Я стоял у ворот Москвы. Военный дневник командующего группой армий "Центр" - Федор фон Бок

Противник увеличил активность на фронте 4-й армии, особенно в секторе 4-й танковой группы. С целью оказания помощи танковой группе остатки 255-й дивизии собраны в районе Рузы.

2-я танковая армия получила по носу у Михайлова, в результате чего передовой батальон 10-й моторизованной дивизии, лишившись большей части своего снаряжения, вынужден был оставить город. Если не считать этого, отход 2-й танковой армии осуществляется в соответствии с планом.

2-я армия, которая, несмотря на все предупреждения, продолжает продвигаться в восточном направлении, ввязалась в кровопролитные бои с крупными силами противника. Холод тоже становится причиной многих человеческих бедствий и жертв: один полк докладывал, что лишился 318 человек из-за обморожений. [274] К нынешнему серьезному кризису привели три обстоятельства: 1. Осенняя грязь.

Передвижения частей и подвоз припасов были фактически парализованы жидкой грязью, затопившей дороги.

В результате воспользоваться плодами победы под Вязьмой нам не удалось.

2. Провал с железными дорогами. Неадекватное обслуживание, нехватка вагонов, локомотивов и квалифицированного технического персонала. Неспособность локомоти ов, оборудования и наскоро отремонтированных станционных сооружений функционировать в условиях русской зимы.

3. Недооценка способности противника к сопротивлению, а также его резервов в плане личного состава и материальной части.

Русские понимали, что, уничтожая при отступлении все железнодорожные постройки, рельсовые пути и дороги на направлении нашего главного удара, они тем самым увеличат наши трудности с транспортом и что нашему фронту не будет хватать самого необходимого, чтобы люди могли жить и сражаться, а именно: боеприпасов, горючего, продовольствия и зимней одежды. Технические показатели и показатели грузоперевозок нашего автомобильного парка, обремененного сверх всякой меры из-за проблем с железными дорогами переходами в полторы тысячи километров, стали резко снижаться. В результате мы лишились какой-либо возможности перебрасывать войска на мало-мальски значительные расстояния и при постоянно снижающемся уровне снабжения вынуждены противостоять атакам противника, черпающего силы из своих неистощимых людских ресурсов. Русские ухитрились восстановить боеспособность почти полностью разбитых нами дивизий в удивительно сжатые сроки, подтянули новые [275] дивизии из Сибири, Ирана и с Кавказа и заменили утраченную на ранней стадии войны артиллерию многочисленными пусковыми установками реактивных снарядов. Сегодня группе армий противостоит на 24 дивизии — преимущественно полного состава — больше, нежели это было 15 ноября. С другой стороны, численность германских дивизий сократилась более чем наполовину в результате непрерывных боев и связанных с зимними холодами бедствий. Боеспособность бронетанковых войск и того ниже. Потери среди офицерского и унтер-офицерского состава просто шокируют. В процентном отношении они много выше, нежели потери среди рядового состава.

Приказы, требовавшие безжалостно преследовать и уничтожать войска противника, были оправданы, когда Верховное командование считало, что противник находится на пределе своих возможностей и что войск у него практически не осталось. Ради полного уничтожения русской армии в течение сравнительно короткого периода времени необходимо пойти даже на «максимальные жертвы» — так до недавнего времени считало Верховное командование. Но это была ошибка, по причине которой группа армий вынуждена теперь вести оборонительные бои в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Сегодня мы получили директиву фюрера с пожеланием сохранить в наших руках железную дорогу Старый Оскол — Елец — Ефремов как одну из важнейших для обороны коммуникационных линий.

Сегодня Япония атаковала американские и британские территории.

8/12/41

Шмидт (2-я армия) проинформировал меня, что после уничтожения важных военных объектов в Ельце он готов сегодня же вечером начать отход на «зимние позиции». [276] Ему кажется, что для удержания позиций в Ельце необходимо от двух до трех дивизий, которых у него нет. Сегодня днем я получил известие о том, что кавалерийская дивизия русских крупными силами совершила прорыв в направлении города Ливны. Учитывая широкую диспозицию сил 2-й армии, ликвидировать этот прорыв будет довольно трудно. Моторизованная бригада СС, которая в соответствии с приказом фюрера должна двигаться в южном направлении, была передана в распоряжение 2-й армии, но подойти к ее позициям, хотя прошло уже несколько дней, пока не смогла. Крупные силы противника оказывают сильное давление на восточный фронт 2-й танковой армии. Отмечаются незначительные атаки русских против 4-й армии на севере от магистрального шоссе. Как и было запланировано, ее левое крыло оттягивается назад, одновременно поддерживая контакт с 3-й танковой группой. Но противнику удалось прорвать ее центр и дойти до железнодорожной линии на западе от дороги Клин — Калинин. Подразделения связистов, личный состав инженерных и зенитных частей — короче, все, что командованию 3-й танковой группы удалось собрать на скорую руку, было брошено для ликвидации прорыва. Малочисленные подкрепления из 255-й дивизии и 4-й танковой группы не успели еще подойти, так как дороги обледенели и забиты передвигающимся с черепашьей скоростью транспортом. Завтра утром необходимо попробовать перебросить в Клин по воздуху около 500 человек с автоматическим оружием. 9-я армия докладывает, что противник добился лишь ограниченного успеха, атакуя на севере от водохранилища; армия подтягивает все, что имеется у ее командования под рукой, чтобы перекрыть дорогу противнику, но для этого требуется время.

Вечером позвонил Гудериан и описал свое положение в самых мрачных тонах. При этом он сказал, что не может [277] скрыть от меня того факта, что, как он изволил выразиться, «имеет место кризис доверия». Он уже в тысячный, наверное, раз спросил меня, знают ли те, «кто наверху», о том, что происходит. Я, в свою очередь, поинтересовался, кого конкретно он имеет в виду, говоря о кризисе доверия, и предложил ему, если это так уж необходимо, лично отправиться на самолете в штаб-квартиру Верховного командования сухопутных сил, чтобы задать там кое-какие вопросы. Гудериан никак не отреагировал ни на первое, ни на второе мои замечания. Я закончил разговор словами, что жаловаться сейчас кому бы то ни было бесполезно, и добавил, что подкреплений ему не дам. Все остальное на его усмотрение: или делать хоть что-нибудь, чтобы выправить положение, или сидеть сложа руки и позволить себя убить. Другого выбора у него, да и у всех нас нет. Нам остается одно: следить затем, чтобы каждый находился на своем месте и удерживал то, что должен удерживать.

4-я армия предложила передать командование 3-й танковой группой Гепнеру, чтобы сосредоточить командование танковыми силами в этом секторе в одних руках. Надо сказать, это пожелание высказал сам Гепнер. Я ухватился за этот вариант, так как теперь Гепнер будет более заинтересован в оказании помощи 3-й танковой группе. Я издал приказ относительно переподчинения 3-й танковой группы Гепнеру с инструкциями как можно быстрей остановить продвижение противника, по крайней мере на линии северная оконечность Истринского водохранилища — юго-западная оконечность Волжского водохранилища.