Нежнее шелка - Сьюзен Джонсон

— А имеет ли место в ваших мотивах любовь? Хоть в каком-то смысле, очертании или форме?

Он широко улыбнулся:

— Уверен, что имеет. — В каких-то пылких, эротических смыслах, очертаниях и формах по крайней мере. — А как насчет вас?

— Я того же мнения. В смысле пылкости. — Но ее улыбка была грустной. — Нам так не хватает нежных чувств. Или мы просто циники?

— Не знаю таких возвышенных слов, чтобы описать, что я чувствую, но держать вас буду при себе. Это я знаю точно.

— Мы будем держать друг друга при себе, — поправила она. — Но это не значит, что вы сможете содержать при себе и наложницу, — твердо уточнила она.

Он усмехнулся:

— Разве у меня будет на это время? Мне ведь придется постоянно удовлетворять вас.

— Да, потому что я не хочу ни с кем делиться, — заметила она, поняв наконец то, что отец ее пытался пояснить очень давно. «Когда знаешь, то знаешь», — сказал он, отказавшись думать о женитьбе после смерти ее матери.

— Ну и аминь! Я построю вам новый дом, — прошептал он, притягивая ее к себе. — Мы оба слишком долго дрейфовали. Хотя на несколько недель «Принцесса» станет нашим домом. — Улыбка его была совсем мальчишечьей. — Пока мы тут с вами беседуем, на ней рисуют новое название.

— Я польщена. А вы не закрасите мое имя, рассердившись на меня?

— Если рассержусь, я знаю гораздо лучший способ наказать вас.

Этот его тон она любила.

— Например?

— Отшлепаю по вашей симпатичной попке.

— А если я убегу?

— Далеко вам не уйти.

— Это обещание? — промурлыкала она. Он быстро оглядел комнату.

— Гарантировано… Какая здесь ужасно маленькая кровать.

— Собираетесь лечь спать?

Он рассмеялся:

— С вами не поспишь.

— Бог мой!

— Кроме шуток. Но у нас всего один час. Пароход загружают топливом, мы отходим с отливом.

— Значит, нужно управиться за час.

— За полчаса. Внизу ожидает священник.

— А когда приедем в Японию, я тоже велю священнику совершить свадебный обряд.

— Все, что хотите, дорогая. — Ему-то хотелось, чтобы их брак был законным по западным меркам, потому что императорский племянник — это превосходно, но случись с ним, Хью, что-нибудь, она должна унаследовать его пароходную компанию. Или их дети, думал он, и сердце у него екнуло.

— Двадцать девять минут, — шепнула она.

— Простите, на чем мы остановились?

— На постели… почти что.

— Ах да! К вашим услугам, мадам, — протяжно проговорил он, подхватил ее на руки и понес к кровати. — За двадцать девять минут ты успеешь кончить только десять раз, — подсчитал он, ухмыляясь.

— Что я люблю в тебе, так… — весело начала она. Его брови вопросительно поднялись. — Это твою щедрость.

Возложив ее на кровать, он легко навис над ней.

— Это не щедрость, золотко, а безумное, непреодолимое вожделение. Не могу тобой насытиться.

— Начнем сразу? — осведомилась она, вылезая из своих одежд.

— Начнем, — пробормотал он, пустив в ход свой давний навык быстро расстегивать на себе одежду. — И навсегда и навечно, — прошептал он и мгновение спустя уже медленно входил в нее.

Она его больше не слушала. Она упивалась приливом жаркого наслаждения, которое затопило ее существо.

Он закрыл глаза, оттого что его мозг испытал неистовый шок. Он задышал ровнее и ринулся вперед.

Она тихонько повизгивала, потом коротко хрипло задышала, когда он двигался туда-сюда в одном ритме с ее пылким желанием. Ее вскрики нарастали в бешеном темпе, в то время как его буйный ритм подчинял ее, пока оргазм ее не взорвался, и тогда она закричала в неудержимом восторге.

Он расплылся в радостной улыбке.

Жизнь предстояла весьма привлекательная.

На следующие двадцать и сколько-то минут тоже.

А в обозримом будущем тем более.

В окутанных облаками северных горах замок Отари был отстроен заново. Розы, которые очень давно высадил какой-то принц, вновь зацвели. А в один прекрасный день родился сын, чтобы унаследовать родовую собственность матери и состояние отца. То был долгожданный ребенок, единственный сын, пока через много лет, когда он был уже почти взрослым, в его жизни не появилась чудо-сестра.

Настало время быстрых перемен в Японии и в мире. Технический прогресс, коммерция и войны победили древние пути. Но наследник Отари изучил искусство бусидо, как это делал каждый принц Отари с феодальных времен, и взял в руки кисть, чтобы овладеть каллиграфией, как ожидалось от каждого человека с такой родословной. Он путешествовал по всему свету еще до того, как ему исполнилось три года, поскольку его родители делили свое время между Японией, Европой и Америкой. Он говорил на многих языках лучше, чем хорошо обученный дипломат, учился в Сорбонне и чувствовал себя так же легко в фешенебельных домах высшего общества, как дома с монахами Тендай.

Красота его очаровывала всех женщин, которые ему встречались, но могло ли быть иначе, говорили те, кто знал его отца. Есть подлинное очарование в красивом мужественном молодом человеке с деньгами.

В юности он подружился с сыном одного якудза, который родился во Франции, и юноши были неразлучны, когда пути их пересекались. Сын якудза жил преимущественно в Париже, но присоединялся к отцу в его частых поездках в Японию и тоже носил фамилию родителя с горделивой важностью.

Когда два благородных молодых человека оказывались в городе, нечего и говорить, что тогда происходило. Они были необузданны, упрямы и невыразимо обаятельны.

Это была гремучая и взрывчатая смесь.

Они строили планы встретиться в Париже в свой двадцать пятый день рождения.

Те, кто их знал, надеялись, что город хорошо к этому подготовится.