Полночная страсть - Анна Кэмпбелл

«А что, если это правда?»

Почти с облегчением Антония прислушалась к голосу неверия, вновь зазвучавшему в ее душе: «Николас не способен хранить верность. Роль мужа прискучит ему уже через месяц, но если он подведет тебя к алтарю, не жди, что все окончится счастливо, как в сказке».

С Рейнло ее ждала жизнь, полная страданий. На ее долю без того выпало немало горя. Ей следовало подняться, одеться и уйти.

Неловко завернувшись в простыню, Антония выскользнула из постели. Ее одежда, в беспорядке разбросанная на полу, красноречиво свидетельствовала о страстной сцене, разыгравшейся в спальне. Она робко оглянулась на Николаса через плечо, но тот продолжал стоять неподвижно. Его обуревал гнев, и Антонии нестерпимо было это видеть. Совсем не так хотелось бы завершить самую прекрасную и удивительную ночь в ее жизни.

Антония беспомощно моргнула. Нет, она не заплачет, хотя бы потому, что слишком многие женщины уходили в слезах, проведя ночь с лордом Рейнло. Она не желала стать одной из них.

— Что ты делаешь? — угрюмо спросил Николас, не обернувшись.

Антония сдержала рыдания, готовые вырваться из груди. Гордость — единственное, что у нее осталось. Гордость поддерживала ее во время рокового побега, гордость служила ей защитой от назойливого мужского внимания на пути домой из Италии, гордость помогла ей выдержать десять тягостных лет, проведенных в услужении. Гордость спасет ее и теперь.

— Одеваюсь.

Антония призвала на помощь все свое самообладание. Долгие годы она жила, скрывая от людей свои истинные чувства. Неужели всего лишь за одну ночь она разучилась притворяться?

Повернувшись, Николас смерил ее ледяным взглядом.

— Не глупи.

Антония вздрогнула и застыла, одной трясущейся рукой придерживая простыню, а в другой сжимая рубашку.

— Я же сказала, что мне нужно идти. Не будем ссориться перед расставанием.

Ее голос дрогнул при слове «расставание».

— Не я решил, что мы должны расстаться, — гневно выпалил Николас.

Антония не двинулась с места, хотя ей хотелось забиться в темный угол и заплакать, как плачут обиженные дети.

— Я больше не причиню тебе хлопот, — произнесла она безжизненным голосом.

Лицо Рейнло исказилось от ярости, но в следующий миг вновь приняло холодное надменное выражение. Однако за минувшую ночь Антония слишком хорошо узнала Николаса, чтобы его напускное безразличие ввело ее в заблуждение. Она не хотела причинять ему боль. И все же, сама того не желая, ранила его. Антония ненавидела себя за это и мечтала избавиться от ощущения вины. Когда-нибудь она еще посмеется, что вообразила, будто задела его чувства. Можно подумать, у него есть чувства.

Но соблазнительный красавец Рейнло, умеющий ловко вертеть людьми, мог быть иным, тонким и нежным. Возможно, лучшая часть его существа навсегда останется в тени. Однако в душе Антония знала: этот человек существует.

Издав нетерпеливый возглас, Николас отвернулся.

— Что ж, как хочешь.

Притворившись, что не замечает Антонию, он принялся одеваться, будто ее и не было в комнате. Окинув его взглядом, полным безысходной тоски, она в тягостной, зловещей тишине оделась и набросила на плечи накидку. Розовый шелк платья измялся, волосам требовалась расческа. Оставалось только надеяться, что ей удастся пробраться в свою спальню незамеченной, не столкнувшись с любопытными слугами. Антония решила уложить волосы в экипаже по дороге домой.

Когда она повернулась к Николасу, глаза ее были сухими. Ее отчаяние было сильнее слез.

Антония нервно облизнула губы. Взгляд Николаса задержался на ее лице. Она ожидала, что Рейнло отпустит какую-нибудь колкость, но тот лишь поднял свою шляпу и направился к дверям спальни. Он отворил дверь картинным жестом, от которого у Антонии больно сжалось сердце.

То было прощание. Разве не этого она хотела? Так почему же пройти последние несколько шагов оказалось так мучительно трудно?

Антония расправила плечи и набрала в грудь побольше воздуха. Ей и раньше приходилось совершать невозможное, превозмогать боль вопреки всему. Справится она и сейчас.

Даже если ей кажется, что она умирает.

И все же, направляясь к двери, она с трудом передвигала ноги.

Поравнявшись с Николасом, Антония нерешительно замерла. Неужели она никогда больше его не увидит? Эта мысль оказалась ей невыносимой.

Застывшее лицо Николаса не выражало чувств, словно лицо незнакомца. Лишь в черных глазах его полыхало пламя гнева. Антонии впору было ужаснуться, но за яростью Николаса она разглядела опустошенность и смятение.

Зная, что совершает ошибку, она протянула дрожащую руку и коснулась плеча Николаса.

Рейнло вздрогнул, словно ощутил огненную вспышку. Затем замер.

Сердце Антонии мучительно сжалось. Почему ее не оставляет чувство, что, покидая Николаса, она совершает великий грех? Непростительным грехом было прийти сюда.

Она с трудом заставила себя разомкнуть губы.

— Прощай, Николас.

Нахмурившись, он сжал ее руку.

— Я поеду с тобой.

Антония ошеломленно отпрянула. Ее охватил страх. Неужели Николас задумал затеять скандал? Нет, не может быть. Их связь была слишком мимолетной. Даже для маркиза Рейнло, записного повесы и распутника, это чересчур.

— Ты меня не слушал?

В дрожащем голосе Антонии ощущалось волнение — от прикосновения Николаса ее кожа пылала.

Губы Рейнло сжались в горькую линию.

— Я все слышал, мадам.

Он потянул Антонию за собой в коридор. Она послушно последовала за ним, не в силах сопротивляться.

— Я не отпущу тебя одну, без провожатого.

— Но ты не можешь… — беспомощно пролепетала Антония, хотя ее глупое, безрассудное сердце предательски забилось, предвкушая несколько минут наедине с Николасом в это ужасное утро.

Он продолжил тем же безжизненным голосом:

— Еще довольно рано. Нас никто не увидит.

Антония вздрогнула, как от боли. Последние слова Николаса прозвучали резко, словно удар хлыста. Ей захотелось возразить, заявить, что она с легкостью доберется до дома одна. Но ей не хватило сил.

Антония посмотрела на Николаса. Он явно ожидал, что она откажется от его сопровождения. Коротко кивнув, она направилась к лестнице.

— Спасибо.

Рейнло без труда нашел наемную карету. Сидя рядом с ним, Антония замкнулась в угрюмом молчании.

Николас поборол желание заговорить, потребовать объяснений, настоять на том, чтобы Антония изменила решение. Он ни разу в жизни не делал предложения, и теперь, когда единственная женщина, которую он просил стать его женой, высокомерно отказала ему, почувствовал себя оскорбленным, униженным.