Крик - Антонов Виктор Акимович

у него морда, у этого камикадзе? К тому же еще и миллионы наворовал при приватизации. Себя любимого этот камикадзе не забыл. Ты разницу-то понимаешь, демократ хренов?

Тут профессор рассердился и обиделся. И собрался уходить. Я его еле уговорила остаться. Отец и сам понял, что перебрал, стал перед ним извиняться.

– Сергей Сергеевич, ну извини, ты-то, конечно, не при чем. Ну извини, погорячился. Душа, знаешь, кипит и выхода просит.

Чтобы помирить их, я даже предложила им водки. Принесла бутылку и рюмочки. Потому что знала, если профессор уйдет, отец точно выпьет больше нормы и будет приставать со своими сентенциями весь вечер.

– Водка с пивом, как бы голова не заболела, – возражал профессор.

Но отец его успокоил.

– Водка качественная, Сергеевич. Даю гарантию. Верунька где-то там у своих олигархов достает по спецзаказам.

– Олигарх сейчас в Тишине, – говорит профессор. И смотрит на меня.

– Туда ему и дорога, – говорит отец, разливая водку. Потом смотрит на меня. – Тебе тоже налить?

– Нет. Боюсь, привыкну и сопьюсь. А женский алкоголизм, говорят, неизлечим, а у меня Степка и ты. Как вы без меня?

– Это ты верно, – улыбается отец. – Без тебя мы пропадем. Вот тут я спорить не буду.

Профессор тоже улыбается.

– Вот здесь и я с вами абсолютно согласен.

Они выпивают. С удовольствием закусывают. Отец улыбается и наливает по второй.

– Между первой и второй промежуток небольшой. Ты угощайся Сергеевич, угощайся. Как там у классиков? Вы ребята пейте, дело разумейте.

Профессор подхватывает:

– Вы ребята пойте, только гусли стройте. Славьте боярин и боярыню его белолицею. За тебя Вероника.

Профессор знает меня с детства. И звал меня всегда Верунька, как и все окружающие. Но когда узнал, что я стала генеральным директором, стал называть полным именем. И при встрече не только здороваться, но и слегка кланяться.

13

Позвонила Алька. Голос у нее против обыкновения вялый, чувствуется по всему, что они там, на Кипре в ожидании чуда устали. Спрашивает как бы нехотя.

– Ну чего там у вас?

– Без изменений. Меня из прокуратуры не тревожат, даже как-то скучно без них. Привыкла я уже к этому мальчику… А сейчас, Вероника Николаевна, у меня будет к вам такой вопрос, – передразнила я Новикова.

– Плюнь через плечо. А то тут же нарисуются. Ну у нас все в ожидании, но новостей никаких. Чайка твоей информацией обеспокоена. Насчет этого Ивана Ивановича. сказала, что слышит о нем впервые. Опять плевалась, что набрали разного мусора. В ООО, которое занимается проведением тендеров, могли бы все сделать по человечески. Хотя бы так, как с нашими фирмами. По крайней мере, говорит, здесь налицо порядок и есть с кого спросить. А тут и доверенность поленились подписать. Он ведь что угодно подписал бы, верно ведь?

– Конечно. Сидит как ангелочек, аналитик несчастный. Даже жалко его. Интересно, спрашивали его по договорам о нефти? У тебя мелькала его фирма? Я такую не помню.

– Я тоже не помню. А теперь что выходит, – говорит Алька. – ведь эту женщину, ну на которую доверенность была оформлена, могут запросто только за это привлечь, не говоря уже о самих тендерах. Ведь мошенничество и подделка документа. Совсем охренели.

И вдруг Алька всхлипнула

– Ты что говорю, Алька, ты что? Дома что-нибудь случилось?

– Дома все нормально. Валерий звонил, с мамой и Леночкой тоже все нормально. Но думаю, что ничего из наших надежд на влияние товарища Буша не выйдет. Не нужен Бушу наш олигарх. А если так, то надо думать что дальше делать. Кипр место благодатное для отдыха. Но не для постоянного места жительства без средств к существованию. А вот Светка, по-моему, выйдет замуж за этого грека. Она боится возвращаться. Я, говорит, уже много глупостей напорола со своими адвокатами-наставниками. Мне бы, говорит, как Верунчик – по фэйсу этому балаболке.

И она опять начала всхлипывать.

– Ну что ты, Алька. Я думаю, мы правда им не особенно нужны, – стала я ее успокаивать. – Ту же Светку допросили один раз, а потом будто и забыли. И документы фирм изымали у всех одновременно.

– Да, это временная слабость, – говорит Алька. – Не переживай, подруга. Между прочим, твой пример очень даже обнадеживает. Пойду с Антоном коньяк пить. Знаешь, он постоянно передает тебе приветы, и о тебе так беспокоится. Может ему все-таки дать твой номер, жалко мужика, – потом подумала и говорит. – Вообще, наверное, не надо. Что мы с тобой общаемся – это всем понятно, так и для дела нужно. А Антон станет звонить, подумают, что наверняка сговор готовят, как руководство заложить. Сейчас все подозрительными стали.

Кипр, Чайка

Эта концепция защиты адвокатов не нравилась мне с самого начала. И не только потому, что она была по сути своей подлой. Но еще и потому, что я видела и понимала, что нельзя обмануть сразу столько людей. Кто-нибудь из них, несмотря на свою юридическую неосведомленность, где-нибудь что-то узнает. Да и следствие с ними поработает, там и люди неглупые, и психологи хорошие. Все укажут и разъяснят. И тогда все рухнет, да не просто так, а с последствиями. И поэтому я решила на следующий день побеседовать с Деревянченко – не одна, а с ведущими генеральными основных фирм. Чтобы разобрать его претензии к Веронике, а заодно прощупать настроение и самих генеральных. И узнать, что они знают и думают по всем этим вопросам. Звонцова мне и раньше сообщала, что сомнения в том, чему их учат адвокаты, высказывала Астахова. И совершенно не исключено, что она уже до чего-нибудь докопалась. Она заканчивает юридический. Имеет знакомых в этой среде. Да и вообще, девочка очень сообразительная. Ей палец в рот не клади. Ну а что молчит пока, так опять же потому, что сообразительная.

Наши пришли первыми. Видно было что настроение у них довольно-таки приподнятое. Они расселись в креслах вокруг стола, весело пересмеиваясь.

– Отчего такие веселые? Дело что ли прекратили?

– Мы вспомнили, – говорит Вега. – Как Вероника грека этого приложила. И начали предполагать, как она могла приложить Шныря. Вон Алька говорит, что забыла ее спросить от волнения, каким предметом она его лупила. Но Вероника ей сказала, что лицо у Шныря было в крови.

– Я им предложила игру на правильный ответ, – смеется Алька. – И варианты совсем различные. Я лично считаю, что Верунчик использовала свою руку, вы же сами сказали, что она у нее тяжелая. А вот кровь на лице… Я думаю, что в руке у нее была авторучка. Она забыла, что авторучка в руке. Там же расписываться нужно было в протоколах. Ну и влепила все что было.

– А я вот, – смеется Светка. – Предложила вариант с кольцами. Рука с кольцами.

– Да я тебе говорю, – тут же возразила Алька. – Не носит она кольца. Она же не замужем.

– Ну и что, что не замужем. Некоторые женщины все равно носят, чтобы не приставали.

– А она не носит. Вспомни, когда она нам прически делала…

– Ну, вспомнила. Есть у нее кольца. Полина Ивановна, помните? Она же и вам прически делала.

– Вроде я колец не видела, – и вдруг я вспомнила. – А вот сумочка у нее… Она такая небольшая и ей очень даже удобно.

– Верно, Полина Ивановна! – закричала Алька. – Очень даже удобно.

Тут я рассердилась на них.

– Хватит смеяться глупостям. Вот нам сейчас Деревянченко Петр Данилович все и объяснит.

И тут входит сам Деревянченко. И по нему видно, что настроен он решительно и серьезно. Поздоровался сухо. И всех так окинул