Полное затмение - Лиз Ригби

Он подошел к окну. Постепенно темнота отступила. Отсюда Ломакс мог видеть веранду, сам оставаясь незамеченным. Звуки производил енот. Зверь зарылся носом в сковородку, которую Ломакс оставил утром на столе. Лапки енота плясали по поверхности стола, когда он поворачивал сковородку, чтобы выскрести остатки завтрака Ломакса. Иногда зверь поднимал острую мордочку и оглядывался. Покончив с трапезой, енот удалился. Ломакс вышел на веранду и облокотился на перила. Он слышал внизу какое-то шуршание, возможно, это был все тот же енот.

Джулия все не звонила.

Наконец Ломакс отправился в постель, даже не приняв душ, так как боялся, что звук воды заглушит телефонный звонок.

В час ночи он позвонил Джулии. Трубку долго не брали — целых три гудка.

— Да?

Неужели она спала?

— Это я. Как ты?

— Нормально.

— Когда он ушел?

— Кто?

— Курт.

Джулия зевнула.

— Не знаю. Я заснула сразу же после того, как он ушел. Поэтому и не позвонила тебе.

* * *

Ломакс уснул только к утру и проснулся к обеду. Голова болела так, словно он всю ночь пил.

Он принял душ, но облегчения не почувствовал. Сварил кофе. Потом уселся на веранде и, доедая холодную пиццу, стал составлять список людей, которым должен позвонить. В доме висела тишина. Он никак не мог приступить к работе.

Ломакс решил отыскать ровесников, друзей и учителей Гейл Фокс. Теперь он знал, что, расспрашивая людей, важно выбрать правильный тон, однако сегодня ничего не мог поделать со своим голосом. Он звучал резко, и ответы, которые получил Ломакс, ничего не прояснили. Люди, которые помнили Гейл, не могли сказать о ней ничего определенного. Ломакс был настойчив, но наступил вечер, а он так и не обнаружил ни одного человека, который мог бы считаться ее другом.

Хотя Ломакс часто проходил мимо здания суда, ему никогда не доводилось карабкаться вверх по высоким ступеням из серого камня. Когда он ступал по ним, раздавался интересный щелкающий звук. Ступени были невероятно широкими, а высота их заставляла людей, одолевших подъем, останавливаться наверху, чтобы перевести дух.

Здание суда казалось старым только на первый взгляд. Оно выглядело прочным, хотя, возможно, и это была всего лишь видимость. Американский флаг, укрепленный на высоком наклонном древке, свисал над ступенями. Ломаксу случалось видеть телевизионные камеры, сгрудившиеся под флагом, но обычно, проходя мимо, он тут же забывал о них. Эти камеры, ступени и само внушительное здание были частью жизни других людей. Казалось удивительным, что теперь они стали важны и для него.

Внутри мрачных залов гудела толпа, состоящая из людей, которые наверняка знали, почему оказались здесь. Ломакс спросил у женщины в форме о деле «Народ против Фокс». Судя по деловито спешащим людям, он находился на правильном пути.

Женщина адресовала его к другой служащей, которая стояла рядом со столом. Та взглянула на лежащий перед ней листок и направила Ломакса прямо по коридору к комнате заседаний номер три. На дверях не наблюдалось табличек, поэтому сказать, где же находится третий номер, было затруднительно.

— Это третий номер? — спросил Ломакс у полицейского, стоящего у двери.

— Угу, — подтвердил полицейский, зевая.

Ломакс с трудом открыл дверь. Шум и суета коридора остались снаружи. Комната заседаний была заполнена на три четверти. После коридора Ломаксу показалось, что здесь тихо и жарко. Когда он вошел, кто-то как раз делал признание о своей виновности. Ломакс отыскал место почти посередине зала. Несколько человек встали, чтобы пропустить его. Репортеры сидели на скамье с блокнотами и ноутбуками на коленях. Некоторые шепотом переговаривались.

Ломакс огляделся. Джулия, Курт и Френсис находились в другой части комнаты. Он почти не видел Джулию — ее закрывал Курт, который что-то шептал ей на ухо.

Судья сидел на возвышении. Казалось, что адвокаты и обвиняемые сгрудились у его ног. Шеренга обвиняемых в оранжевых робах и наручниках сидела у стены. Некоторые разговаривали, кто-то спал, кто-то плакал. Что могло быть общего у Джулии с этими уличными убийцами и торговцами наркотиков? Адвокаты часто просили, чтобы обвинительный акт не зачитывался вслух, что заставляло Ломакса гадать: что же такого особенного совершили обвиняемые?

Женщина за столом назвала Ломаксу номер дела, однако он успел забыть его. Всякий раз, когда объявляли номер, он резко поворачивал голову к Джулии, воротником рубашки задевая свежий порез от бритвы, что заставляло ранку кровоточить. Утром, выехав из дома, он подумал, что, если пресса уже прознала о его связи с Джулией, ему вряд ли стоит появляться в суде в рваных джинсах и небритым. Он заехал к Кэндис и наскоро побрился, одолжив попутно рубашку и костюм Роберта. Костюм Роберта был по крайней мере на размер меньше того, что носил Ломакс, и ему стало жарко в тесном пиджаке.

Судебное заседание продолжалось. Обвиняемые и их адвокаты сновали туда и обратно, дверь постоянно открывалась и закрывалась, из коридора доносились громкие голоса, а полицейские у стены бренчали наручниками и переступали с ноги на ногу. Адвокаты что-то монотонно бормотали друг другу. Однако когда клерк объявил следующий номер и Джулия наконец-то поднялась с места, Ломаксу показалось, что все вокруг замерло.

Джулия шла по проходу в сопровождении Курта и Френсис. С тех пор как он видел ее в последний раз, прошло немало времени, и снова, как и всегда, красота ее поразила Ломакса. Джулия была одета в кремового цвета платье, которое больше подошло бы для церемонии первого причастия.

Люди оборачивались, вытягивая шеи. Раздался шелест одежды и блокнотов. Мужчина рядом с Ломаксом с такой силой дернулся вперед и уставился на Джулию, когда она миновала центр комнаты, что качнул целый ряд сидений. Выражение его лица определенно не понравилось Ломаксу.

Всеобщее внимание выделяло Джулию из толпы. Она казалась юной, тонкой и ранимой. Ломаксу захотелось обнять ее. Пальцы неосознанно нашли порез и свежую корочку на ранке.

Когда Джулия открывала маленькую деревянную дверцу в перегородке, разделявшей комнату надвое, волосы упали ей на лицо. Повернувшись, она отбросила волосы назад, и на мгновение лицо ее стало хорошо видно. Ломаксу хотелось поймать ее взгляд. Должно быть, она уже заметила его. Однако Джулия никак не показала, что знает о том, что Ломакс сидит в зале среди толпы глазеющих идиотов. Ничего не отражалось на ее лице.

Судья вызвал адвокатов Джулии. Затем Курт, Френсис и Джулия встали перед судьей, и суд заслушал обвинение. Народ обвиняет Джулию в убийстве мужа и падчерицы. Когда произносились слова «по злому умыслу», Курт внезапно поднял руку ко рту, как будто желая подавить кашель. Одновременно Джулия нервным движением вскинула руку, чтобы поправить волосы. Ломаксу показалось, словно две птицы взлетели к потолку.