Один к десяти - Александр Тамоников

Видны были их радостно скалящиеся бородатые физиономии. Еще немного, и они захватят русского офицера. Бандиты кричали, чтобы офицер залег, но Панкратов продолжал стоять. По лицу текли слезы, все тело мелко, противно дрожало. Когда боевики, сгруппировавшись, подбежали к офицеру метров на пять, старший лейтенант Дмитрий Вячеславович Панкратов поднял голову к небу, закрыл глаза и разжал пальцы.

Два взрыва, слившись в один, поставили точку в жизни русского офицера, разметав вместе с ним с десяток так ничего и не понявших бандитов.

Все это видели с высоты. Когда противник начал наступление и рота ответила пока еще довольно плотным огнем, Егоров, находившийся вместе с Дорониным ближе к левому флангу, вскрикнул:

— Смотри, Сань, что твой взводный делает? Он сдурел, что ли?

Александр посмотрел в сторону позиции Панкратова и увидел, что тот, развернув отделение в цепь, ведет его к высоте, а сзади наступает отряд боевиков. Что за дурь?

— Они бегут, Сань. Вот, козел! От кого бежишь, тварь, и куда? Побьют же всех?

— Он не бежит, Валер. Боевики появились позже, когда Панкратов уже покинул пост. Он решил идти нам на помощь. Эх дурак, дурак. Кому нужно твое геройство? Сигнальте им, чтобы залегли, — передал Доронин на фланг. Но было поздно. Офицеры видели, как не понявшие сигнала и попавшие под огонь солдаты отделения стали падать сраженные и как остановился и замер Панкратов.

— Ложись, дубина, — кричал Егоров, но услышать его Панкратов не мог. — Сань! А не кажется тебе, что этот ублюдок хочет сдаться?

— Сдаться?

— Именно. Видишь, стоит, автомат бросил. Точно, сука, решил сдаться.

— Черт с ним, без него проблем хватает. Ты оставайся здесь, я на правый фланг.

— Ну уж нет, ни черта у него получится, — процедил сквозь зубы Егоров, когда Доронин ушел по траншее.

Валера метнулся следом, только в противоположном направлении. И тут же по позициям ударили минометы противника. Две мины попали напрямую в КНП, разрушив его. Егоров оглянулся — вовремя они с Дорониным покинули командный пункт. Не обращая внимания на близкие разрывы, продираясь сквозь укрывшихся на дне траншеи бойцов, Валера добрался до крайней огневой точки, откуда можно было без труда достать предателя. Егоров выхватил у солдата автомат. Панкратов продолжал стоять, бандиты приближались к нему. Егоров перевел планку «АКСа» на одиночную стрельбу. Прицелился, нажал на спусковой крючок. Мимо.

— Твою мать, — выругался он, прицеливаясь вновь, — сейчас, погоди, я сдам тебя, козла, сам сдам.

Второй выстрел также не достиг цели.

— Что за дела? Солдат? Что у тебя с оружием?

— Все нормально, товарищ капитан.

— Где, к черту, нормально? Прицел сбит. Егоров прицелился. Выстрел. Панкратов качнулся.

— Ага! Получил подарок?

Валера ждал, когда рухнет на землю предатель. Но тот только качнулся, устоял, выпрямился и поднял руки.

— Что же это такое?.. — последовала череда злобного мата, Егоров ругался. — Да он же в «бронике»! Надо в башку бить.

Валера снова вскинул автомат и увидел, как Панкратов, окруженный полукольцом бандитов, что-то выпустил из рук. И через мгновенье — сильный взрыв.

— Та-ак, — только и смог произнести Валера. Он прислонил голову к стенке окопа, тяжело вздохнул, вытер грязный пот.

Затем перевел взгляд на бойца, который раскрыл рот, став свидетелем смерти офицера.

— Ну что рот раскрыл? Держи автомат и смотрите тут у меня. Этот отряд — ваш. Чтобы ни одна тварь не вышла к высоте, понятно?

— Так точно, товарищ капитан.

Егоров шел назад, к развороченному КНП, когда яркая вспышка ударила в лицо. Со страшной силой его отбросило на бруствер. Валера, теряя сознание, успел понять, что попал под мину. Его окровавленное тело тут же перенесли к вывороченным бревнам лазарета.

После минометного обстрела Доронин поднял людей. Их стало еще меньше. Стоны и крики раненых, искалеченных солдат доносились почти отовсюду. Александр как мог подбадривал ребят. В одном из окопов он наткнулся на лейтенанта Лузгина. Тот сидел, прислонившись к стенке, голова запрокинута назад, невидящие глаза устремлены в небо, лицо перекошено гримасой боли, и через него проложила себе дорожку струйка мелкого песка. Лейтенант был мертв. В лазарете умирал, тяжело раненный в живот, старший лейтенант Бобров, еще один, последний взводный, и прапорщик Мамедов, которому осколок попал в голову. И там же большая часть роты. Он увидел, как внесли тело Егорова.

— Что с ним?

— Миной накрыло, товарищ старший лейтенант. Тяжелый. Без сознания.

— Но живой?

— Пока живой, но состояние сами видите.

— Где ваш командир — лейтенант?

— Убит.

Доронин отошел от места сбора раненых. Погибших оставляли там, где их застигла смерть, там они и лежали. На последних боевых позициях.

— Где капитан Ланевский?

Ответа дать никто не смог. Затишье после минометного налета закончилось, и враг вновь пошел на штурм. На этот раз ответный огонь не был интенсивным, чувствовались потери. Но и сила натиска противоположной стороны ослабла. Для противника бой тоже не обошелся легко. Но где же Ланевский? Неужели и он погиб? Черт возьми, он же, Доронин, не справится один с управлением, когда духи атакуют со всех сторон.

А опытный Ланевский находился в боевой машине пехоты, одной из двух уцелевших в бою. Он понимал, как важно сейчас сбить наступательный пыл противника, когда силы обеих сторон на исходе, дать передышку, сгруппироваться, пока духи не получат поддержку. И поэтому Ланевский решил атаковать противника на межвысотном пространстве.

Появление двух «БМП» между высотами оказало свое действие. Ведя огонь из пушек и пулеметов, машины вонзились, как нож в масло, в наступающие порядки боевиков и вызвали среди них замешательство. Такого маневра они никак не ожидали. В результате дрогнули, начав отход. Они не побежали, а отступали организованно, отстреливаясь на ходу. «БМП» отбросили врага, но и сами стали жертвами. Отошедший к балке и проходу Косых Ворот противник оттуда ударил по машинам из гранатометов. «БМП» взорвались, остановившись, объятые черным дымом, с опущенными стволами бесполезных теперь скорострельных пушек. Капитан Ланевский и его верные бойцы выполнили свой Долг, предоставив ценой собственной жизни высоте несколько минут передышки.

Колян с остервенением стрелял из своего раскалившегося «РПК». Рядом из автомата бил по врагу Костя с перекошенным от злобы лицом. Они находился во власти боя. И когда ударили минометы, друзья не сразу обратили внимание, что вокруг рвутся мины, продолжая стрелять по отошедшему немного назад противнику. Колян и вскрик Кости услышал как бы между прочим и в пылу драки не обратил на него внимания. Только когда его почти с головой засыпало землей, Николай оторвался от пулемета и рухнул на дно окопа. И тут заметил Костю. Тот лежал на боку, зажав рукой правое бедро. Из-под пальцев обильно сочилась кровь.