Endgame. Вызов - Джеймс Фрей

На линии щелкает, и соединение обрывается. Кристофер глядит на клавиатуру. Перезвонить? Вдруг она все-таки возьмет трубку? Но если Кала его застукает, ему несдобровать. Нет. Он еще раз нажимает кнопку – экран телефона гаснет.

Кристофер тихонько кладет аппарат в сумку Калы, перекатывается на спину и выдыхает. Он чувствует океан под спиной, плечами и ягодицами. Как водяная кровать, только по-настоящему.

И столько звезд! До чего же их много!

Гребаная авиакатастрофа.

Так много звезд.

Так много смертей.

Катастрофа… океан… пистолет… Сара… звезды.

Сон.

Он просыпается от удара. Все еще темно, и звезды мерцают, как блестки. Он чувствует боль в боку. Кала нависает над ним.

Кристофер трет глаза:

– За что ты меня ударила?!

Он пытается сесть, но Кала размахивает у него перед носом спутниковым телефоном, как пистолетом:

– Зачем ты ей позвонил?

Кристофер оглядывается по сторонам, быстро перекатывается на другой бок и вглядывается в темноту.

Их нет.

Исчезли.

Он смотрит на Калу, ее лицо скрыто тенью.

– Где остальные?!! – спрашивает он, в голосе его отчетливо звучит страх.

– Я их отпустила.

– Ч-что?

– Их здесь нет.

– Ты их убила?

– Забудь о них. Эти были призраки. Как и все вы. Если ты заговоришь о них еще хоть раз – с кем бы то ни было, – ты встретишься с ними в аду.

– Ты их убила? – повторяет он.

Кала опускается на корточки и двумя пальцами сжимает его адамово яблоко.

– Я не шучу, Кристофер Вандеркамп! – Он не может говорить, глаза у него вылезают из орбит. – Я заглянула в твой паспорт. Ты из Омахи. Как и кахокийка. Теперь ты скажешь, зачем ты звонил ей. И помни – ты больше не должен упоминать о тех, кого не было и нет.

Она отпускает его горло и встает. Кристофер заходится кашлем. Зачем она убила их? Как? Утопила? Сломала им шеи? Задушила? Разделалась сначала с матерью, а потом с дочерью?

Его желудок выворачивается наизнанку, и все силы уходят на то, чтобы сдержать тошноту.

– Кахокийка! – рявкает Кала.

– Я… я… ее парень.

Кала смеется и склоняет голову набок. Кристофер видит в ее руке пистолет. Она их застрелила? Нет. Он бы услышал.

Внезапно издали доносится тихое фумп-фумп вертолетных лопастей. Помощь на подходе.

– Удивительная история любви, рассказанная на краю земли! – восклицает Кала, и глаза ее мерцают в темноте. – Какая жалкая чушь. И твое имя! «Носитель Христа». Обхохочешься! – Шум спасательного вертолета нарастает. Кала смотрит на горизонт, но там пока ничего не видно. – Слушай внимательно, Кристофер. Ты – мой приятель. Меня зовут Джейн Мэтьюз. – Ее акцент меняется, становится чисто американским, слегка южным, будто бы она родом из Оклахомы или Западного Арканзаса. – Могут возникнуть проблемы, поскольку моего имени нет в списке пассажиров. Но наши спасители этого не знают. Ты поручишься за меня. Мы познакомились три дня назад в Сиане. Мы влюбились друг в друга и с самой первой встречи не расставались ни на минуту. Ни на минуту! Как и многие другие люди по всему миру, мы помешались на метеорах. Мы летели в Аль-Айн, чтобы посмотреть на кратер. У меня на левой ягодице – родимое пятно в виде акульего плавника. У тебя есть родимые пятна?

– Родинка под коленкой.

– Какой?

– Левой.

– Если ты врешь, я убью тебя.

– Я не вру.

– Отлично. Мы попадем в Дубай, как и планировали. Когда власти оставят нас в покое, продолжим наше путешествие по Турции.

Поисковый прожектор светит на воду на запад от них.

– Можешь повторить?

Он повторяет. Кала поправляет, на какой ягодице отметина.

– Что говорить насчет авиакатастрофы? – спрашивает он.

– А что насчет нее говорить? Она случилась. Мы – единственные, кому удалось выжить. Нас обоих отбросило в хвост самолета. В отличие от всех остальных, мы не потеряли сознания. Мы выбрались, а самолет утонул.

– А пистолет?

Кала бросает пистолет в воду:

– Мне не нужен пистолет, чтобы убить тебя, Кристофер.

Он раздумывает, не столкнуть ли ее за борт, но он уже видел, какая у нее реакция.

– Не надо меня испытывать. Мои руки быстрее твоих мозгов, – говорит Кала, будто читая его мысли. – Помни: Джейн Мэтьюз. Мы вместе. Мы влюблены. Аль-Айн. Родимое пятно в виде акульего плавника.

– Ага, поня…

Но прежде чем он успевает закончить фразу, Кала уже сидит на нем верхом – быстрее крайнего защитника в молниеносной атаке. Два быстрых удара в челюсть – и он отключается.

Турция, трасса Е90, автобус из Кайсери в Урфу

Туристический автобус Кайсери – Урфа мчит Тиёко Такеду на юго-восток. Ехать в Ирак у нее не было ни малейшего желания; она не сомневалась, что Сара и Яго довольно скоро тоже направятся сюда.

Но дожидаться их приходится дольше, чем она рассчитывала. Компьютерный чип, вживленный в шрам на шее Яго Тлалока, за последние 48 часов почти не подавал признаков движения. Но все-таки он продолжает двигаться, пусть и едва заметно. Значит, Яго жив. А если мертв, то его тело кто-то возит туда-сюда. Тиёко принимает решение: если они не стронутся с места еще 48 часов, она угонит машину, отправится на пропускной пункт Ибрагим-Халиль и будет подстерегать их там. А если чип останется неподвижным в течение еще 12 часов после этого, – что ж, Тиёко поедет в Ирак и найдет их.

Она смотрит в окно. За окном тянутся гряды темно-оранжевых холмов. Турция – очень красивая страна. Одновременно бесплодная и изобильная. Местные жители были к ней добры, и Тиёко приходилось отвечать тем же. И до чего же восхитительные десерты подают в Кайсери!

Тиёко закрывает глаза и думает об Ане. Он отправил ей шифрованное сообщение со ссылкой на веб-сайт. Там, белыми буквами на черном фоне, горела надпись: «Никакого осуждения». И под ним: ZIP ICE. А еще ниже – ссылка:

Тиёко кликнула на нее, скачала файл и записала его на пять флешек. Хотя бы одну из них она носит с собой постоянно. Сайт самоуничтожился, как только она скачала файл. Теперь Ань живет в ней. Теперь он – ее часть. Хорошо это или плохо, она не знает. Но это так.