Помечтай немножко - Сьюзен Элизабет Филлипс

Эдвард был странным ребенком. Гейб понимал, что должен испытывать к нему жалость, но ему мешали воспоминания, которые по-прежнему то и дело всплывали у него в мозгу.

Ему вспомнился Джейми в пижаме, теплый и чистый после вечерней ванны, с копной влажных темных волос на голове. Он имел обыкновение плюхаться Гейбу на колени со своей любимой книжкой и иногда засыпал, прежде чем они успевали дочитать очередную главу до конца. В таких случаях Гейб еще долго сидел, держа сына на коленях и захватив ладонью одну из его голых маленьких ступней…

— У тебя есть все, что тебе необходимо?

Гейб не слышал, как Рэчел вернулась. Моргнув несколько раз, он вернулся к реальности.

— Нет, не все. — Голос Гейба слегка дрогнул. — Мне еще нужна ты.

Она тут же подошла и прижалась к нему всем телом, и Гейб понял, что для нее ожидание было таким же трудным, как и для него. Он запустил руки под рубашку Кэла и осторожно дотронулся до нежной кожи.

Рэчел, однако, тут же отстранилась. Гейб почувствовал острое разочарование, но сразу сообразил, что она просто хочет запереть дверь.

Интересно, сколько раз они с Черри, живя в фермерском домике в Джорджии, запирали дверь спальни, чтобы в комнату случайно не вошел Джейми? Едва успев подумать об этом, Гейб почувствовал, как его снова настигла боль.

Рэчел взяла его пальцами за подбородок и, повернув к себе его лицо, прошептала:

— Побудь со мной. Ты мне тоже очень нужен.

Казалось, она всегда очень точно понимает состояние Гейба. Руки его снова обхватили ее теплое тело. Рэчел принялась расстегивать на нем одежду. В ее движениях чувствовалась требовательная нетерпеливость, и от этого Гейб мгновенно возбудился настолько, что забыл обо всем на свете и вообще потерял способность соображать. Через какие-то секунды на нем не осталось ничего, кроме одного-единственного носка.

Он знал тело Черри так же хорошо, как свое собственное, знал, где и как к ней нужно прикоснуться, чтобы доставить удовольствие. Но Рэчел была для него загадкой. Он снял с нее рубашку брата, причем сделал это нарочито грубовато, оторвав несколько пуговиц, чтобы в будущем у нее не возникло желания облачиться в нее снова. Затем он повалил Рэчел на кровать, но она, извернувшись, мгновенно оказалась сверху.

— Кто сказал, что командовать будешь ты? — тихонько спросила она.

Гейб засмеялся и прижался губами к ее груди. Рэчел раздвинула его ноги. Она еще не успела снять трусики и теперь принялась дразнить его, то приспуская их, то снова подтягивая резинку.

Когда Гейбу стало ясно, что он не в силах больше терпеть эту пытку, он охватил руками ее бедра и, с силой притянув Рэчел к себе, сказал:

— Шутки кончились, дорогая.

Рэчел наклонилась вперед так, что соски ее коснулись его груди. Ее золотисто-рыжие волосы разметались по покрытым веснушками плечам. Одна из прядей коснулась губ Гейба, и он застонал. Рэчел, вдова покойного телепроповедника, взглянула на Гейба Боннера дьявольскими зелеными глазами.

— Да что ты говоришь?

Гейб снова застонал и просунул пальцы под тонкую ткань трусиков Рэчел.

После этого оба они на какое-то время совершенно потеряли ощущение времени. Оттого что им нельзя было шуметь, их желание становилось еще сильнее, еще нестерпимее. Рэчел кусала Гейба за грудь, искала требовательным ртом его язык. Гейб грубо ласкал ее ягодицы и целовал ее, целовал, пока у нее не пресекалось дыхание. Сверху оказывался то один, то другой из любовников. Наконец Рэчел заставила Гейба сесть и опустилась сверху на его плоть, не снимая трусиков, а лишь отведя их пальцами в сторону. Их страсть невозможно было описать словами.

Когда уже ночью Гейб проснулся, он почувствовал огромное разочарование, увидев, что Рэчел перешла спать на другую кровать. Одновременно где-то глубоко в его сознании мелькнула мысль о том, что, возможно, ему следует жениться на Рэчел Стоун. Это могло бы защитить ее от всех подстерегавших ее проблем и неприятностей. И к тому же Гейб хотел, чтобы она постоянно была с ним рядом. Но все же он не любил ее так, как когда-то любил Черри. И еще он не смог бы воспитывать ее сына. «Во всяком случае, пока», — сказал себе Гейб. И тут же изменил в уме слово «пока» на «никогда».

Ему так и не удалось больше заснуть. Под утро он пошел в ванную и принял душ. Гейб знал, что Рэчел привыкла рано вставать, но к тому времени, когда он, вымывшись, оделся, она все еще не проснулась. Гейб довольно улыбнулся: по всей видимости, он порядком ее утомил.

В тишине он прошел на кухню, открыл заднюю дверь дома и вышел на улицу. Тут же сердце его кольнула ностальгия. Ему на какой-то миг показалось, что он снова вернулся в детство.

И Гейб, и Кэл родились, когда их отцу и матери не было еще и двадцати. Отец учился в колледже, а затем поступил в медицинскую школу, после чего, став практикующим врачом, принялся лечить жителей Солвейшн. Дед и бабка Боннеры были обеспеченными людьми, и их несколько смутил вынужденный брак их единственного сына с представительницей бедного семейства Глайдов. Но Гейб и его братья любили бабушку Энни Глайд и проводили в ее доме на горе Страданий столько времени, сколько позволяли родители.

Гейб вспомнил, как по утрам он стремительно удирал из дома, чтобы поскорее начать полный приключений новый день. Бабушка Энни нередко вынуждена была грозить ему деревянной ложкой, заставляя съесть завтрак. По-волчьи, не прожевывая проглотив еду, Гейб выскакивал из дома через заднюю дверь и пускался на поиски белок, енотов, скунсов и опоссумов, которыми кишели окрестные леса.

Иногда тут можно было встретить и черного медведя. Сегодня медведей на горе Страданий стало гораздо меньше.

Болезнь, поразившая каштановые деревья, лишила их любимого корма. Правда, со временем в округе появилось множество дубов, но как корм дубовые желуди не могли сравниться с каштанами.

Утреннюю тишину прорезал громкий, тоненький детский крик. Он донесся откуда-то со стороны фасада. Гейб бросился бежать вокруг коттеджа, со страхом думая о том, что на этот раз могло случиться нечто гораздо более страшное, чем появление надписи на стене.

Подбежав к главному крыльцу, он остановился как вкопанный. На крыльце в одной пижаме стоял Эдвард и, окаменев от страха, смотрел на нечто ужасное, чего Гейб пока не мог видеть.

Бросившись вперед, он сразу же понял, что заставило Эдварда закричать: у стены дома свернулась кольцом маленькая змейка.

Сделав три больших шага, он быстро просунул руку сквозь перила крыльца и схватил змею, прежде чем она успела ускользнуть.

— Эдвард! — На крыльцо выбежала испуганная Рэчел. — Что случилось? Что… — Тут она увидела ужа, свисавшего из руки Гейба.

Гейб бросил на дрожащего ребенка сердитый взгляд.

— Это всего-навсего уж, — сказал он и протянул рептилию мальчику. — Видишь, вот здесь, на затылке, у него желтое пятно. Когда у змеи такое пятно, это значит, что она не опасна. Ну давай, потрогай ее.