Расколотый мир - Феликс Гилман

Он вытащил из мешка веревку и привязал лодыжку Генерала к дереву.

— Чтобы не потерялся, — ухмыльнулся он. — С вами поступать подобным образом, конечно, нужды нет. Я оскорблю вас, если решу сделать что-либо подобное. Но учтите: у меня чуткий сон.

Он лег на спину и заложил руки за голову.

— Ложитесь спать, Кридмур? А как же...

Он приподнял голову:

— Линия, Доктор. Произнесите это слово вслух, ничего страшного не случится. Или, по крайней мере, ничего, чего не случилось бы и без вас.

— Линия, Кридмур. Разве они не...

— В Гринбэнке мы встретимся с моими друзьями в отеле «Гранд Хауэлл». За всех ручаться не могу, но Франт Фэншоу — по-своему хороший человек. Однако мы не можем въехать в Гринбэнк вот так, втроем на одной лошади. К тому же на вас траурное платье. К югу, за краем обрыва, куда я вам ночью ходить не советую, есть фермы. Утром пополним там запасы. Спите, пока можете, доктор.

Он опустил голову и тут же захрапел.

Лив никогда не видела, чтобы кто-то засыпал так глубоко и быстро. Неужели у него нет разума? Впрочем, Ствол на бедре под его рукой не спит...

Не спала и Лив. Она сидела, прислонившись к дереву и обняв колени. Прислушивалась к звукам погони. Холодало.

Успокоительное у нее все-таки оказалось с собой: на три четверти опустевший флакончик, который она всегда носила на шее — не дай бог что случится с пациентами или с нею самой.

Развести лекарство не было воды, поэтому она позволила густой капле медленно опуститься на кончик пальца и быстро слизнула ее. Под приторным лекарством ее палец хранил на себе вкусы пота, земли и хвои. Язык зачесался, потом онемел. Разум оцепенел.

Она еще никогда не принимала успокоительное неразведенным. Мир накрыло зеленой волной безмятежности. Она спала.

— Проснитесь... — Кридмур тряс ее за плечо. — Просыпайтесь!

Была еще ночь. Вокруг по-прежнему вздымались сосны.

— Вы это слышите?

— Я ничего не слышу, Кридмур.

— Да... Вы и не услышите. Но они близко. — Он вглядывался в что-то невидимое вдали. — Они уже близко. Идем.

Они двинулись в путь в ночи. Куда и зачем — она понятия не имела.

Утром они вошли в деревню — безымянную россыпь домишек и ферм у подножия бурого каменистого холма.

— Они на время потеряли нас, доктор. Но мы должны быть осторожны. Помните, доктор: если нас поймают — я умру, а вас захватит Линия, и вскоре вы тоже умрете. В голове старого Генерала их машины просверлят дыру и добудут из нее все тайны. Мне ужасно хочется жить и быть свободным. А вам?

Она кивнула.

Он улыбнулся:

— Отлично. Значит, я могу доверять вам, и когда мы войдем в деревню, вы не станете поднимать тревогу. Если начнутся беспорядки, мне придется прибегнуть к насилию и принести людям несчастье. Тогда это будет ваша вина, доктор. —- Он оглядел ее с ног до головы. — Мы можем представиться мужем и женой, Лив. Я могу называть вас Лив? А Генерал — ваш старенький дедушка по той линии, где меньше блондинов. Подробности придумаю на месте. Идемте.

Прежде чем они отправились в путь, она приняла еще каплю успокоительного.

На одной из ферм в долине Кридмур купил лошадь, седло, рюкзак, одеяло, помятый чайник, гнутую сковороду и оловянную тарелку. Жена фермера была ростом с Лив, и Кридмур выторговал у нее приличную деревенскую одежду — красный фланелевый костюм со штанами, — пока Лив молча сидела в углу. Неразбавленное успокоительное затуманило ее взор и рассудок, поэтому и фермер с его женой, и лошадь, и чайник казались ей бесконечно далекими от нее игрушками.

Лошадь была гнедой.

— Неплохая кобылка, Лив.

— Если вы так говорите, Кридмур...

— Я знаю толк в лошадях. Умеете ездить верхом?

— Да.

— А где научились? Дома, в Старом Свете, в Кенигсвальде? Дайте угадаю: Академия верховой езды. Зеленые лужайки, цветы. Пони? Неубедительно.

— Чего вы ожидали, Кридмур?

— Итак, школа верховой езды профессора Кридмура открывает свои двери. Вперед!

Кридмур гнал так сильно, что Лив пришла в ужас; ее тело покрылось синяками и так болело, что, когда наконец оба спешились, она подумала, что уже никогда не сможет ходить. Кридмур крепко держал Генерала, старик бубнил и бормотал. Весь день Лив думала только о том, как бы не свалиться с лошади. Она с трудом понимала, куда они держат свой извилистый путь — на северо-запад, потом на северо-восток, на восток, затем на юго-восток. Вечер близился, солнце опускалось по голубому небу. Остановились они лишь к ночи — всего на несколько часов, сказал Кридмур, — и ее страхи вернулся к ней.

Она сидела, прислонившись к камню, и дрожала, а Кридмур курил, окидывая взглядом темные холмы.

— Завтра будем в Гринбэнке, — сказал он.

Младший офицер обошел броненосец и постучал в дверцу, давая сигнал, что все спокойно и Лаури может выходить. Лаури сделал последний глоток холодного кофе с песчаным осадком, прополоскал рот и выплюнул половину обратно в кружку. Поправил воротник, снял очки. Потом надел тяжелый резиновый противогаз, крепко стянул ремень, закрепил на голове круглые очки, сделанные словно из бутылочного стекла. Теоретически газ уже рассеялся, но Лаури не любил рисковать. Завершив подготовку, он открыл дверцу и сошел на главную улицу Гринбэнка.

Стояло раннее утро с безжизненным серым небом. Город окутало дымом. От отеля «Гранд-Хауэлл», банка «Хауэлл» и еще половины зданий на главной улице остались сплошные руины. Тут и там все еще тлели пожарища.

На пепельной дорожке Лаури поскользнулся и чуть не упал. Но отмахнулся от руки помощи, протянутой младшим офицером, и, переступая через трупы, зашагал по главной улице к эшафоту, который возвели на площади его люди.

На эшафоте висели три тела, связанных веревками, точно фазаны в лавке мясника.

Двое были мертвы. Одну женщину Лаури помнил по Черному Списку: Мэри Кинжал. Вторая — тоже жещина. Рыжая. Ничего больше сказать о ней было уже нельзя. Живыми их взять не удалось. Женщины — опаснейшие из агентов. Чаще всего.

Третьим был старик. Его холеное лицо теперь обезобразили шрамы. Длинные седые волосы растрепались и покрылись запекшейся кровью. Усы обгорели. Утром, когда началась операция, он был одет в элегантный красно-коричневый шелковый костюм. Но когда его наконец повалили на землю, с него содрали окровавленные лохмотья. Он висел голым, и веревки впивались в тело. Торс покрыт рваными ранами. Обычный человек давно бы уже околел. Старик был смешон и отвратителен.

Был с ними и четвертый агент. Имя неизвестно. Он сбежал. Его еще предстоит найти.

— Фэншоу, так? Вы назвались Франтом Фэншоу.