И как ей это удается? - Эллисон Пирсон

Здесь, на карнизе, поразительно тихо. Снизу доносится шум Сити, но его гасит высота, обволакивает пелена воздуха.

Я уже подобралась к голубице, я уже вижу ее, и она меня видит. Чирикает тревожно, мелко-мелко трясет головой. Все инстинкты требуют улетать, спасаться; все, кроме одного-единственного, который не позволит бросить своих детей. Пока я была в Суссексе, проклюнулся один птенец. Из-за стола его разглядеть невозможно, но сейчас он весь как на ладони. Трудно поверить, что это существо когда-нибудь сможет летать. Оно вообще не похоже на птицу. Сморщенный, лысый, как все новорожденные, птенец выглядит живой мумией.

Сначала я пыталась добраться до гнезда из своего окна, но не смогла открыть даже первую из трех рам. Пришлось вылезать из соседнего окна и ползти на четвереньках по карнизу, подталкивая перед собой стопку самых больших и толстых книг. Книги предварительно прошли тщательный отбор по размерам и прочности обложек:

«Путеводитель по ресторанам Сити»;

«Биржевые прогнозы на 2000 год»;

«Общие банковские директивы» 1997, 1998, 1999;

«Обзор фармакологической промышленности»;

«Заочный курс итальянского языка», который я заказала, начала и бросила;

«Как научиться управлять временем и своей жизнью: десять способов делать больше, жить лучше».

Последний том определенно птичкам пригодится. На всякий пожарный я прихватила и «Сборник финансовых прогнозов» — произведение, вызывающее не менее живой интерес, чем железобетонный блок.

Я задумала соорудить забор вокруг голубиного гнезда со всеми его обитателями. В пути с похорон меня застал звонок Гая. Помощник порадовал: чиновник из муниципалитета сообщил, что завтра появится сокольничий. Я лично требовала напустить на голубей коршуна, и я же теперь до смерти хочу их защитить.

Тринадцатью этажами ниже, на площади, мой цирковой номер собрал приличную толпу. Гадает, должно быть, народ, что толкнуло женщину на самоубийство: дела сердечные или проблемы рынка. Не так давно брокер бросился в подземке под поезд, но промахнулся. Упал в желоб между рельсами и был вытащен спасателями. Все кругом только и говорят о том, какое это чудо, а я пытаюсь представить, каково бедняге: отчаяться настолько, чтобы решиться покончить с жизнью, и потерпеть крах даже в этом. И кто он теперь? Рожденный во второй раз? Или живой труп?

Из открытого окна офиса ко мне плывет голос Кэнди, от беспокойства он звонче обычного:

— Кейт, вернись!

— Не могу.

— Дорогая, такие фокусы — это крик о помощи. Мы все любим тебя!

— Какой там крик о помощи. Я хочу голубей спрятать.

— Кейт?!

— Я должна ей помочь.

— С чего вдруг?

— Завтра здесь будет коршун. Кэнди фыркает:

— Эка невидаль. Здесь кругом одни коршуны. Поверить не могу, Кейт! На кой черт тебе сдалась эта птица? Сию же минуту возвращайся, Кейт Редди, иначе вызову охрану.

Коллеги следят в окно за моими успехами; еще одна прилаженная книга вызывает язвительные аплодисменты. Протянув руку за «Курсом итальянского», задерживаю взгляд на поблескивающем обручальном кольце и розовых пятнах экземы вдоль косточек пальцев. Что останется от этой руки, если я упаду? Нет, Кейт, гони прочь мысли о крови и переломанных костях. Завершаю строительство крепости «Десятью способами» и ползу обратно, к окну, где тревожно переминается Кэнди. За спиной у нее маячит Гай со слегка перекошенным лицом. Не от страха, а от чего-то очень смахивающего на надежду.

12.17

Итак, мы с Момо победили. Сногсшибательное известие пришло Роду вчера поздно вечером: в Нью-Джерси мы добились своего. От счастья Момо скачет, как моя дочь.

— Вы справились, Кейт, справились!

— Нет, Момо. Мы справились. Вместе.

Род приглашает всю свою команду отпраздновать победу ланчем в ресторане на Лиденхолл-Маркет. Когда я была здесь в последний раз, все было по-другому. Известняк, похоже, ушел в прошлое: кругом сплошь матовое стекло, липовые японские мостики переброшены через ручьи, где полно карпов с недоуменно раззявленными ртами: оценят их здесь как дизайнерский шедевр или как горячее блюдо?

Род занимает соседний со мной стул, Крис Бюнс устраивается рядышком с Момо. Мне не нравится его взгляд на девушку — алчный, настырный, липкий, — но Момо, кажется, не против внимания. Вовсю флиртует, испытывая новообретенную власть успеха. Я то и дело упоминаю «Сэлинджер Фаундейшн», чтобы лишний раз произнести «Джек».

Обожаю его имя. Радуюсь, когда слышу его или читаю — в прессе, на вывесках магазинов. Джек Николсон, «Джек и волшебные бобы», джекпот. Даже министр иностранных дел стал симпатичнее только потому, что называется Джеком.

— Кейт, что там у тебя за хренотень с голубями? — рявкает Род за лобстерами.

— Да так… Мой личный вклад в спасение окружающей среды.

— Вот хрень! — Шеф рвет пополам рогалик. — Через край хватила, Кейт.

И добавляет, что нас с Момо ждет еще одна совместная работа.

— Хорошо. Подключить бы еще кого-нибудь.