Операция "Дуб". Звездный час Отто Скорцени - Грег Аннусек

Они ворвались в отель — или так по крайней мере казалось. Выскочив из радиорубки, Скорцени поискал вход в здание, но его не было. Комната оказалась тупиком. Он поспешил выбежать на улицу и стал осматривать задний фасад здания, имевшего форму полукруга, но не заметил других дверей. Предваряющая операцию разведка, очевидно, была настолько недостаточной, что так и осталось неясным, где расположен вход в здание.

Скорцени оббежал все левое крыло и понесся вдоль стены, ведущей к переднему двору отеля. Теперь он видел главный вход, правда, издалека. Он поглядел вверх и заметил в окне чье-то лицо. Это был дуче.

Муссолини смотрел на немцев сверху из своего номера. «Во главе группы шел Скорцени, — вспоминал он. — Карабинеры уже взяли оружие на изготовку, когда я заметил в группе Скорцени итальянского офицера, в котором по мере его приближения узнал генерала столичной полиции Солетти». Он закричал: «Вы не видите? Здесь итальянский генерал. Не стрелять! Все в порядке!»

Скорцени просто не мог поверить в увиденное. Человек, за которым он неделями охотился, жив и находится почти у него в руках. Но он полагал, что Муссолини лучше держаться подальше от линии огня. «Дуче, отойдите от окна!» — закричал Скорцени.

Тем временем Радль, чей планер приземлился метрах в ста от главного фасада отеля, вместе со своим отделением со всех ног помчался к главному входу. Он увидел Скорцени и нескольких его людей, которые продвигались вдоль фасада здания. С ними шел и генерал Солетти. Один из бойцов Радля сломал на неровной земле лодыжку и изо всех сил полз за остальными.

Подойдя к главному входу, Скорцени лицом к лицу столкнулся с расчетом из двух итальянских пулеметчиков. Вместе с несколькими фридентальцами он обезоружил их, и они побежали дальше, крича: «Mani in alto!» Скорцени прямиком направился ко входу. Итальянские карабинеры, пребывавшие в состоянии, близком к панике, бросились туда же. «Я не слишком деликатно продрался сквозь толпу карабинеров у двери главного входа. Я видел дуче на втором этаже справа, побежал по ближайшей лестнице вверх и рывком распахнул дверь».

«В комнате находился Бенито Муссолини, — вспоминал Скорцени. — По обе стороны от него стояли итальянские офицеры, которым я приказал отойти к стене». С того момента, как Скорцени буквально свалился с неба, прошло не более трех-четырех минут. Другой фриденталец из планера Скорцени, унтерштурмфюрер Швердт вошел в комнату вслед за Скорцени и быстро вывел офицеров в коридор. Другие немцы неожиданно появились в окне, забравшись вверх по громоотводу, идущему по фасаду здания. Таким образом, пока не раздалось ни единого выстрела.

Скорцени выглянул в окно и увидел перед отелем Радля и его группу.

«Здесь все в порядке! — закричал Скорцени Радлю. — Охраняй низ!»

В это время другие DFS 230s спускались с неба практически отовсюду и, скользя, замирали на небольшой поляне, окружавшей «Кампо Императоре». Несколько планеров возникли буквально неизвестно откуда — зрелище воистину пугающее, — прямо из низкой тучи, прежде чем приземлиться и извергнуть из себя группы немецких десантников. Некоторые из этих солдат начали занимать позиции по периметру здания. Другие пошли на штурм верхней станции фуникулера и подземного перехода между станцией и отелем. Среди новоприбывших находился лейтенант Берлепш (его планерное звено, по-видимому, развернулось и присоединилось к конвою).

Большинству планеров удалось приземлиться благополучно, но одному повезло меньше. (Неясно, сколько именно планеров приземлилось на плато возле отеля. По воспоминаниям Скорцени, всего восемь. Другие, утверждал он, либо не смогли взлететь с аэродрома Пратика, либо упали в полете.) «Неожиданно, — вспоминал Скорцени, — я увидел планер, подхваченный порывом ветра. К моему ужасу, тот резко рванул планирующий самолет и так закрутил его, что он камнем полетел вниз, врезался в груду камней и разлетелся на части». Радль, уже присоединившийся к Скорцени в номере Муссолини, выглянул в окно и увидел раненых, которые ползали по земле возле упавшего планера.

Затем Скорцени услышал звуки далеких выстрелов. (В какой-то момент рейда у десантников сдали нервы, и они выпустили несколько очередей. Возможно, эти выстрелы и слышал Скорцени.)

Испугавшись, что итальянцы оправились от оцепенения, он вышел в коридор второго этажа и потребовал, чтобы ему дали поговорить с командирами. «Карабинеров необходимо как можно скорее разоружить». Через несколько минут итальянцы официально сдали отель «Кампо Императоре», что означало формальное окончание рейда.

Поставив двух своих людей перед дверью, Скорцени воспользовался короткой передышкой, чтобы сказать Муссолини несколько слов.

«Дуче, — произнес он театрально, — фюрер прислал меня освободить вас!»

Муссолини, никогда не упускавший исторического момента, ответил:

«Я знал, что мой друг Адольф Гитлер не оставит меня в беде».

В целом рейд на Гран-Сассо был проведен весьма впечатляюще. (Необходимо отметить, что свидетельства очевидцев рейда не во всем совпадают.) Потери оказались минимальными. Десять десантников из разбившегося планера доставили в отель, и немецкие и итальянские врачи оказали им помощь. Их травмы не представляли опасности для жизни.

«Нам повезло, — вспоминал Скорцени. — Перестрелки между немцами и итальянцами на станции фуникулера в долине привели к незначительным потерям среди последних». (По данным итальянского писателя Марко Патричелли, два итальянца, раненные в долине, скончались от ран.)

Но оба конца канатной дороги теперь находились в руках немцев и отлично функционировали.

Стремительная посадка планеров и присутствие генерала Солетти, несомненно, стали для итальянцев огромной неожиданностью и, возможно, основательно подорвали всякую мысль о сопротивлении. Но был и еще один фактор, о котором немцы не знали. Чуть раньше в тот же день, примерно в 13.30 — ровно за полчаса до появления первого планера, — главный тюремщик Муссолини, инспектор полиции Джузеппе Гуэли получил из оккупированного немцами Рима таинственную телеграмму: «Старшему инспектору Гуэли рекомендуется проявлять максимальную осторожность». Подписано Кармине Сенизе, шефом полиции правительства Бадольо.

Это было сбивающее с толку загадочное сообщение, и его значение до конца не объяснено. Возможно, что Бадольо и другие высокопоставленные итальянцы, опасавшиеся репрессий со стороны немцев, невольно стали соучастниками планов Гитлера по спасению дуче. В любом случае осторожность, предписываемая Гуэли телеграммой, давала «выход», который он искал. Вскоре после того, как приземлился планер Скорцени, Гуэли, по слухам, отдал приказ не открывать огонь по немцам. Позднее он объяснял лейтенанту Файоле, другому охраннику Муссолини, что телеграмма Сенизе предоставила ему полномочия сдать дуче нацистам.

Быстрая капитуляция итальянцев нисколько не умаляет заслуг пилотов планеров. «Все, кроме одного планера, совершили мягкую посадку», — писал позднее Штудент.

Учитывая очень непростую местность, это совершенно особое достижение. Летчики отцепили буксировочные тросы на высоте 3000 метров. Во время планирующего полета отель скрывали кучевые облака. Только прямо над целью они поняли, что одно из двух мест посадки, выбранных на основании снимков аэрофотосъемки, представляет собой крутой склон. Летчики, собиравшиеся садиться там, резко развернули свои планеры и приземлились на небольшом соседнем участке. Один из планеров был вынужден приземляться там, где мягкая посадка невозможна, и разбился. Тем не менее пилоту удалось посадить планер так, что все пассажиры, хотя и получили травмы различной тяжести, остались живы.