Принц на белом коне - Анатолий Галкин

Даже не прозвучал приятный голос, сообщающий, что аппарат выключен или вне зоны приема…

Один только треск и дребезжание эфира.

Свечка хотела вырубить аппарат, и вдруг он ожил и заговорил знакомым человеческим голосом… На второй секунде Светлана успела нажать кнопку «Запись».

Говорили двое. И именно те самые голоса, что и при расстреле банкира.

– Привет, Игорь Дмитрич! Это я, Иван…

– Привет!.. Только я не понял? Ты уже давно должен быть на точке… Где ты?

– Где я? Сижу на дубе. Устал, как зараза…

– А где клиентка? Ну и эта – хозяйка, Зелинская?.. Их что, нет в коттедже?

– Нет, они там! Но где-то в глубине гостиной…

– Они что не видны?

– Видны! Но мелькают, блин, как приведения в замке…

– Ты снайпер!.. Сиди и жди подходящего момента.

– Не дождусь момента, Дмитрич. Ты попробуй сделать так, чтоб клиентка близко подошла к окну. А еще лучше, чтоб она помахала рукой…

– Ладно! Попробую. У меня есть мобильный клиентки…Или попрошу кого, или сам позвоню… Но как только она подойдет к окну, ты сразу работай.

– Нормально! Вот тут я ее и срежу.

Аппарат опять противно зашипел, и Свечка машинально отключила его…

Они обе стояли тихие, задумчивые и обескураженные…

Но это, если говорить интеллигентским языком. А если попросту – они обе застыли с идиотскими рожами.

Именно про таких говорят – как пыльным мешком ударенные!

Но длилось это глупое стояние не более пяти секунд. Потом Свечка начала активную деятельность.

Она требовала от Татьяны все новых непонятных вещей – швабру, вешалку, скотч, небольшую пухлую вазу китайского фарфора, плотное платье под горло, парик, банное полотенце.

И все эти вещи надо было подавать срочно и секретно, подпихивая на пол под окно.

Именно там, сидя под подоконником, Свечка развила бурную деятельность. Она спешила создать манекен с фарфоровой головой в парике и с рукой из полотенца.

До звонка она успела дать Тигре важную команду: подготовить в коридоре веревки и дубинки, типа бейсбольных бит. В крайнем случае – молотки или скалки.

Мобильник Светланы лежал на столе в центре гостиной… Звонка ждали с минуты на минуту.

Но, как всегда в таких случаях, сотовый ожил неожиданно. Он бравурно запел голосом Магомаева. И не что-нибудь, а арию из «Женитьбы Фигаро».

Подруги вздрогнули! До сих пор они не верили, что игрушки со сканером – это серьезно и опасно.

Свечка на цыпочках подошла к мобильному телефону и сразу включила громкую связь.

На всю гостиную зазвенел приятный девичий голосок:

– Это Светочка Горелова?

– Да, это я.

– А я Маша Мухина… Ты меня не помнишь. Мы в Костроме вместе начинали на конкурсе.

– Да, что-то припоминаю.

– Я тогда, Светка, решила, что ты будешь королевой. А тебя так подло срезали…

– Всё нормально, Маша… Ты где сейчас?

– Я на день в Москву приехала… А сейчас я в Баксовке, прямо перед вашими окнами стою.

– Так заходи.

– Не могу… К тебе бы зашла. А Танька Зелинская – она королева и банкирша. Это не наш круг.

– Зря ты так! Заходи.

– Нет, Света. Я на машине и очень спешу… Я очень прошу тебя, Светлана, подойди к среднему окну и помаши мне рукой… Я обязательно тебя увижу. Это для меня, как привет из Костромы… Только одна подойди к окну. Без этой, без королевы.

– Хорошо, я иду…

Свечка легла на пол и поползла к окну, где под подоконником лежала большая кукла – манекен с головой из китайской вазы позапрошлого века.

И Тигра тоже поползла. Вместе работать удобней и безопасней… Они подняли куклу в простенке и медленно продвинули в центр окна.

Швабра отлично держала на плечиках платье с высоким воротом. Левый рукав был пуст и висел, как у инвалида. А в правом рукаве скрученное полотенце делало манекен похожим на толкателя ядра…

В центре швабры, примотанная скотчем, еле держалась круглая бежевая ваза из Шанхая. К ней были приклеены очки и брови из обрезков соболиной шубы…

Портрет завершала добродушная улыбка из красной помады и нос – комок бежевого лейкопластыря.

Они установили швабру перед окном, поправили платье, придав фигуре женственные формы, и тонкой палочкой для подвижки тюля, привязанной к концу рукава, подняли вверх правую руку… Потом чуть опустили, и опять подняли.

Свечка взяла телефон, который до сих пор не отключался.

– Машенька, ты меня видишь? Я машу тебе рукой.

– Очень хорошо вижу… А наша королева?

– Тигра-то?.. Она обиделась и ушла совсем.

– Отлично!.. Светочка, ты постой так еще пять секунд.

– Конечно, Маша… Ведь мы с тобой из Костромы!

Но пяти секунд не понадобилось.

Почти сразу пуля со звоном пробила финский стеклопакет и с грохотом вонзилась в старинную фарфоровую вазу, привезенную из Китая… Пуля попала точно туда, где должен быть лоб!

Теперь разбитая антикварная ваза, изображавшая голову манекена, с трудом держались на швабре. Ее осколки цеплялись за парик, приклеенный скотчем и привязанный платочком.

А Иван спешил сделать контрольный выстрел! Через полторы или две секунды он прицелился в грудь жертве…

Киллер видел, что объект все еще стоит у окна за тюлевой занавеской…

Он чувствовал, что попал ей в голову, но видел клиентку не совсем четко, как ёжика в тумане.

Дальше, как в красивой песне про нашего атамана, с которым любо, братцы, жить…

«А вторая пуля, а вторая пуля, а вторая пуля-дура угодила в грудь»…

Короче, точным выстрелом киллер перебил «девушке» позвоночник…

На уровне груди бедную ручку швабры разнесло в щепки!

Она согнулась, увлекая вбок красивое платье и крепкие плечи с остатками фарфоровой головы в итальянском рыжем парике.

Дрожа от страха и стресса, Тигра, сидевшая на полу, в последний момент подняла трость, которая была привязана к руке «убитого» чучела…

Умно придумано!

Израненный манекен в образе умирающего лебедя печально взмахнул конечностью и лег на пол…

Это было сделано красиво! И очень убедительно!..

Получилось похоже на Майю Плисецкую в балетном номере композитора Сен-Санса.

Но игра продолжалась!…

Сообразив, что в руке Свечки включенный мобильник, Тигра заорала: «Ой, караул! Подругу мою насмерть застрелили! Светку мою убили…»