Королевства Эльфов - Лиза Смедман

еще извивались на земле, корчась и постанывая от боли. Чувствуя, насколько сильно они мучаются перед смертью, Тос’ун не спешил их убивать.

Он вновь прокручивал в уме все свои действия, мысленно возвращался все той же дорогой, прыгая и нападая. Он даже заглянул за валун, чтобы убедиться в том, что на лету сбил два брошенных в него копья.

Там они и лежали, в грязи.

Тос’ун покачал головой, не совсем понимая, что только что случилось. Он не понимал свою ярость и свою жажду крови.

Он вспоминал Мили-Магтир. Он был довольно незаметным студентом, сущим разочарованием для могущественного Утегенталя. Но в этой школе одним из первых уроков было то, как научиться отпускать свое тело, позволять ему, а не разуму, вести себя в битву.

Никогда прежде Тос’ун так не ценил те давние уроки.

Стоя посреди трупов, Тос’ун наконец понял, в чем же заключается разница между обычными воинами дроу, пусть и заслуживающими всех похвал по стандартам любой расы – и настоящими мастерами.

Он понял, что тот бой он вел так, как мог бы вести его сам Утегенталь: прекрасная гармония инстинкта и оружия, с каждым движением, только немного более быстро, чем то, что было типично для оружейника Второго Дома.

Хотя Тос’ун не знал, как он достиг такого уровня мастерства, и задавался вопросом, смог бы он сделать это снова, он мог бы сказать без малейших сомнений, что Хазид’хи был доволен.

Синнафейн перемещалась от укрытия к укрытию, чтобы осмотреть всю разрушенную орочью стоянку. Она приостановилась позади валуна, брошенного в стороне от навеса, где лежала пара мертвых орков. Эта точка обзора предоставило ей широкий обзор перепутанных следов и явный намек на то направление, в котором сбежал темный эльф.

Она осматривалась в течение нескольких секунд, и ее острые эльфийские глаза замечали любое движение, независимо от того, насколько оно было незаметным. Бурундук несся вдоль небольшой груды камней приблизительно в тридцати футах от нее. В стороне, немного дальше вперед, ветер поднял несколько высушенных листьев и закружил их над свежевыпавшим снегом. Дроу нигде не было видно.

Синнафейн переместилась к следующему пятну, опрокинутой треноге. Она присела позади предоставленной ей скудного убежища и вновь замерла.

Ветер донес до нее язычки пламени от тлеющих угольков, но это было единственной жизнью во всем этом лагере. Кивнув, эльфийка подняла кулак, сигнализируя своим товарищам.

Словно призраки, лунные эльфы появились со всех сторон вокруг мертвого лагеря, так тихо, как будто плыли, и их белые и коричневые плащи скрадывали их силуэты на фоне запорошенной снегом земли.

- Семь убийств, и они все еще продолжаются, - отметил Албондиэль, лидер группы. - Этот дроу хитер и быстр.

- Как и его меч, - заметил другой эльф, один из пятерки, а когда другие посмотрели на него, он показал им одного из мертвых орков с отсеченной рукой и чисто разрубленным толстым деревянным щитом.

- Это могущественный воин, без всякого сомнения, - сказала Синнафейн. - Возможно ли, что мы нашли второго Дзирта До’Урдена?

- У Обальда в приближенных были дроу, - напомнил ей Албондиэль.

- Этот убивает орков, - она ответила. - И весьма энергично.

- А дроу когда-нибудь разбирались в том, кого они убивают? - спросил другой эльф.

- Я знаю по крайней мере об одном таком, - быстро напомнила Синнафейн. - И я не повторю ошибки своей сестры Эллифейн. Я не буду предугадывать и руководствоваться общей репутацией.

- Многие из жертв, вероятно, говорили так же, - сказал ей Албондиэль, но когда она прожгла его неодобрительным взглядом, он успокоил ее своей усмещкой.

- Второй Дзирт? - спросил он риторически, и пожал плечами. - Если да, тогда это хорошо для нас. Если нет....

- Тогда плохо для него, - закончила за него Синнафейн, а Албондиэль кивнул и уверил ее:

- Мы скоро все узнаем.

Дзирт отбросил прочь последний ком застывшей грязи, полностью убрав покрывавшую могилу землю. Под ним лежало завернутое в покрывало тело Эллифейн, заблудшей эльфийки, что выдавала себя за мужчину, Лелоринеля, и, ослепленная своей яростью, попыталась убить его.

Дзирт стоял и смотрел на обернутое в ткань тело. Она лежала на боку, ее ноги были подтянуты к груди. Дзирту она казалась очень маленькой, совсем как ребенок.

Если бы он cмог исправить одну ошибку во всей своей жизни....

Он обернулся через плечо, чтобы видеть, как Инновиндиль копается в одной из седельных сумок Заката. Эльфийка достала из нее серебряное кадило на тонких, прочных цепях. Затем она вынула серебряный разбрызгиватель, украшенный зелеными драгоценными камнями, с выпуклым узором и сеткой маленьких отверстий.

Инновиндиль доставала из седельной сумки масло и ладан, а Дзирт все смотрел на Эллифейн. Он снова и снова переживал прошлые моменты жизни бедной эльфийки, которые могли бы быть прошлыми моментами его собственной жизни, если бы Бренор и остальные не появились вовремя, чтобы спасти его с помощью целебного зелья.

Его репутация была ее погибелью, он знал это. Она не могла вынести то, как быстро распространялись о нем слухи, как о дроу с добрым сердцем, поскольку в своих исковерканных воспоминаниях о той зверской ночи десятилетия назад она запомнила Дзирта лишь как одного из проклятых темных эльфов, что убили ее родителей и стольких ее друзей. Дзирт тогда спас Эллифейн, испачкав ее кровью и прикрыв телом ее убитой матери, но бедная девочка-эльф, в ту ночь еще была слишком юна, чтобы все помнить, и она никогда не принимала ту историю.

Ее гнев поглотил ее, и по жестокой насмешке судьбы Дзирт был вынужден убить ту, которую он когда-то спас.

Он настолько ушел в себя, глядя на Эллифейн и раздумывая об извилистых дорогах, что так трагически привели их обоих к краху, что даже не замечал тихую песню Инновиндиль, пока она бродила по могиле, разбрызгивая волшебное масло сохранения и качая ­кадило так, чтобы его аромат замаскировал запах смерти.

Инновиндиль своей песней просила эльфийских богов, моля их спасти душу Эллифейн от ее гнева и внутренней сумятицы.

Когда Дзирт услышал свое собственное имя, он прислушался к песне эльфийки. Инновиндиль убеждала богов позволить взгляду Эллифейн спуститься вниз, на темного эльфа Дзирта, чтобы увидеть его и узнать правду о его сердце.

Она закончила свою песню так мелодично и спокойно что ее голос, казалось, слился с ночным ветром, став его частью, но ветер еще долго нес с собой отголоски печальной песни эльфийки.

Она предложила Дзирту помочь