Принц на белом коне - Анатолий Галкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже не прозвучал приятный голос, сообщающий, что аппарат выключен или вне зоны приема…
Один только треск и дребезжание эфира.
Свечка хотела вырубить аппарат, и вдруг он ожил и заговорил знакомым человеческим голосом… На второй секунде Светлана успела нажать кнопку «Запись».
Говорили двое. И именно те самые голоса, что и при расстреле банкира.
– Привет, Игорь Дмитрич! Это я, Иван…
– Привет!.. Только я не понял? Ты уже давно должен быть на точке… Где ты?
– Где я? Сижу на дубе. Устал, как зараза…
– А где клиентка? Ну и эта – хозяйка, Зелинская?.. Их что, нет в коттедже?
– Нет, они там! Но где-то в глубине гостиной…
– Они что не видны?
– Видны! Но мелькают, блин, как приведения в замке…
– Ты снайпер!.. Сиди и жди подходящего момента.
– Не дождусь момента, Дмитрич. Ты попробуй сделать так, чтоб клиентка близко подошла к окну. А еще лучше, чтоб она помахала рукой…
– Ладно! Попробую. У меня есть мобильный клиентки…Или попрошу кого, или сам позвоню… Но как только она подойдет к окну, ты сразу работай.
– Нормально! Вот тут я ее и срежу.
Аппарат опять противно зашипел, и Свечка машинально отключила его…
Они обе стояли тихие, задумчивые и обескураженные…
Но это, если говорить интеллигентским языком. А если попросту – они обе застыли с идиотскими рожами.
Именно про таких говорят – как пыльным мешком ударенные!
Но длилось это глупое стояние не более пяти секунд. Потом Свечка начала активную деятельность.
Она требовала от Татьяны все новых непонятных вещей – швабру, вешалку, скотч, небольшую пухлую вазу китайского фарфора, плотное платье под горло, парик, банное полотенце.
И все эти вещи надо было подавать срочно и секретно, подпихивая на пол под окно.
Именно там, сидя под подоконником, Свечка развила бурную деятельность. Она спешила создать манекен с фарфоровой головой в парике и с рукой из полотенца.
До звонка она успела дать Тигре важную команду: подготовить в коридоре веревки и дубинки, типа бейсбольных бит. В крайнем случае – молотки или скалки.
Мобильник Светланы лежал на столе в центре гостиной… Звонка ждали с минуты на минуту.
Но, как всегда в таких случаях, сотовый ожил неожиданно. Он бравурно запел голосом Магомаева. И не что-нибудь, а арию из «Женитьбы Фигаро».
Подруги вздрогнули! До сих пор они не верили, что игрушки со сканером – это серьезно и опасно.
Свечка на цыпочках подошла к мобильному телефону и сразу включила громкую связь.
На всю гостиную зазвенел приятный девичий голосок:
– Это Светочка Горелова?
– Да, это я.
– А я Маша Мухина… Ты меня не помнишь. Мы в Костроме вместе начинали на конкурсе.
– Да, что-то припоминаю.
– Я тогда, Светка, решила, что ты будешь королевой. А тебя так подло срезали…
– Всё нормально, Маша… Ты где сейчас?
– Я на день в Москву приехала… А сейчас я в Баксовке, прямо перед вашими окнами стою.
– Так заходи.
– Не могу… К тебе бы зашла. А Танька Зелинская – она королева и банкирша. Это не наш круг.
– Зря ты так! Заходи.
– Нет, Света. Я на машине и очень спешу… Я очень прошу тебя, Светлана, подойди к среднему окну и помаши мне рукой… Я обязательно тебя увижу. Это для меня, как привет из Костромы… Только одна подойди к окну. Без этой, без королевы.
– Хорошо, я иду…
Свечка легла на пол и поползла к окну, где под подоконником лежала большая кукла – манекен с головой из китайской вазы позапрошлого века.
И Тигра тоже поползла. Вместе работать удобней и безопасней… Они подняли куклу в простенке и медленно продвинули в центр окна.
Швабра отлично держала на плечиках платье с высоким воротом. Левый рукав был пуст и висел, как у инвалида. А в правом рукаве скрученное полотенце делало манекен похожим на толкателя ядра…
В центре швабры, примотанная скотчем, еле держалась круглая бежевая ваза из Шанхая. К ней были приклеены очки и брови из обрезков соболиной шубы…
Портрет завершала добродушная улыбка из красной помады и нос – комок бежевого лейкопластыря.
Они установили швабру перед окном, поправили платье, придав фигуре женственные формы, и тонкой палочкой для подвижки тюля, привязанной к концу рукава, подняли вверх правую руку… Потом чуть опустили, и опять подняли.
Свечка взяла телефон, который до сих пор не отключался.
– Машенька, ты меня видишь? Я машу тебе рукой.
– Очень хорошо вижу… А наша королева?
– Тигра-то?.. Она обиделась и ушла совсем.
– Отлично!.. Светочка, ты постой так еще пять секунд.
– Конечно, Маша… Ведь мы с тобой из Костромы!
Но пяти секунд не понадобилось.
Почти сразу пуля со звоном пробила финский стеклопакет и с грохотом вонзилась в старинную фарфоровую вазу, привезенную из Китая… Пуля попала точно туда, где должен быть лоб!
Теперь разбитая антикварная ваза, изображавшая голову манекена, с трудом держались на швабре. Ее осколки цеплялись за парик, приклеенный скотчем и привязанный платочком.
А Иван спешил сделать контрольный выстрел! Через полторы или две секунды он прицелился в грудь жертве…
Киллер видел, что объект все еще стоит у окна за тюлевой занавеской…
Он чувствовал, что попал ей в голову, но видел клиентку не совсем четко, как ёжика в тумане.
Дальше, как в красивой песне про нашего атамана, с которым любо, братцы, жить…
«А вторая пуля, а вторая пуля, а вторая пуля-дура угодила в грудь»…
Короче, точным выстрелом киллер перебил «девушке» позвоночник…
На уровне груди бедную ручку швабры разнесло в щепки!
Она согнулась, увлекая вбок красивое платье и крепкие плечи с остатками фарфоровой головы в итальянском рыжем парике.
Дрожа от страха и стресса, Тигра, сидевшая на полу, в последний момент подняла трость, которая была привязана к руке «убитого» чучела…
Умно придумано!
Израненный манекен в образе умирающего лебедя печально взмахнул конечностью и лег на пол…
Это было сделано красиво! И очень убедительно!..
Получилось похоже на Майю Плисецкую в балетном номере композитора Сен-Санса.
Но игра продолжалась!…
Сообразив, что в руке Свечки включенный мобильник, Тигра заорала: «Ой, караул! Подругу мою насмерть застрелили! Светку мою убили…»
