Германия. Свой среди своих - Анна Мосьпанов

Другой случай. И снова — с интимным подтекстом.

Ювелирный магазин. От бриллиантов слепит глаза, от обилия золота сводит скулы. Сверкающая лавка практически пуста, только две престарелые кокетки с одним мопсом на двоих шушукаются в углу, поглядывая на гранатовые сережки.

В магазин входит парочка. Он — высокий, ухоженный брюнет, похожий на Марлона Брандо в расцвете славы, в простой черной майке и черных же брюках, с простым черным кейсом под мышкой — причем цена этой простоты видна с противоположной стороны улицы. И… еще один. Он. Юный, свежий, крепенький, как молодой огурчик, с рельефно вылепленной грудной клеткой и удивительно зелеными глазами.

Парочка осматривается и сразу идет к стенду, где выставлены мужские перстни. Вы, наверное, думаете, что знаете дальнейшее развитие событий? Я вас разочарую. Не знаете. Подарок собрался покупать юноша. Ни секунды не раздумывая, он выбрал сапфировый перстень, цена которого, наверное, равна бюджету небольшого африканского государства, и, достав кредитку, уверенно пошел к кассе. При ходьбе мускулы на его спине, просвечивающие через тончайшую льняную рубашку, складывались в замысловатые узоры. Наверное, с такого вот мальчика Микеланджело и лепил своего Давида.

У кассы разыгралась сцена, которая не могла оставить свидетелей равнодушными. Пара была, судя по акценту, из Баварии.

— Ты с ума сошел! — сокрушенно качал головой зрелый мужчина, которого можно было бы принять за успешного и богатого бизнесмена, тратящего честно заработанные дензнаки на молодого любовника. — Это же целое состояние! У меня сегодня не день рождения и не юбилей. Прекрати. Не надо.

— Мне не нужен повод, чтобы сделать тебе подарок, любимый. То, что ты даешь мне, не измеряется никакими деньгами и перстнями. Мне просто хочется, чтобы ты порадовался. Тебе же понравился этот перстень, когда мы были здесь вчера после переговоров? Я видел, как ты на него смотрел. Я хочу, чтобы ты радовался всегда.

И, не слушая больше никаких возражений, юноша протянул продавцу кредитку. Вышколенные сотрудники дорогих бутиков — люди, привыкшие ко всяким чудесам и обученные ничему не удивляться и не задавать вопросы. Молодой человек за кассой, улыбнувшись, принял карту и оформил покупку. Стоящий рядом второй продавец, видимо, не так давно работающий и еще не научившийся владеть своей мимикой, во все глаза смотрел на удивительную пару.

Мужчины, нежно обнявшись, вышли из бутика, а тот продавец, что помоложе, сказал другому:

— Ради такого отношения я готов сменить ориентацию…

Определенная раскрепощенность нравов, царящая в Германии, может быть в полной мере отнесена и к вопросам взаимоотношений внутри пар и к так называемым неравным бракам. При упоминании словосочетания «неравный брак» на ум прежде всего приходит знаменитая картина Василия Владимировича Пукирева. Многие поколения советских школьников описывали на уроках литературы свое отношение к этому «безнравственному явлению».

Юная красавица в белоснежном свадебном платье обреченно бредет к алтарю под руку с престарелым женихом, который годится ей в дедушки.

Прежде чем я расскажу вам о том, как немцы относятся к подобного рода отношениям, позвольте привести в пример одну весьма показательную жанровую сценку, развернувшуюся прямо на глазах удивленных зрителей, в числе которых была и я, в помещении одного весьма солидного банка.

— Я хочу снять деньги! Много денег! — достаточно громко и не менее грозно заявила эффектная дама более чем элегантного возраста.

На женщине — непривычная в здешних широтах шуба в пол из серебристо-серой норки, меховая муфточка в тон, которую она небрежно держит одной рукой, в то время как на другой болтается крохотная сумочка. Из тех, величина которых обратно пропорциональна стоимости. Сумочка идеального размера — туда помещаются только ключи от машины, помада и кредитки. А что еще нужно настоящей женщине? Не пакеты же от Aldi туда запихивать, право слово.

На руках у женщины украшения. На левой — тончайшей работы старинное кольцо с изумрудом. На правой — платина с бриллиантом без оправы. Впечатляюще просто. Безумно красиво. И бесстыдно дорого.

Руки… руки пожилой женщины, которая бо́льшую часть дня посвящает уходу за собой. То же самое можно сказать и о лице. Она определенно не делала подтяжек, хотя, судя по антуражу, могла бы себе позволить перетянуть кожу полностью, на всем теле — так, как меняют обивку дивана. Но нет. На лице — очень аккуратные и любовно ухоженные морщинки. Как зарубки на дереве. Говорящие морщинки. Как и кольца, и весь облик в целом. Жизнь удалась. И она еще далеко не закончена.

Дело происходит в банке, в очереди к стойке, за которой выдают заветные бумажки.

Кроме вышеупомянутой особы в помещении находятся еще три человека: дедушка — ровесник кайзера Вильгельма, молодой, со вкусом одетый азиат и я. Все мы стоим на почтительном расстоянии, за линией, через которую не принято переходить до тех пор, пока не подошла твоя очередь. Тайна вклада и все такое.

Но женщине плевать на тайны и правила. Уверенным голосом она повторяет свою просьбу. Ей нужно много денег. Молодой человек за стойкой дежурно улыбается.

— Ну, разумеется! Сколько вы хотите снять?

— Много! Мне нужно сделать рождественский подарок внучке. Очень много.

Подарки на Рождество, как мы с вами уже обсуждали, — это свято. Человек может обнищать, лишиться работы, проиграться на скачках, взять и не покрыть кредит, попасть под опись имущества, наконец… Да мало ли что еще… В его жизни может наступить черная полоса. Без просвета и даже без всякого намека на оный. Но он перевернется через себя, наскребет, займет-перезаймет, украдет, в конце концов, но купит подарки на Рождество дорогим и близким людям. И пусть это будут совсем копеечные сувениры. Чисто символические грошовые подарки. Но даже самый бедный человек обязательно подготовит сюрприз для тех, кто ему дорог. Купит сообразно своему материальному положению и нынешнему состоянию, но обязательно купит! Это как смена дня и ночи, как тот факт, что за летом неизменно следует осень. Константа.

— Отлично! Так сколько же? — понижая голос и проникшись торжественностью момента, интересуется клерк.

— МНОГО! — четко проговаривает дама. И дальше, почти по слогам, — пятнадцать тысяч. Прямо сейчас. Нет, погодите… Пятнадцать мало. Лучше — двадцать.

И чуть-чуть подумав, повторяет еще раз уверенно и очень громко:

— Давайте двадцать. Я же говорю, внучечке нужно рождественский подарок сделать. Ей восемнадцать исполнилось!

Паренек-банкир, совсем мальчишка еще, с розовыми пухлыми щеками и смешными веснушками, который вроде как должен уметь владеть собой, пока еще не привык к рождественским подаркам за двадцать тысяч. И к бабушкам, которые так щедры по отношению к своим внучкам, — тоже.

— Да, конечно. Нужно будет только немножко подождать, — вышколенно тараторит он. И вдруг, краснея и улыбаясь, поспешно добавляет: — Вы — замечательная! Удивительная! Хотел бы я быть вашим внуком…