Скандальные наслаждения - Элизабет Хойт

Геро с минуту смотрела на нее пустым взглядом, соображая, о чем разговор.

— Да, конечно.

Но кузина Батильда уже отвлеклась на Миньон, скармливая ей кусочек бекона, а вот Феба, скосив глаза за стеклами очков, с любопытством взглянула на сестру.

— Ты здорова? — спросила она.

— А… да. — Геро сделала глоток остывшего чая. — Почему ты спрашиваешь?

Феба пожала плечами:

— У тебя отсутствующий вид.

— Обычное волнение невесты, — тут же заявила кузина Батильда. — Я это уже наблюдала. Девушка делается сама не своя тем больше, чем ближе день свадьбы.

— Вы так говорите о замужестве, словно это изнурительная болезнь, — засмеялась Феба.

— Для некоторых это действительно так, — загадочно произнесла кузина Батильда. — А теперь заканчивай завтрак. Максимус обещал навестить тебя сегодня утром.

Батильда многозначительно посмотрела на Геро, и та поняла, что Максимус приедет сообщить Фебе неприятную новость о ее светском сезоне — вернее, о том, что сезона дебютантки у нее не будет.

Но это печальное обстоятельство не удержало Геро — она встала и, извинившись, вышла. Она распорядилась подать ей карету. Сидеть за столом, слушая рассуждения кузины Батильды о ее браке, она была не в силах. Бедная кузина Батильда! Как же она расстроится, когда узнает, что задумала Геро.

Сколько же еще человек она разочарует? Господи, семья может никогда ее не простить. Но она намерена действовать честно, пусть это и не легко. И Геро с высоко поднятой головой вышла из кареты у Мэндевилл-Хауса.

Время для визита было неподходящее — вообще неприлично раннее, — к тому же она приехала одна, без компаньонки. Дворецкий слегка приподнял брови, когда она заявила, что хочет видеть Мэндевилла, но проводил ее в гостиную. Геро подошла к камину и уставилась невидящим взором на портрет одного из предков семьи на стене. То, что она решила сделать, приведет в ярость Максимуса, сведет на нет их договоренность и грозит опасностью Гриффину. После разговора с Томасом ей придется отправиться к Максимусу, рассчитывая только на его милосердие. Возможно, если она пообещает…

Дверь открылась, и в гостиную с обеспокоенным видом вошел Томас.

— Что такое, дорогая? Что-то случилось?

Он стоял перед ней, высокий, красивый, внушительный, а она не могла вымолвить ни слова. Геро кашлянула, обвела взглядом комнату — в углу стояли кресла.

— Я… Мне необходимо с вами поговорить. Будьте добры, сядьте.

Томас недоуменно смотрел на нее. Она подавила нервный смех. Наверняка ему не часто предлагали присесть в собственном доме, да и где бы то ни было. Он маркиз. То, что она собиралась сейчас сделать, вдруг повергло ее в трепет. Чтобы не передумать, она поспешила сесть в кресло. Мэндевилл нахмурил брови.

Геро подождала, пока он тоже усядется, и прямо заявила:

— Я не могу выйти за вас замуж.

Он покачал головой, и лицо его прояснилось.

— Моя дорогая, это обычные волнения невесты. Даже такая уравновешенная женщина, как вы, может быть этому подвержена. Не беспокойтесь, что…

— Нет, — произнесла она так решительно, что он не договорил. — Нервы у меня не расстроены, и я не страдаю от… приступов женской истеричности. Я просто не могу выйти за вас.

Он непонимающе смотрел на нее.

— Простите, — произнесла она, сознавая, что запоздала с извинениями, да и объяснения тоже необходимы.

Маркиз застыл, поняв, кажется, насколько ее слова серьезны.

— Может, вы объясните мне, в чем дело, чтобы я мог вам помочь.

О господи, ну почему он такой разумный?

Геро опустила глаза:

— Я пришла к выводу, что… что мы не подходим друг другу.

— Я что-то сделал не так?

— Нет! — Она вскинула голову. — О таком муже, как вы, леди может лишь мечтать. Дело не в вас. Боюсь, что дело во мне. Я просто не могу выйти за вас.

Мэндевилл покачал головой:

— Брачный контракт подписан, и наша помолвка объявлена. Слишком поздно менять свое решение, дорогая. И тем не менее у вас есть возражения. Но я полагаю, что это всего лишь предсвадебные волнения. Возможно, если вы поедете домой и отдохнете, проведете день в постели, выпьете чаю… Я уверен…

— Томас, я больше не невинная девушка.

У него дернулась голова, словно она его ударила.

— Моя дорогая…

— Я не могу выйти за вас с нечистой совестью, — заявила Геро. — Это было бы нечестно по отношению к вам.

Мэндевилл с минуту молча смотрел на нее: видимо, понял — это окончательно.

Затем он заговорил тягучим ровным голосом:

— Я не могу изображать радость, услыхав эту новость. Но от этого земля не разверзлась. Я, разумеется, подожду достаточное время, чтобы убедиться, что появившийся ребенок является моим отпрыском, но…

Великий боже! Ей хотелось закричать.

— Я согрешила с вашим братом, Томас.

Он не мигая уставился на нее. По его лицу медленно разливалась краска.

Геро встала.

— Я скомпрометировала себя и пожертвовала своим целомудрием и, возможно, что более важно, чувством собственного достоинства. Простите меня, Томас. Вы этого не заслужили. Если бы я…

Она не закончила. Потому что его фигура нависла над ней, окаменевшее, багровое лицо страшно исказилось. Геро не успела испугаться, как он ударил ее по лицу.

Гриффин поднялся по ступеням Мэндевилл-Хауса. Голова была как в тумане. Наверное, эти усталость и оцепенение происходят от горя. Ночью он хоронил Ника, заплатил за гроб и одежду для погребения, за место на кладбище и надгробие. Он один смотрел на то, как Ника опускали в холодную могилу. Затем вернулся на винокурню и занялся приготовлениями к уничтожению Викария. Ему нужно всего несколько дней, чтобы покончить с ним, отомстить за смерть Ника. Всего пару дней, и тогда он сможет отдохнуть.

Однако в настоящее время у него оказались другие неотложные дела. Этим утром ему пришлось сопровождать мать, которая непонятно почему решила отправиться за покупками — ей понадобилась кушетка, а может, буфет и всякая подобная ерунда. Mater твердо стояла на том, чтобы посетить магазины именно утром.

Гриффин вошел в дом и кивнул дворецкому.

— Где мой брат?

— Маркиз в малиновой гостиной, — сообщил тот.

Гриффин направился туда.

— Я сам найду дорогу.

— У него посетитель, милорд.

Гриффин обернулся.

— Кто?

— Миледи Геро.

Гриффин остановился. Вчера, уходя, Геро была очень неразговорчивой. Он надеялся, что ее молчание означает то, что она заново обдумывает брак с ним, но она ничего не скажет Томасу без…