Право убежища - Лидия Захарова

Нога натолкнулась на что-то жесткое. Саран скосила глаза и увидела белесый щит, перекрывавший дверной проем. Щит не исчез. Он должен был исчезнуть, но он не исчез. В двух метрах от нее Олег зашевелился. Подтянул под себя руки, оперся, встал на четвереньки, сел, оглядываясь.

— Не бессмертный, — прошипел он, и в пробитом легком что-то противно захлюпало, — но очень близко к тому.

У него на губах вздулся и лопнул кровавый пузырь. Саран наблюдала за шаманом, боясь пошевелиться. Глупый инстинкт подсказывал, что если лежать очень тихо, не дыша, враг не заметит и пройдет мимо. Олег не торопился. Знал, наверное, что у нее больше нет сил сопротивляться. Щит надежно защищал дверь, бежать ей было некуда, стрелять — нечем. Время больше не имело значения. Олег с присвистом дышал, отхаркивал кровь, растирал раненное плечо. Кровь из перебитой бедренной артерии уже не вытекала, рана быстро закрылась бурой коркой. Шаман осторожно покашлял, застыл, прислушиваясь, кашлянул сильнее. Внутри у него уже не булькало и не клокотало, как несколько минут назад. Он сделал первый глубокий вдох, второй, потом начал медленно, цепляясь за стену, вставать.

Саран отвернулась. Если совсем закрыть глаза, мир начинал вращаться, но смотреть на Олега было выше ее сил. Ничего, сам придет. Теперь уж ему нечего опасаться. Однако шаман выучил урок и больше рук к ней не тянул. Он подошел к столу Нелли — Саран услышала, как скрипнул стаканчик с кисточками, чпокнула, открываясь, баночка, и запахло акриловой краской.

Саран попробовала коснуться магии, призвать из глубины золотистый свет, но тщетно. Короткая молитва Луне всплыла в сознании и растворилась, распалась на ничего не значащие слова и звуки. В небе над ней больше не было Луны, и некому было спасти ее. Олег остановился рядом, подождал немного и опустился на корточки, хрустнув суставом.

Саран по-прежнему смотрела в другую сторону. Олег ждал. Потом не выдержал и, взяв ее за подбородок, заставил повернуть голову. Он уже не был так же безучастен, как раньше. Губы были недовольно сжаты, между бровями морщинилось, крылья носа подрагивали при дыхании. Но он держал свою злость в узде, и глаза, цветом походившие на отвратительное Кириллово пойло, смотрели на Саран скорее с любопытством, чем осуждением.

Следующая секунда в сознании Саран распалась на три части: из памяти вдруг вырвался хриплый крик Кеуты “Не смотри ему в глаза!”; скрипнула входная дверь; зрачок Олега резко увеличился, теряя четкий контур и превращаясь в бесформенную черную кляксу. Саран застыла. Резко кольнуло в груди сбившееся с ритма сердце, замер в горле воздух, на мгновение она словно очутилась в невесомости.

…— Это больно?

…— Нет. Это никак.

Саран еще могла сопротивляться, могла биться, силясь разорвать охватывающую ее магическую сеть, но не стала. Просто не стала. Уж слишком большая часть ее желала вернуться в пустоту, перестать болеть, бояться, надеяться. Она просто отпустила… И сердце снова забилось, ровно и уверенно, воздух скользнул в легкие, вернулось ощущение тяжести. Саран по-прежнему жила, просто уже не сама. Ее глаза моргнули, убирая появившуюся резь.

— Вот видишь, совсем не страшно.

Говорил Олег, но Саран почудилось, что она слышит голос Амадеи. Ее тело напряглось и, выполняя неслышный приказ, встало на ноги. Ее больше не качало, руки слушались беспрекословно. Она взяла у Олега баночку с краской, темно-коричневой, осмотрела пол и начала рисовать. Кровь повредила некоторые части узора, другие просто не подходили, будучи рассчитанными на человека. Придется поработать. Едва коснувшись пола краской, Саран поняла, что и как надо нарисовать — шаман уловил ее мысль и одобрил. Руки задвигались, по паркету поползли новые ветви. Это была старая кривая слива. Лучшего символа не придумаешь.

Саран оставляла пустоту в центре рисунка, чтобы было куда лечь. Узор вился таким образом, что незакрашенный промежуток приходился точь-в-точь на то место, где корни чуть расступались, обхватывая, словно коконом, защищая. Да, так будет хорошо. Долго возиться не пришлось, старый магический круг оказался на удивление податливым, и новые элементы вплетать было совсем просто. Саран потратила не больше пяти минут. А на то, чтобы стянуть грязную одежду, ушли и вовсе считанные секунды.

Она легла на пол, вздрогнув в первый момент от холода. Потом чуть сдвинулась, чтобы лучше вписаться в узор, и раскинула руки. Так, как мечтала с самого начала. Олег поднял с пола кисточку и провел линии через ладони Саран — теперь она словно хваталась за два выступающих корешка. Шаман взял новую краску, золотую, и провел кистью по лбу Саран. Он рисовал узоры на ее коже. Она не видела, какие именно, но все равно изо всех сил пыталась угадать. Какой он видит ее душу? Интересно, а имеет ли значение цвет? Золотой — это хорошо или плохо?

Воздух в комнате дрогнул. Олег остановился, поднял глаза на дверь. На что он смотрит? Саран не могла повернуться, не получалось даже скосить глаза без разрешения. Пришлось ждать, мучаясь от нетерпения. Долго еще? Еще один тычок — словно где-то что-то рвануло и разошлась слабая ударная волна. Или дернули гигантскую струну, и она колеблется, но со слишком низкой частотой, чтобы можно было услышать. Это не мешало, но раздражало.

Олег поставил баночку с краской на пол и пошел к двери. Саран больше его не видела, а он молчал. Она заволновалась. Что происходит?

— Ты снова пришел один, — вдруг сказал Олег.

Он недоволен? И к кому он обращается?

— По-моему, нас здесь и так слишком много.

Это Луиджи. В груди заметалось. В горле появилась кислинка — разочарование. Почему он не пришел раньше, не вмешался? А теперь уже слишком поздно. Даже если он убьет Олега, уже слишком поздно. Лучше бы не приходил, не мешал.

И что он имеет в виду? Опять какие-то глупые шуточки? Ненавижу! Почему ты не пришел раньше?

Некоторое время было тихо. Потом Саран различила слабое потрескивание, словно ломался тонкий хворост. Олег резко вздохнул и отступил — Саран увидела его периферийным зрением. Треск усилился. Вдоль стен на высоте примерно полутора метров промелькнула искра, и тут же в мастерскую ворвались звуки. Щит упал.

Саран не успела удивиться. Она вскочила, разрывая путы узора, и вытянулась в полный рост, раскинув руки крестом, загораживая собой Олега.

— Не смей! — крикнула она. — Я приказываю тебе, не смей!

Это говорил шаман ее губами. Он так и не рассказал Луиджи, кто она такая. Чтобы Эргенте не сомневался. Очарованный человек обязан выполнить приказ лисы. И неважно, что сама лиса готова проглотить язык, лишь бы замолчать, да не может.

Луиджи стоял прямо за порогом. В обычных синих джинсах и рубашке в сине-красную клетку. Впервые не в белом. В его руке был пистолет, брат-близнец того, что Саран забрала у Кирилла. И наверняка такой же бесполезный.

— Опусти оружие. Уходи. Уходи навсегда.

Показалось, что Луиджи послушался. «Глок» опустился на несколько сантиметров, но в то же время взгляд Эргенте не предвещал ничего хорошего.