Затерянный остров - Беатрикс Маннель

Он казался очень напряженным. Складки, ведущие от носа ко рту, очертились еще четче. Волосы у его высокого и широкого лба начали седеть за последние несколько недель. Или они были такими и на Нуси-Бе? Паула не могла этого вспомнить, потому что она еще никогда на него не смотрела так внимательно. Что-то в его зеленовато-карих глазах не позволяло ей этого сделать. И она не замечала, какие у него правильные черты лица, сильный подбородок, красиво очерченный рот и большие яркие глаза над высокими скулами.

Но теперь она долго на него смотрела и вдруг резко отвернулась.

Он взял ее за руку.

— Честно говоря, я боюсь за вас. Хотя вы и самая странная женщина из всех, которых я когда-либо встречал, но сама мысль о том, что мне придется доставать вас из пасти крокодила, вызывает у меня ужас, а я еще не совсем пришел в себя после смерти Ласло.

Несмотря на жару, его руки были приятно сухими, и Паула очень удивилась, что он говорит с ней о своих страхах, а еще больше — тому, как ей приятно прикосновение его шершавых рук.

— Думаю, этим тварям нравятся не такие костлявые люди… — Он бросил многозначительный взгляд на Мортена, который как раз вышел из палатки с Библией в руках и подошел к ним. Она прикусила губы, чтобы не засмеяться.

— Ну, Мортен, что посоветовал вам Господь? — Вильнев выпустил руки Паулы.

— Вам все смешно. Вам тоже стоило бы хоть раз попытаться обратиться к Господу, вместо того чтобы ухаживать за путешествующими в одиночку дамами. Да, обойти реку одному мне не под силу, потому я отдаюсь в руки Бога. «Положись на Господа, и Он о тебе позаботится».

Паула кивнула им обоим.

— Тогда я соберу вещи, чтобы мы могли после обеда попробовать.

По дороге в палатку она столкнулась с Нориа, которая протянула ей Нирину и внимательно на нее посмотрела.

— Значит, пути назад нет? — спросила Нориа.

— Для нас нет, но вас никто не заставляет.

— Никто из живых не может, это под силу только моим предкам.

Странно улыбаясь, Нориа прошла мимо, и Паула подумала о том, что она хотела этим сказать. Это значило «да» или «нет»?

Она тяжело вздохнула. Все оказалось намного сложнее, чем она это представляла себе, читая книгу рецептов Матильды. «Стоит мне оказаться на Мадагаскаре, и мне сразу станет лучше», — думала она. Паула засмеялась и посмотрела на Нирину, затем начала собирать вещи.

Вещи Ласло лежали в ее палатке. Она подумала, не попросить ли остальных взять что-то из его вещей, но затем решила, что нести их — ее задача.

Она положила свое сокровище, книгу Матильды, в пропитанный льняным маслом дождевик из льна и крепко перевязала волокнами рафии, чтобы защитить от брызг воды. Затем она положила ее обратно в кожаную сумку. «Без этой книги я чувствовала бы себя абсолютно обнаженной, — подумала она. — Это моя единственная связь с прошлым и будущим».

Она присела к ребенку.

— А тебя, Нирина, я крепко привяжу к себе, чтобы ты не упал за борт.

Она нашла чистые полоски ткани и распеленала Нирина. Он лежал перед ней голый, не спал и смотрел на нее сияющими глазами. Непроизвольно она улыбнулась ему, погладила его голый, уже заживший живот и пощекотала, из-за чего он, как ни странно, начал икать. Он еще шире открыл глаза и схватил своими ручками несколько прядок волос, которые выскользнули из ее хвоста.

«Какие у него толстые ножки, хотя он ни разу не пил материнского молока», — подумала Паула. Вдруг она вспомнила его лежащим в муравейнике и поцеловала несколько раз в пуп, чтобы прогнать эти воспоминания. От ее поцелуев он принялся дрыгать ножками, и она начала с ним разговаривать. К ее удивлению, изо рта у нее полился поток слов, будто они долго ждали, чтобы вылететь наружу. Она говорила и смеялась:

— Мой зайчик, мой маленький арабский принц, ты пахнешь удом, как тысяча и одна ночь, мой Нирини, мой Нирино, мой Нирина. — Наконец она встала и начала с ним кружиться, и, поскольку им обоим это нравилось, она остановилась только тогда, когда у нее так закружилась голова, что она чуть не упала.

— Я тебя больше никому не отдам, — прошептала она. — Ласло был прав, ты только мой, ты на самом деле мой сын. — Она нежно прижала его к себе, и в этот момент у нее перед глазами нежданно и непрошенно появился образ ее умершего сына.

— Нет!

Паула снова и снова целовала маленькое лицо Нирины и бормотала как молитву, как обещание:

— Ты мой маленький, ты не умрешь. И поэтому я сделаю все, чтобы ты не упал за борт.

Она связала вещи в узел и начала искать рубашку Ласло, чтобы сделать из нее надежную лямку для Нирины.

Пока она искала среди его вещей рубашку с длинным рукавом, у нее появилось странное чувство. Здесь что-то было не так. Паула остановилась и принялась размышлять, что стало причиной такого ощущения. Одежда была на месте, паспорт Ласло и трубка из морской пенки тоже, но чего-то не хватало. Фотография тоже была здесь, но сейчас ей казалось, что медальона нет. Она взяла льняную рубашку, чтобы обрезать ее, и поняла, что еще чего-то не хватает: альбома для зарисовок с письмом. Она попыталась вспомнить, кому оно было адресовано. Одному мужчине, и его имя начиналось на «Э», в этом она была уверена, потому что имя ее мужа было Эдуард. Теперь Паула злилась на себя, потому что не прочитала это письмо, поскольку была очень занята строительством плота и совсем забыла о нем. Но куда оно подевалось? «Если бы только письма не хватало, — размышляла она, — то я бы подумала, что оно просто выпало из узла. Но альбом, и письмо, и медальон исчезли, а все остальные вещи на месте — это что-то должно значить?»

Паула снова запеленала Нирину, повесила его на груди, а сверху повязала рубашку Ласло, чтобы еще лучше закрепить малыша на своем теле. Рукава она обмотала вокруг талии. Наконец она сложила оставшиеся вещи, только книгу Матильды, как всегда, спрятала в свою кожаную сумку. Может, Нориа взяла медальон на память? Это было бы логично, но зачем еще и письмо?

— Вы готовы? — послышался голос Вильнева. — Тогда я помогу вам разобрать палатку.

Паула подошла к нему.

— Можно начинать.

— Что с вами? — удивленно спросил Вильнев.

— Ничего.

Наверное, по ней было заметно, что ее обеспокоило исчезновение предметов.

— Но в вашем лице что-то изменилось.

— Это вам просто кажется.

«Несколько недель назад я бы просто сказала ему, что мое лицо его не касается», — подумала она.

— Вы выглядите как человек, получивший неожиданный подарок.

— Нирина. — Паула нежно погладила ребенка по спине, и в тот момент, когда она это говорила, она уже знала, что это правда. — Да, Нирина — это действительно подарок.

Вильнев изумился, затем нежно улыбнулся ей.

— Мне очень жаль, что я поначалу осуждал вас из-за Нирины. Это было неправильно.