Русский Робинзон - Николай Сибиряков

может случиться: упадок мужества, терпения, недостаток в продовольствии и все ужасы зимы, все это, взятое вместе, может заставить китайцев удалиться до весны, а мы приготовимся их встретить с запасом новых средств.

— Так я и подумал: в этом смелом предприятии опасность угрожает только вам.

— Не могу сказать, что нет опасности, но, принимая в соображение темноту, мое знание местности, беспечность китайцев, я надеюсь благополучно окончить мое предприятие. Если же Богу угодно, чтобы я попался в плен или лишился жизни, да будет на то его святая воля!

— Что мы тогда будем делать без вас?

— Если через три часа после моего ухода вы не услышите взрыва, это будет значить, что я для вас более не существую. Тогда соберите товарищей и приведите в исполнение наш первый план. Когда же китайцы, удовольствовавшись победой, оставят край, вы опять можете занять Приют, а при благоприятных обстоятельствах возвратиться на родину.

Гедеон от сильного волнения ничего не ответил. Лисицын вышел из подвала. Привязав длинную веревку к дереву, росшему на самом краю скалы, он ловко спустился на узкий уступ, потом, хватаясь за кустарник, благополучно сошел к подошве скалы и тихо проскользнул в лес, росший на западной стороне Приюта. Чтобы не быть узнанным в случае встречи, хорошо было бы иметь китайское платье. Но вся китайская одежда хранилась в гроте с мехами, вход в который был завален землей и хворостом. Лисицын пожалел о своей непредусмотрительности. Более половины пути он прошел благополучно, но при повороте тропинки он лицом к лицу столкнулся с двумя китайцами. Увидав русского, они тотчас бросились на него с обнаженными кривыми ножами. Чтобы не произвести шума выстрелом, Лисицын ударил одного пинком в живот так сильно, что тот растянулся на земле, с другим китайцем вступил в борьбу, парируя удары ножа кинжалом. Скоро враг лежал у ног нашего героя бездыханный. В это время первый китаец, собравшись с силами, хотел было нанести смертельный удар Лисицыну. Но он вовремя заметил намерение врага и успел отскочить. Ловким ударом в сердце Сергей Петрович положил и этого бойца.

Несмотря на победу, положение Лисицына было критическое. Всякую минуту могли подойти враги и произвести тревогу. Он поспешил оттащить тела подальше в кусты и завладел шляпой и халатом одного из противников.

В эту экспедицию злая судьба, видно, преследовала нашего героя. Поблизости от лагеря, на открытом месте, он был встречен толпой китайцев, обратившихся к нему с непонятным для него вопросом. Только случай и находчивость спасли его: он промычал что-то и шатнулся в сторону, прикинувшись пьяным. Китайцы разразились хохотом и пошли своей дорогой. Лисицын, сделав несколько шагов, нарочно упал, чтобы подсмотреть, не наблюдает ли кто за ним. Уверившись в полной своей безопасности, он начал осмотр лагеря. Наконец нашел груды готовых зарядов и бочки с порохом. Поблизости часовых не было. Всюду царствовали тишина и спокойствие. Лисицын вставил фитиль в пороховую бочку, зажег его и поспешил удалиться.

Китайский халат мешал ему идти скоро. Он бросил его и устремился к кремлю окольными тропками. Вдруг он услышал шум в том месте, где сражался с китайцами; там был виден свет фонарей. Это обстоятельство сильно его обеспокоило. Китайцы, вероятно, догадались, что из крепости выслан русский шпион, пробравшийся с западной стороны острова. Теперь на всех тропинках этой стороны могли быть засады. Шум все нарастал — надобно было действовать. Теряться в минуты опасности было не в характере Лисицына, он рассудил так: если путь прегражден с западной стороны Сторожевой башни, он беспрепятственно проберется с восточной. Густота леса, темнота ночи и совершенное знание местности ему благоприятствовали. Сильно уставший от поспешной и трудной ходьбы, он наконец по веревке взобрался на скалу, где его с нетерпением ждал Гедеон.

— Слава Богу, вы живы! — вскричал он.

— Цел и невредим, только предприятие мое едва ли удастся. Кажется, следы мои открыты, и фитиль в порохе, вероятно, потушен. Однако мы должны быть готовы. Сейчас я вернусь…

Лишь только Лисицын вступил во двор кремля, как весь остров осветился зловещим светом, а следом раздался такой оглушительный взрыв, что защитники цитадели не смогли устоять на ногах. Эхо понесло перекаты грома по горам, лесам и долинам.

Осаждающие, забыв осторожность, густыми толпами высыпали из траншей на возвышения, желая разобраться, что же случилось. Лисицын в этот момент дал сигнал зажигать мины и фугасы — все взрывы слились в один неумолкаемый гул. В стане врага началась паника. Китайцы побежали, перегоняя друг друга. Тогда Лисицын приказал открыть огонь по бегущим, чтобы не дать им опомниться от испуга. В неприятельский лагерь он пустил несколько ракет. Эти ужасно гремящие и изрыгающие пламя ракеты и довершили дело. Утром весь остров был очищен от китайцев.

Защитники кремля с благоговением упали на колени и возблагодарили Бога за неожиданную победу.

Гедеону с несколькими товарищами было поручено осмотреть траншеи, а Лисицын с остальными людьми бросился к гавани, где нашел целыми обе свои лодки и одну барку. Опустив решетки в воротах, чтобы никто не мог ворваться в бухту, Лисицын осмотрел остров. Неприятельский лагерь был совершенно истреблен взрывом. В одном месте Сергей Петрович насчитал до двадцати исковерканных орудий. Много было оставлено разного имущества. По острову в испуге бегали лошади… Не отыскав ни одной живой души, Лисицын возвратился со своим отрядом в кремль. Здесь Гедеон объявил ему, что в транщеях нашел Кры- синского.

— Может, пора наконец его повесить? — ожесточился Гедеон.

— Прикажите пока запереть его в подвал. После вместе обдумаем, что с ним делать. Сколько еще взято пленных?

— Тридцать шесть человек. Все раненные.

— Пусть перевяжут им раны, свезут на берег и сдадут китайскому начальству.

— Бедняки будут рады возвратиться к своим. Крысинский уверил их, что русские добивают пленных.

Лисицын, отдав лодки в распоряжение пленных, руководил захоронением погибших и приведением в порядок всего разрушенного войной на Приюте. Наступила ночь. Гарнизон в упоении победы не смыкал глаз. Перед рассветом Гедеон напомнил о Крысинском. Лисицын приказал привести его в сарай, ярко освещенный факелами. Там же собрался весь гарнизон. Крысинский вошел бледный как полотно.

— Игнатий Крысинский, — начал допрос Лисицын. — Зачем вы предали нас китайцам? Разве мы не обращались с вами, как с товарищем?

— Я не предавал! Китайское правительство распорядилось истребить