

Сейчас Андрей Иванов отчетливо вспомнил, кто такой архангел Михаил, благодаря отцу Андрею, — он отвечает за омовение души перед входом в небесный Иерусалим. Что помощник он в печали и тоске и милосердный проситель за людские души перед Богом. Считается святым предводителем во главе огромного воинства бойцов против зла на земле. И сейчас он, грешник, стоит перед ним, словно имеет на это право…