Династия Бернадотов. Короли, принцы и прочие... - Стаффан Скотт

Свадьба была неповторимым событием, по случаю которого газеты опубликовали не только необычайно длинный маршрут кортежа новобрачных, но и маршрут, каким в открытом авто проследуют от Центрального вокзала к Дворцу бельгийские король и королева. В частности, они проехали мимо старого здания «Дагенс нюхетер» в районе Клара, разукрашенного и увешанного флагами. Фоторепортажи во всех газетах являли собой нечто исключительное. Население других районов Стокгольма сетовало, что новобрачные прокатились только по Эстермальму: Страндвеген — Нарвавеген — Карлавеген и обратно, домой. Полиция серьезно объясняла, что выбор пути кортежа продиктован тщательным изучением транспортных проблем. «Так мы и поверили», — ворчали сердитые роялистки из Сёдермальма и с Кунгсхольма. И во всеобщем праздничном ажиотаже кто-то даже предложил в качестве свадебного подарка передать Дании «тронный балдахин из Кронборга», в свое время захваченный Карлом X Густавом в качестве военного трофея; шведским роялистам, которые до тех пор понятия не имели, что сей балдахин вообще существует и висит себе в Национальном музее, прямо-таки загорелось вернуть старое тряпье в гамлетовский замок; но дело кончилось ничем.

По радио передавали прямые репортажи со свадьбы, датские газеты публиковали смешные шаржи.

Мало того. Немногим раньше молодая красивая принцесса лично выступила по шведскому радио, «ясный, отчетливый и слегка бернадотовский голос звучал, наверно, во всех шведских домах, где есть радиоприемники, в 19.15» 20 мая 1935 года. Событие настолько примечательное, что «Грёнчёпингс веккублад» вскоре напечатала приветственное стихотворение Альфр-да В-стл-нда под названием «Принцесса выступает по радио». Это был парафраз стихотворения Снойльского о короле Эрике, играющем на лютне, ведь в то время можно было намекать на шведскую поэзию — все знали, о чем речь.

Принцесса Ингрид, не в пример братьям, не посещала обычную школу, она получила домашнее образование, как прежде полагалось благородным девицам, которым надлежало уметь играть на фортепиано, говорить по-французски и рожать детей. По мнению многих, девочка эта действительно была самой способной из пятерых детей. Возможно, она стремилась к основательной учебе; приехав в Копенгаген в качестве датской кронпринцессы, Ингрид, по отзывам прессы, изучала датский язык и культуру с потрясающей энергией и дотошностью, и все хвалили высокий уровень ее активного владения датским языком, в том числе произношение. А ведь освоить датский не самая легкая задача, тем более для взрослого человека. В результате, когда король Фредерик умер и королевой стала принцесса Маргрете, фолькетинг постановил, что регентшей в случае отъездов дочери будет вдовствующая королева Ингрид; пожалуй, это уникальный случай в истории конституционных и неконституционных монархий.

Ее муж Фредерик неизменно производил блестящее впечатление на не слишком монархически настроенных граждан в скандинавских странах — держался непринужденно, носил трубку в зубах и финку под пиджаком. Его долговязая фигура, оттопыренные уши и ручищи как лопаты были скорее под стать какому-нибудь портовому грузчику из Нюхавна. Пит Хейн[172] посвятил ему в связи с какой-то знаменательной датой следующие строки: «Во Фреденсборгском дворцовом парке есть небольшой цветник. На газонах стоит обыкновенная табличка — в частном саду королевской четы, открытом для всех. Только надпись на табличке необычная: “По траве ходить разрешается”. Вот что такое королевская особа».

Да, король Фредерик со своей трубкой, и татуировками, и увлеченным дирижированием симфоническими оркестрами (он это умел) умудрился оправдать все завистливые предрассудки, с какими мы, шведы, относимся к Дании.

Произнося спич на свадьбе дочери, он мог сказать «мы с мамой», так что у всей Дании вкупе с ним самим на глаза наворачивались слезы, а на одном флотском юбилее у старого морского офицера у него с горечью вырвалось: «Теперь мне и командовать не дают. Слишком я стал благородным! Как адмирал даже собственного корабля не имею. Ни собственного вымпела у меня нет, ни телеграфа. Но моя любовь к морю не умрет никогда».

Во время праздничных торжеств, когда ему надоедало стоять на балконе Амалиенборга и махать рукой, он кричал в мегафон верноподданному датскому народу: «А сейчас пойдем домой и позавтракаем!»

Позавтракаем на датский манер, не на шведский. Датский завтрак — это другое, им куда легче заманить народные массы в дома.

К тому же Фредерик, как говорят, был настоящим социал-демократом, а не просто благожелательно настроен к реформам, как шведские королевские особы, о которых ходили такие слухи. Во время гитлеровской оккупации он не скрывал своего недовольства ситуацией, да и кронпринцесса Ингрид не делала секрета из своей неприязни к немцам. В 1941 году профессора Свена Тунберга[173], «шефа информационного управления», даже отрядили в Данию, чтобы призвать кронпринцессу к «большей осторожности, ради династии». Разговор этот состоялся, вероятно, по заданию короля Густава и был воспринят весьма неблагосклонно. И пожалуй, это вполне понятно. На самом деле, как заметил один умный человек, для династии — если подумать о будущей свободной Дании — позиция Ингрид была как раз правильной.

Задним числом может показаться, что между супругами царила полнейшая идиллия, но это не так. Фредерик бывал капризным; судя по тому, что он говорил своим друзьям-морякам, можно предположить, что королевская стезя совершенно его не привлекала, вдобавок он питал слабость к алкоголю. В результате Ингрид забрала детей и уехала к отцу в Софиеру, дав Фредерику понять, что надо сделать выбор: либо она, либо бутылка. И все изменилось к лучшему. Так рассказывают люди, полагающие себя посвященными.

Другие же посвященные утверждают, что случилось это еще прежде, чем у них появились дети.

Как бы то ни было, Фредерик время от времени позволял себе кружечку «Туборга». Датчанин без пива не может.

Идею о женском престолонаследии Фредерик отнюдь не одобрял. А ведь у него были три красавицы-дочери, но ни одного сына.

(Да, три красавицы. Когда принцесса Ингрид обручилась с ним, шведские газеты сообщили, что в Дании говорят: «У вас в Швеции такие красивые принцессы, наши-то страшули». А ведь внешность датские принцессы, пожалуй, унаследовали от шведской принцессы Ловисы, дочери Карла XV, которая была королевой Дании.)

Поскольку сына Фредерик не имел, престолонаследником был его брат Кнуд, но датские политики, судя по всему, не считали Кнуда с сыновьями подходящими кандидатурами на королевский пост, и в 1953 году престолонаследницей стала Маргрете, старшая дочь Ингрид и Фредерика, а в 1972 году, после смерти Фредерика, она сделалась королевой Дании, безусловно, самой удачной монархиней в Скандинавии и даже во всей тогдашней Европе. Клаус Рифбьерг[174] и тот с восхищением писал о ее остром уме, добром нраве, изящных длинных датских ногах и умении тяпнуть бутылочку пивка на борту корабля.