Одесская сага. Нэцах - Юлия Артюхович (Верба)

— Тихо мне там будьте! — рявкала крупная вагоновожатая. — А то высажу-на!

И Нилка, прижав к груди сумку, запрыгивала в вагон. Жизнь налаживалась, можно было дышать полной грудью. Вот опять цены снизили в магазинах, кино показывают, почти напротив их завода к литейным цехам достраивают новые заводские корпуса. Ее все радовало ну или веселило.

После родов наконец ушла эта проклятая худоба, и Нила стала «на человека похожа» — как объяснили ей Ася с Ривой. Потому что «женщина без живота — как корова без хвоста». Теперь «глистой в обмороке» во дворе осталась только Полиночка.

Нила так и порхала в трамвай день за днем. Пока на торжественном собрании в честь тридцать девятой годовщины Октября не увидела его. Рядом с актовым залом стоял сам… Павел Кадочников. Самый популярный актер советского кинематографа, сыгравший в «Подвиге разведчика» и в «Повести о настоящем человеке». На его «Маресьева» она ходила смотреть двенадцать раз. Он был такой красивый, что Нила остановилась и просто вытаращилась.

— Ты чего замерла? — толкнула ее напарница.

— Смотри, Кадочников! — Нила, смеясь, ткнула пальцем в красавца, который, как нарочно, откинул со лба длинный волнистый чуб.

— Это ж Пава Собаев.

— Какой Пава?

— Ну его все так называют — Павел. Сергеевич, кажется. Наладчик на фасовке. Чистый павлин. Воображает о себе невесть что. Ты даже не смотри. Эта гнида поматросит и бросит. У него дольше недели никто не задерживался.

Нила все равно украдкой посматривала на этого павлина. Господи, до чего красивый, как в кино.

Почему Пава понравился Нилке, было совершенно очевидно. Бабы к нему липли лет с пятнадцати. Его демоническая красота — томный взгляд с поволокой, темный черешневый рот, густые блестящие кудри — однажды спасла ему жизнь. Собаев попал на фронт только в сорок четвертом семнадцатилетним и в первом же бою был легко ранен и сильно контужен. В госпитале полевой врач, хирург, тертая, жесткая тетка слегка за тридцать, увидела его и поплыла. — Нельзя, невозможно, чтобы такая красота погибла! — приговаривала она, осматривая сначала рану, а потом и всего Павлика в своем кабинете. — Я не знаю, кто тебя таким создал, — родители, природа, но такое чудо я от войны и смерти уберегу любой ценой.

Она продержит милого Павочку в госпитале почти полгода под разными поводами. Он будет честно рассчитываться натурой.

И если Котька женщин искренне любил без разбора, то Павел Собаев, единственный поздний ребенок, будет просто позволять себя обожать и так же просто и безжалостно прекращать отношения, когда они начинали его утомлять. А после появления на экранах Кадочникова ему вообще проходу не давали.

Чего он запал на эту учетчицу, было вообще непонятно. Ну симпатичная, но не такой магнетически-яркой внешностью, как у него, а скорее, классически правильными тонкими чертами лица, спокойной неброской красотой. Ну смешливая. Но не было в ней ни темного, не волнующе-запретного. А потом он понял: Нилка была как воздушный шарик — радостно-легкая. И заряжала этой легкостью всех, кто с ней общался. Такая душа нараспашку. Ну влюбилась в него, и ладно. Таких влюбленных тут половина. Но чтобы он не мог оторваться уже месяц, такого не было. Он каждый раз прислушивался к себе и понимал, что снова хочет ее. И не только иметь, но и быть рядом. Да так, что предложит жить вместе.

Нила была действительно воздушным шариком — помимо беспричинной детской радости, которую она вызывала в людях, она так же легко парила по жизни, и казалось, любые удары судьбы не причиняли ей вреда — она просто выскальзывала из-под них и поднималась, отскакивала без малейших видимых повреждений. И этой легкости, этого воздуха Паве очень не хватало.

Только комнату семейную им не дадут. Потому что по документам — как он смущенно буркнет: «чисто по документам» — он был женат.

Нилочка вздрогнула, сжалась и испуганно спросила:

— Ты ее любишь?

— Нет конечно. Да мы и не живем вместе давно.

Пава и правда жил в заводском общежитии с двумя соседями по комнате последние полгода точно.

— А детки у тебя есть?

— Сын, — неохотно отвечал Пава, — ну и что? У тебя вон дочь есть, и что из этого?

Ольга Николаевна Собаева с сыном проживала рядом с Одессой, в Малой Долине. И да, первая страсть и очарование Павой у нее прошли еще пару лет назад. Но, во-первых, как пацану без отца? Во-вторых, она и так содержала этого тунеядца с сорок восьмого по пятидесятый, пока он наконец перестал искать себя и не соизволил пойти работать. А уйдет совсем — кто ей деньгами помогать будет? Или зря она, что ли, все время уговаривала Павку не сдерживаться, пока не залетела, чтобы заполучить его в официальные мужья, чтоб дитё красивое было. Вот дура-то! Сокровище оказалось контуженным на всю голову. Да еще и при любой затяжной пьянке (а уходил он в запой при первом стрессе или неудаче) впадал в приступы дикой ревности или кидался на невидимых врагов и чуть ли «белочку» не ловил.

Ольга закрывала глаза на то, что семьей они не живут, да и многочисленные похождения этого ходока ее мало трогали. Но когда он пришел собрать вещи и сообщить, что ему надо развестись и быстро, Ольга взбесилась. И по старому доброму женскому принципу «так не доставайся же ты никому» поехала в профком завода и лично заглянуть в глаза «разлучнице».

Скандал разразился знатный. Нилка наслушалась проклятий по самые уши и, дождавшись, когда поток праведного гнева иссякнет, сказала:

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Я со всем согласна.

— И шо? — ошарашеннно спросит Ольга.

— Вот и я спрашиваю: И шо теперь? — подмигнула ей Нилка. Она так любила Паву, что общественное мнение отлетало от нее как от стенки. Павлик получит развод, обязуется выплачивать алименты и точно перед Новым годом они с Нилкой поженятся. Но с консервного придется уйти обоим, чтобы не портить показатели по моральному облику и не бесить барышень своим счастьем. Собаевы за руку просто перейдут через дорогу — на завод строительно-отделочных машин. Павку возьмут сразу — на заводе к литейным цехам пристраивали новые корпуса, и рук, особенно умелых, не хватало, а у Нилки в отделе кадров вдруг спросят: — А почерк у тебя хороший?

Она рассмеется:

— Каллиграфический.

— А может, к нам? Младшим инспектором по кадрам?

Нила уже еле сдерживала смех — ее «ушли» с завода, чтобы не разлагала кадры, а тут предлагают их возглавить. Конечно она согласится.

Семилетняя Людочка пообещает «новому папе»:

— Если маме с тобой хорошо — я тебя тоже любить буду.

А Женя молча осмотрит нового зятя и после, с глазу на глаз, выдаст дочери свой вердикт:

— Долго искала? Да на него все бабы будут вешаться! Чистый павлин.

— И шо теперь? — выдаст свой фирменный ответ Нилка.

Через год Павлик напьется в хлам с мужиками на Первомайской демонстрации и продолжит праздновать, не переставая, аж по десятое. Но самое страшное, что в таком состоянии он заявится на завод и устроит драку с начальником цеха, который на него неправильно смотрел и неуважительно обращался. Нила уговорит уволить ее фронтовика «по собственному», и страдающий от жесткого похмелья и неприятного начальства Пава перейдет тем же наладчиком в чулочно-носочную артель на плосковязальные станки. Перейдет и обидится на весь мир. А Нилка останется на заводе у обидчиков.