Дамиан... - Екатерина Юдина

считали грязью. Он своими поступками только подтверждал это. Такие семьи, как моя, или Монтеро, предпочитали просто держаться подальше от подобной падали, но были и те, кто мечтал приставить к виску Уго пистолет и в таких случаях зачищают всю семью. Не жалей его, Мила. Не нужно. Я не хочу, чтобы ты тянулась к тем, кто этого не заслуживает.

— Поверь, я уже давно перестала тянуться к своему отцу и не расстроилась узнав, что он умер, — сказала совсем тихо. Опустила голову и прикусила кончик языка. Некоторое время сомневалась, но все-таки решила рассказать о том, что давно рвало душу: — Уже сейчас я понимаю насколько наивной была, но раньше мне и правда казалось, что я самостоятельно могу справиться со своими проблемами. Помнишь, ты поцеловал меня в больнице и сказал, что заберешь из семьи Агилар? Мама нас увидела и отец отправил меня заграницу. Подальше от тебя. Мы с тобой опять поругались, но я оставила при себе гордость, с которой и пошла в полицию, думая, что там мне помогут и я сама смогу уйти из семьи. Вот только, из полиции меня забрал папа и избил.

— Что он сделал? — глаза Дамиана мгновенно потемнели и он наклонился вперед, зубами сжимая фильтр сигареты.

— Избил, — прошептала. — Очень сильно. Я тогда много времени провела в больнице. Мне же из-за этого сказали, что я не смогу иметь детей.

Я сделала глубокий вдох и качнула головой.

— Поэтому, поверь, жалости к этому человеку у меня нет. Пусть это и было больно, но жизнь уже многому научила. Я теперь лучше разбираюсь в людях.

Еще один глубокий вдох и я потерла лицо ладонью, пытаясь убрать из сознания горечь паршивых воспоминаний. Вздрогнула от неожиданности, когда Дамиан подхватил меня и усадил к себе на колени. Он очень крепко обнял меня, прижимая к себе, а я сразу уткнулась лицом в его шею.

Делая глубокие вдохи, чувствовала запах сигаретного дыма и терпкого одеколона. Это немного успокаивало.

При этом, я ощущала ярость Дамиана направленную на моего отца и вопрос повисший в воздухе: «Почему сразу не рассказала об этом?».

Ответ и так очевиден. Потому, что тогда мы сопротивлялись друг другу и этим только делали больнее.

Зато теперь, в руках Дамиана вновь оживала и дышала полной грудью, так же крепко обнимая своего мужчину в ответ.

***

Наступила пятница и приближался вечер. Мы уже сидели в машине и направлялись в ресторан, в котором и должно было проходить то мероприятие. Дамиан с кем-то разговаривал по телефону, а я держала Матео на руках так, чтобы он видел улицы, по которым мы проезжали и рассказывала малышу про некоторые места.

— Видишь этот парк? — спросила у сына. Он ничего не ответил, но заинтересованно смотрел в окно. — Там твой папа летом с друзьями играл в баскетбол. А я постоянно сидела на лавочке и, наблюдая за игрой, ела мороженное. Как-то раз папа захотел откусить у меня кусочек мороженного, а мне показалось, что будет забавным пломбиром испачкать ему лицо. В итоге, я убегала от него по всему парку.

Мы проехали мимо магазинчика со сладостями и я тут же указала на него пальцем.

— А это место видишь? Именно тут твой папа покупал мне мороженное. О, а тут я как-то упала и сломала руку. Было очень больно, но папа быстро успокоил маму и отвез в больницу.

Мадрид навеивал так много счастливых воспоминаний, но во всех них был Дамиан и, проезжая по хорошо знакомых улицах, я вспоминала всю нашу жизнь. Ее периоды и становление.

Вот только, я настолько увлеклась рассказами про некоторые места Мадрида, что даже не заметила того, что мы подъехали к ресторану. Я уже бывала тут, но очень давно, из-за чего лишь отдаленно помнила, что ресторан находился на закрытой территории и, естественно, вход был доступен далеко не всем.

Сегодня тут было очень много представителей высшего общества. Все в нарядах стоящих целые состояния и со сверкающими украшениями. Я видела, что многие пришли с детьми, но их почти сразу отдавали в отдельное помещение, где за наследниками влиятельных семейств смотрели няни. Помниться, меня и Дамиана тоже так постоянно сдавали в эти комнаты отчаяния. Хотя, с Ариасом мне всегда было весело.

Когда мы выходили из машины, Дамиан взял на руки Матео, а потом помог мне выйти.

Осматриваясь по сторонам, я видела множество знакомых лиц, но отчетливо ощущала, что меня никто не узнавал. Зато, к Дамиану подходили и, здороваясь, начинали разговор. Естественно, сразу же спрашивали, что это за симпатичный малыш у Ариаса на руках.

— Мой сын.

Стоило видеть лица людей, когда они слышали эти слова. Абсолютно у всех они вытягивались и глаза округлялись от удивления. Некоторые вообще терялись и, переводя взгляд с Дамиана на Матео, спрашивали, как такое возможно.

Так же Дамиан представлял меня и многие из тех, с кем я ранее была знакома, после произношения моего имени, узнавали меня, после чего следовало множество вопросов касательно того, куда я пропала и где находилась последние годы.

Разговаривая со всеми этими людьми, я понимала, что на ближайшее время мы с Дамианом станем главной темой для слухов — выросли в одной семье, а теперь пара. Тем более, Ариас совсем недавно окончательно развелся с Сарой, а Матео был уже почти год. Это еще один повод для сплетен.

Но, разве это имело хоть какое-то значение? Какая разница, о чем шепчутся эти малознакомые люди? Главное, что мы вместе и счастливы. Свои отношения скрывать больше не будем, точно так же, как и нашего сына.

— Мне нужно в уборную, — тихо сказала Дамиану. Мы как раз тут встретили его отца и Марсело взял внука на руки. Разговаривая с деловыми партнерами, он выглядел таким жестким, но Матео, находящийся у него на руках и играющийся с воротником дедушки, предавал ему нечто такое, из-за чего тут же хотелось улыбнуться. Правда, это у меня Марсело держащий Матео на руках вызвал умиление. Многие другие женщины буквально пожирали его взглядом. А он этого даже не замечал.

Дамиан кивнул, показывая, что услышал меня и я пошла в сторону здания. По сторонам особо не смотрела, но ощутила то, что кто-то прожигал меня взглядом. Подняв голову — увидела маму. Она как раз стояла на ступеньках и прожигала меня своими голубыми глазами.

При виде этой женщины я не почувствовала ничего кроме отторжения и безразличия. Для меня она являлась никем, поэтому я хотела пройти мимо, но мама сама