Севастопольский вальс - Александр Харников

– Хорошо, если так…

– Корнет, расскажите, как вы вообще здесь оказались?

– После высадки в Евпатории наша часть должна была идти на юг, к Севастополю, к главной военной базе русских. Но мой командир, лорд Кардиган, получил известие, что с севера следуют части, направленные с Дуная в Крым, а с ними какие-то необычные солдаты и повозки. Мне было поручено вести наблюдение за русскими и, в случае если мы увидим этих странных солдат, захватить хотя бы одного в качестве «языка» и, по возможности, убить как можно больше остальных. Когда мы увидели людей в незнакомой форме, сопровождающих повозку, движущуюся без лошадей, я подумал, что это то, о чем мне говорили, и приказал атаковать вас в конном строю.

Хулиович усмехнулся, а я сказала:

– Корнет, вы вышли именно на тех, кого искали.

– Миледи, так я и подумал. А если учесть, что вас было всего шестеро, то никаких шансов у вас не должно было быть. Ну, кто бы мог подумать, что ваше оружие окажется настолько совершенным, и с его помощью вы перестреляете нас, как кроликов? Не знаю, кто вы и откуда, но если у вас у всех есть такое же оружие, то наша экспедиция в Крым закончится полным провалом. И мало кто из тех, кто высадился на днях в Евпатории, вернется в старую добрую Англию – большинство останутся здесь, в шести футах под землей, как несчастный Джеймс и другие мои ребята…

Корнет тяжело вздохнул и отхлебнул из эмалированной кружки крепкого чая. При этом он слегка поморщился – как истинный британец, Арчибальд привык пить чай со сливками. Но, как известно, дареному коню в зубы не смотрят. Чай был горячий, хорошо заваренный и ароматный.

– Будь проклята эта война, – с горечью произнес англичанин. – Сколько еще храбрых воинов с обеих сторон должны пасть на полях сражений только для того, чтобы эти лавочники из парламента заработали миллионы на поставках в войска оружия, снаряжения и продовольствия. Боевые действия еще не начались, а мы уже потеряли столько солдат и офицеров… Если бы вы знали, что творилось в Варне в то время, когда мы находились там в ожидании приказа начать высадку в Крыму.

Я лишь краем уха слышала о злоключениях армий союзников в Варне и потому попросила корнета рассказать поподробнее.

– Миледи, – начал он, – наш экспедиционный корпус, после остановки в Галлиполи, второго июня прибыл в Варну. Этот заштатный турецкий город насчитывал всего пятнадцать тысяч местных жителей, в основном болгар. За короткое время его население утроилось. Там мы проторчали больше двух месяцев. Офицеры нашего полка изнывали от безделья. Охота ненадолго отвлекла нас от скуки, но вскоре вся дичь в округе была выбита. Солдаты в огромном количестве поглощали неспелые фрукты, в изобилии росшие в садах Варны. Все это закончилось для нас печально – в лагере началась эпидемия холеры.

Французы оказались более опытными в этом отношении, и каждые две недели меняли месторасположение своего лагеря. Наши же начальники не обращали никакого внимания на санитарное состояние войск ее величества. От холеры умирали и матросы на наших военных и транспортных кораблях, стоявших на рейде Варны. Эта проклятая болезнь косила всех без разбора. Умирали солдаты, умирали офицеры, умирали женщины, сопровождавшие наш экспедиционный корпус. Каждый день мы кого-то хоронили. Трупы мы просто закапывали в песок на берегу моря, причем так неглубоко, что бродившие во множестве вокруг нашего лагеря собаки легко раскапывали могилы и питались человечиной.

Моряки хоронили своих покойников по старому обычаю – привязывали к ногам груз и выбрасывали в море. Но через какое-то время трупы, зашитые в парусину или старые одеяла, распухшие до чудовищных размеров, всплывали из морской пучины и плавали вокруг стоявших на якоре судов в вертикальном положении, пугая еще живых моряков.

Дисциплина в лагере падала, солдаты, пытавшиеся обезопасить себя, вместо сырой воды пили бренди и вино. Но это помогало мало. Возможно, что из-за падения дисциплины в Варне неожиданно вспыхнул пожар, едва не уничтоживший склады с порохом и бомбами, в которых хранилось восемь миллионов зарядов. Наши офицеры уже начали готовиться к спешной эвакуации – в случае взрыва лагерь оказался бы стертым с лица земли. Но французы, рискуя жизнью, все же потушили огонь, приблизившийся вплотную к палаткам, в которых хранились бочки с порохом.

Пожар в Варне произвел огромные опустошения. У нас, например, погибло такое количество запасов продовольствия, которого было бы достаточно, чтобы прокормить всю английскую армию в течение шести недель.

Впрочем, я слышал, что пожар будто бы устроили местные болгары, которые сочувствовали русским и ненавидели нас, хотя мы честно расплачивались с ними за продовольствие, необходимое для нашей армии. Мы предлагали им щедрую плату – за работу хозяину одного вола и одной телеги в день мы платили три франка – в пять раз больше, чем платили им турки, да еще, независимо от платы, мы кормили весь день и волов и погонщиков. Командующий французским экспедиционным корпусом маршал Сент-Арно приказал силой захватить восемь сотен болгар с их волами и телегами. Но, несмотря на то что их бдительно охраняли, в первую же ночь полторы сотни болгар бежало, бросив и волов и телеги, а другие стали ломать и поджигать свои телеги, чтобы не перевозить грузы для нашей армии. А холера тем временем, словно картечь, продолжала выкашивать наши ряды. Счет умерших шел на тысячи. Мы потеряли столько храбрых солдат, сколько теряют во время большого сражения.

Корнет отхлебнул уже остывший чай, вздохнул и продолжил свой страшный рассказ:

– Вы теперь можете представить, с какой радостью мы узнали, что в конце августа наше командование наконец-то приняло окончательное решение – высадиться в Крыму. Пусть мы погибнем в сражении, но это все же лучше, чем подыхать от холеры в этой проклятой Варне, среди зловонных куч человеческого дерьма. Ой, простите, миледи, такие слова не предназначены для женских ушей…

Я улыбнулась:

– Корнет, хочу вам напомнить, что я не просто женщина, но и офицер, и мне не раз приходилось слышать слова и похлеще. Мне очень интересно. Тем более что вы изъясняетесь, словно поэт. Вы, наверное, учились в Оксфорде?

– Нет, миледи, я из семьи офицера. Наше родовое поместье в Девоне, хотя мой отец, подполковник Огастас Кливленд, родился в Индии. Он храбро воевал против Наполеона и отличился в битве при Ватерлоо под командованием славного Веллингтона. А я последовал по его стопам.

– Интересно, – я улыбнулась и заметила, что корнет вдруг покраснел. Еще не хватало, чтобы и этот юноша в меня влюбился. Да что ж это такое, а? И я сказала более суровым тоном, чем намеревалась: – Корнет, так вы мне так и не сказали, что же было после Варны?

– Простите, миледи. Я немного задумался… Так вот. Наш огромный союзный флот, состоящий из нескольких сотен парусных и паровых кораблей вышел, наконец, в море и взял курс на Крым. К полудню 13 сентября он подошел к Евпатории. Никто не оказал нам никакого сопротивления. Лишь один местный чиновник – кто-то вроде нашего мэра – потребовал, чтобы высадившиеся на берег войска в соответствии с установленными в России санитарными правилами провели какое-то время в карантине. В общем, он изрядно нас рассмешил.