Наша служба... - Евгений Товстонос

Прокофьев неуверенно сел на коврик, но тут же вскочил. Включилась чесалка живота, и сидеть стало не слишком удобно.

Извинившись, Стегус отключил все кошачьи прибамбасы, и Антон наконец-то смог устроиться поудобнее.

Тем временем Эльвал уселся за пульт, нажал несколько «пусков», недовольно нахмурился, прошептал что-то вроде «Yoshkinus Kotus!» и постучал костяшками пальцев по шару. В тот же миг тот потемнел, и в нём появилась картинка, отражающая обшивку станции, к которой был пристыкован корабль.

Стегус и Квиз уселись по бокам от Эльвала.

Антон откинулся на стену и закрыл глаза, ожидая старта. Ему оставалось надеяться, что с амортизацией на корабле всё хорошо.

Просидев так минуту, он открыл один глаз и увидел, что все Додики выжидающе смотрят на него.

– Что? – спросил Антон.

– Пока все не помолятся, корабль не полетит.

– Да ладно! – недоверчиво воскликнул Антон, но, так и не дождавшись ответа, сдался: – Ну хорошо.

Молиться Прокофьев не умел, поэтому просто закрыл глаза, сложил руки и пропел в голове детскую песенку.

– Готово!

Эльвал ткнул пальцем в один из «пусков». Ничего не произошло.

– Плохо молился. Давай заново.

Антон вздохнул, снова закрыл глаза и на этот раз, как мог, обратился к Богу с просьбой дать ему силы перенести этот полёт. Без травм и нервных срывов.

Сержант открыл глаза, Эльвал ткнул кнопку… И двигатель мерно загудел.

Прокофьев внимательно следил за лопоухим Додиком. Ему было интересно, как же тот будет управлять кораблём без штурвала. Эльвал потянулся к хрустальному шару и прикоснулся к нему кончиками пальцев. Хрусталь в местах прикосновения засиял, и Антон почувствовал толчок. Корабль отстыковался.

Эльвал сосредоточился на управлении, Квиз надел на голову наушники размером с барабанные тарелки и включил плеер. Из наушников понеслись размеренные удары низких частот, Квиз начал качать головой в такт музыке.

Стегус достал из кармана блокнот, карандаш и принялся что-то чертить.

На Прокофьева никто не обращал внимания. Так в тишине они добрались до места назначения. Стегус и Квиз молча поднялись, облачились в скафандры и, обвешавшись всяческими приборами, отправились к внешнему шлюзу. В каюте остались Эльвал и Прокофьев.

Прокофьеву очень хотелось порасспрашивать Эльвала о корабле Додиков, но сдерживался. Не хотелось мешать охотникам за работой.

Он крутил головой по сторонам, рассматривая окружающий антураж. Повернувшись к Эльвалу, Прокофьев столкнулся с пристальным взглядом Додика. Антон сделал вид, что ему скучно и неинтересно.

– Сержант, а что вы думаете о призраках? – спросил охотник.

– Их не существует, – уверенно ответил Прокофьев.

– Это ваше мнение или старшины?

– Какая разница? Я подчиняюсь Уставу. Семёныч старший по званию. Если он сказал, что это не призрак, значит, не призрак. Когда он скажет, что это кровожадный пончик, – я хоть и не соглашусь, но начну искать оружие против заварного крема. Это Устав. Правила есть правила.

Охотник кивнул:

– Старшина умный человек. Рациональный. Даже слишком. И это его беда. Неандерталец для решения всех проблем использовал дубину, точно так же образованный человек использует науку.

– Странное сравнение.

– Почему же? Наука – та же дубина. Грубая, тяжёлая и прямолинейная. Что делал неандерталец, когда сталкивался с проблемой, которую невозможно решить при помощи дубины? Искал дубину побольше. Вместо того чтобы найти другой способ решить проблему. То же и с нашими учёными. Если они не могут решить проблему при помощи имеющихся знаний, они ищут знания побольше. Исходя из тех, что уже есть. Они считают знания незыблемыми, так же как неандерталец считал незыблемой дубину. Они привяжут к дубине камень, потом металлическое топорище – но это будет всё та же дубина. С теми же недостатками. Дубиной не достанешь высоко летящую птицу, пока не используешь что-то кардинально новое. А потом кто-то придумал лук – и мировоззрение поменялось. Так вот, мы используем лук, пока материалисты топчутся возле пещеры с дубиной. Мы взглянули на проблему с другой стороны – и увидели то, чего не видят другие.

– И что же вы хотите от меня? Чтобы я поверил в призраков?

– А вы не верите?

– Ну, я не видел ни одного призрака. И не знаю никого, кто бы видел.

– Нет, я хочу, чтобы ты перестал отметать всё, о чём ты не знаешь. Возможно, когда-нибудь это спасёт тебе жизнь. А возможно, никогда не пригодится.

Стегус сообщил о готовности к установке детекторов, и Эльвал переключился на разговор с ним, а Прокофьеву больше не сказал ни слова.

Дальше всё пошло скучно. Охотники доставали из ящиков детали, рептилия собирала из них детекторы, после чего они через шлюз выпускались в космос. Миниатюрные двигатели, прикреплённые к устройствам, доставляли их по заданным координатам, после чего гасили скорость до нуля.

Внешний вид детекторов был самым различным: от трёхметровой плиты, которая должна была установить лазерную систему обнаружения, до миниатюрных, размером с ноготь, астральных камер.

Наконец все детекторы были установлены и активированы. Стегус и Квиз вернулись в рубку управления, и корабль охотников за привидениями отправился обратно, к посту ГАИ.

…Они вернулись на пост, и потянулось долгое ожидание. Прокофьев занимался работой, Семёныч слонялся по станции и бурчал что-то по поводу сорванного праздника, Эльвал с Вантиаром обсуждали догматы веры готианцев, Стегус наблюдал за работой детекторов, а Квиз, как обычно, надел наушники и качал головой в такт музыке.

Спокойствие нарушил вызов по внешнему каналу связи.

На экране появился крепкий, поджарый мужчина лет пятидесяти.

– Пост ГАИ № 376, – буркнул Семёныч.

– Здравствуйте. Я Арчибальд Свон. Это у вас база охотников за кораблём-призраком?

– Если присутствие на станции Додиков делает её базой – то да. Хотя я не стал бы так утверждать. А то пост у нас попеременно будет то базой контрабандистов, то алкоголиков, а то и вовсе коммивояжёров-эксгибиционистов.

– Как бы то ни было, у меня предписание явиться сюда на место сбора. – Свон приложил к экрану бумагу. – Для помощи в устранении… корабля-призрака.

– Ну, если у вас предписание…

Договорить Семёныч не успел. Изображение на экране дрогнуло. Сначала Прокофьев подумал, что кто-то просто задел камеру, но он ошибся.

– Что за… – начал было Свон, когда корабль тряхнуло ещё раз. Свет в каюте замигал.

– На вас напали? Это корабль-призрак? – запищал возбуждённо Эльвал.

Изображение снова запрыгало, из динамиков донёсся отдалённый звук взрыва.