Закон о чистоте крови. Слуги богини - Александра Черчень

Без эротики для нас прошел разве что путь от ванной до постели. А там… поцелуй на ночь… и мой халат в одну сторону, а его — в другую.

Жаркие поцелуи, которые сводят с ума, его прикосновения… Губы медленно спускаются по шее, и я не сдерживаю легкого вскрика, когда они достигают болезненно ноющей груди. Но когда он пытается спуститься еще ниже, я замираю, судорожно сжимая бедра, обнимаю, о чем-то прошу… подождать?

Я на нем. Как в ванной, сижу, и выгибаю спину от ласк на чувствительной пояснице.

Понимая, что сейчас и нужно… брать все в свои руки, спускаюсь пальчиками по животу мужчины… И становится страшно. Вроде и вот, уже в шаге от того, что нужно, но страшно.

Он упрощает задачу, обхватывая мои ягодицы, прижимает, заставляет скользить, отчего я давлюсь всхлипом.

Я зажмурилась. Хоть и все равно в полутьме, ничего не видно, но я сделаю это сейчас. Сделала. На миг отстранилась, обхватывая рукой, приподнимаясь… прикусывая губу и не позволяя себе медлить или сомневаться, и опустилась на него, вскрикивая от пронзившей низ живота боли.

Замерла, часто дыша, впиваясь ногтями в сильные плечи… открывая глаза от того, что вдруг становится светлее… и встречая его взгляд, который сейчас прекрасно видела в свете вспыхнувшего огонька.

А в них… в них такая буря эмоций, что становится не по себе.

— Зачем? — почти неслышно спрашивает Инейран и, обхватывая ладонью шею, резко нажимает на какие-то точки.

И я почему-то признаюсь. Не знаю, почему.

— Я вас слышала, — шепчу я в ответ, и меня вдруг затапливает такая злость, что на ее фоне меркнет даже режущая боль. — Я не твоя очередная "драгоценность". И не ты меня поимел, милый. А я тебя. А теперь все…

Я, поморщившись, попыталась подняться, но меня обхватили за талию и с силой опустили вниз, отчего у меня вырвался короткий стон удивления и боли.

— Но что…

— Зря ты, детка, — жестко усмехнулся он, дергая на себя, сминая губы в коротком, грубом поцелуе. — Начала, может, и ты… а продолжу я.

Тянет наверх и снова опускает, ловит ртом стон, обхватывает свободной рукой грудь.

— Больно, — охаю я, упираясь в него ладонями.

Он лишь усмехается и наматывает на кулак растрепанные волосы, снова заставляя привставать, и резко вскидывает бедра, вновь причиняя боль. Губы саднит от его поцелуев, которые сейчас больше похожи на наказание, а движения… Я просто закрыла глаза, тем более что огонек вновь погас, оставляя меня в темноте.

Он все резче, мне не лучше. Тьма наполнена хриплым дыханием. Моя тьма наполнена болью, уже не такой острой, и ощущением его рук и губ на теле, в которых нет ни следа былой нежности и ласки.

— Думаешь, что после этого сможешь уйти? — Злой шепот на ухо, и мочку агрессивно прикусывают, а я вновь дергаюсь. — Нет, дорогая моя, ты будешь рядом столько, сколько я этого хочу.

По щекам бегут сверкающие дорожки, и из груди невольно вырывается тихий всхлип.

Он останавливается. Хватка на теле ослабевает, следует тяжелый вздох и мягкое, едва ощутимое поглаживание по спине, а следом — нежный поцелуй. Потом мир переворачивается, я ощущаю прохладу простыней и на миг облегченно вздыхаю, думая, что он перестал меня мучить. Но нет… тяжелое горячее тело, решительные руки, раздвигающие слабо сжатые бедра, и проникновение, от которого я судорожно выдыхаю и изгибаюсь, в попытке отстраниться, убежать.

— Сама… — он обхватывает поясницу, второй рукой упираясь в постель около моей головы, — во всем… — поцелуй, уже не такой болезненный, как недавно, но… все равно. Мой вздох и его шепот: — …виновата.

Я лишь закрываю глаза и отворачиваюсь, ощущая, как горячие капли сбегают на простынь.

Он замирает, хрипло дыша, потом берет мое лицо в ладони, едва ощутимо прикасается ртом к дрожащим губам и шепчет:

— Не могу без тебя, понимаешь? — Новое движение и мой тихий стон. — И остановиться… не могу сейчас. Прости, маленькая.

Наверное, это все продолжалось не очень долго, но то время, пока он не содрогнулся и не обмяк на мне, показалось вечностью.

Он поднял голову, обхватил ладонью подбородок, поворачивая к себе, и прикоснулся ко рту, осторожно целуя, с горькими словами:

— Думаешь, меня это остановит, Лали? Ты не сбежишь. Чего же тебе не хватало? Я же был терпелив.

Я промолчала. Он лег рядом, а я повернулась на бок, крепко-крепко зажмуриваясь и притягивая колени к груди.

Было больно, было противно и очень хотелось помыться. Глупая, глупая Лали. Игрушки, которые двигаются и говорят, гораздо интереснее покорных кукол. Ты с самого начала выбрала неверную тактику, хотя прекрасно знала, что такое Инейран Дальварис. Неверный акцент. Глупая подвижная куколка.

Я села и поморщилась от дискомфорта, а после вздрогнула от того, что Иней по-хозяйски обнял меня за талию, прислоняя к своей груди.

— Куда?

— В ванную, — немного хриплым голосом ответила я. — Я… одна.

— Нет, — коротко отозвался Инейран, и в спальне опять вспыхнул свет, после чего меня развернули, нежно поцеловали и властно сообщили: — Я так хочу.

— Ты, ты, ты… — горько повторила я.

— Я, — спокойно согласился мужчина. — А ты, родная, если подслушиваешь, то хотя бы научись использовать это в своих целях. Надо признать, распорядилась сведениями ты так, как девица. Молодая и глупая.

Ну да. Не умная, это точно.

— Отпусти, — почти взмолилась я. — Хоть сейчас. Мне и правда нужно в ванную.

— Чтобы ты себе надумала невесть чего… — грустно улыбнулся Иней, касаясь моего лба. — Думаешь, ты уйдешь, даже если расторгнешь контракт? Нет, милая… пока я тебя хочу, пока я желаю, чтобы ты была рядом, — ты моя. А я хочу. И желаю.

Я смотрела не на него. Я во все глаза вытаращилась на мрачного Нурикеша, который с самым жестким выражением лица застыл около постели за спиной рыжего нага.

Айнир скривил губы в усмешке и одним коротким ударом недлинной палки огрел по голове Инейрана, отчего тот закатил глаза и завалился на меня.

Феникс сдернул с постели простынь, спихнул с меня тяжелое тело нага и быстро поднял, закутывая в ткань и притягивая к себе.

Я судорожно вздохнула, прижимаясь к большому, но почему-то очень уютному телу, и всхлипнула, закрывая глаза. Он нерешительно погладил меня по волосам и тихо сказал:

— Прости… что опоздал.

Потом все было, как в тумане, и очень стремительно.

Я вышла из ванной, механически оделась и отстраненно смотрела, как Айнир обрезает волосы Инейрана. Нурикеш коротко пояснил:

— Иначе из дома не выйдем.

Потом… бег по ночному городу до входа в катакомбы, где нас встречает бледная и шатающаяся Мышка, которая почти висит на гончей.