Тень победы - Виктор Суворов

Артиллерия соседнего Воронежского фронта тоже находилась в готовности к проведению артиллерийской контрподготовки такой же продолжительности и мощи.

Но сведения о точном времени начала германского наступления сомнительны. Понятно, что пленные саперы заговорили сразу и говорили только правду. В разведывательных отделениях, отделах и управлениях советских штабов умели беседовать с пленными так, что они сразу сознавались во всем. Однако, захваченные саперы могли точного времени и не знать, или могли ошибаться.

Если наша артиллерия начнет контрподготовку раньше запланированного немцами срока наступления, то мы истратим тысячи тонн снарядов по пустым полям и рощам. Может оказаться что, немецкие ударные группировки еще не вышли в исходные районы. Если проведем контрподготовку позже, то результат будет такой же. Удар будет нанесен по пустым площадям, ибо основная масса германских войск, покинув исходные районы, уже выдвигается к переднему краю.

Итак, вышли главные силы немцев в исходные районы или еще не вышли? А, может быть, уже их покинули? Ночь, темнота, посылай разведывательные самолеты — они сверху все равно ничего не увидят. Что делать? Ошибка и в ту, и в другую сторону в одинаковой мере крайне нежелательна. В случае ошибки прямо в момент начала величайшего сражения наша артиллерия попусту истратит половину своих снарядов.

В фильме «Освобождение» артист Ульянов изобразил Жукова на Курской дуге. Представитель Ставки ВГК, заместитель Верховного главнокомандующего Маршал Советского Союза Жуков появляется в штабе Центрального фронта, которым командовал генерал армии Рокоссовский. Жуков оценивает обстановку, мучительно рассуждает, наконец, взвесив все, решительно отдает приказ…

Тот же исторический момент описывает Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский. Жуков действительно прибыл на командный пункт Центрального фронта накануне сражения, но приписываемой ему решимости не проявил. Приказ о начале контрподготовки на свой страх и риск принимал сам Рокоссовский. Риск практически смертельный. Если Рокоссовский ошибся в расчете времени, сражение на Курской дуге может быть проиграно. Последствия такого поражения могут быть для Советского Союза катастрофическими. Поэтому перед тем, как отдать приказ, Рокоссовский просил Жукова, как старшего начальника, утвердить принятое решение. Но Жуков ответственности на себя не брал. Жуков от ответственности всегда уклонялся решительно и энергично. Позиция Жукова в данном случае: ты — Рокоссовский, ты командующий Центральным фронтом, ты и командуй.

«Теперь о личной работе Г. К. Жукова как представителя Ставки на Центральном фронте. В своих воспоминаниях он широко описывает проводимую якобы им работу у нас на фронте в подготовительный период и в процессе самой оборонительной операции. Вынужден сообщить с полной ответственностью и, если нужно, с подтверждением живых еще свидетелей, что изложенное Жуковым Г. К. в этой статье не соответствует действительности и им выдумано. Находясь у нас в штабе в ночь перед началом вражеского наступления, когда было получено донесение командующего 13-й армией генерала Пухова о захвате вражеских саперов, сообщавших о предполагаемом начале немецкого наступления, Жуков Г. К. отказался даже санкционировать мое предложение о начале артиллерийской контрподготовки, предоставив решение этого вопроса мне, как командующему фронтом. Решиться на это мероприятие необходимо было немедленно, так как на запрос Ставки не оставалось времени.» («ВИЖ» 1992 № 3 С.31)

Рокоссовский сам принял решение. По приказу Рокоссовского артиллерийская контрподготовка на Центральном фронте была начата ночью 5 июля 1943 года в 2 часа 20 минут. Это, собственно, и было началом Курской битвы.

В 4 часа 30 минут, противник начал свою артиллерийскую подготовку, а 5 часов 30 минут орловская группировка германских войск перешла в наступление.

Рокоссовский продолжает рассказ:

«В Ставку позвонил Г. К. Жуков примерно около 10 часов 5 июля. Доложив по ВЧ в моем присутствии Сталину о том (передаю дословно), что Костин (мой псевдоним) войсками управляет уверенно и твердо и что наступление противника успешно отражается. Тут же он попросил разрешения убыть ему к Соколовскому. После этого разговора немедленно от нас уехал. Вот так выглядело фактически пребывание Жукова Г. К. на Центральном фронте. В подготовительный к операции период Жуков Г. К. у нас на Центральном фронте не бывал ни разу».

Вот такой личный вклад Жукова в разгром противника на Курской дуге. В подготовительный период перед сражением, Жуков в войсках Центрального фронта не появлялся, и в войсках Воронежского фронта — тоже. Прибыл на Центральный фронт прямо накануне сражения. Никаких решений не принимал. Ответственность за решение, которое принял Рокоссовский, Жуков на себя не взял. Контрподготовку проводил не только Центральный, но и Воронежский фронт. Там решение на проведение контрподготовки принимал командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин. Это решение было утверждено Маршалом Советского Союза А. М. Василевским. К проведению артиллерийской контрподготовки на Воронежском фронте Жуков вообще никакого отношения не имел. Его там не было.

Жуков ничем себя на Центральном фронте не утруждал. Через четыре с половиной часа после начала сражения Жуков уехал на другой фронт. На самолете он лететь не мог — в воздухе развернулось настоящее сражение. От командного пункта Рокоссовского до командного пункта Соколовского — 740 километров по разбитым фронтовым дорогам, забитым войсками. Потому в первый самый трудный день Курской битвы великий стратег Жуков руководить сражением не мог. Он путешествовал. Возможно, и второй день — тоже.

Во времена Брежнева культ личности Жукова раздували всей мощью коммунистической пропаганды. Особое старание проявили главный идеолог КПСС М. А. Суслов, министр обороны маршал А. А. Гречко, начальник Главного политического управления Советской Армии генерал армии А. А. Епишев. Все, что рассказал Рокоссовский, о роли Жукова в Курской битве, все что могло бросить тень на образ великого стратега, было беспощадно вырезано из книги Рокоссовского. Отрывки, которые я цитировал, были опубликованы только через четверть века после того, как вышла в свет беспощадно изрезанная книга Рокоссовского. Однако, даже брежневско-сусловские цензоры не посмели спорить с Рокоссовским. Против правды не возразишь. В изрезанной книге Рокоссовского все равно сохранен главный смысл сказанного: «Времени на запрос Ставки не было, обстановка складывалась так, что промедление могло привести к тяжелым последствиям. Присутствующий при этом представитель Ставки Г. К. Жуков, который прибыл к нам накануне вечером, доверил решение этого вопроса мне.» (К. К. Рокоссовский. Солдатский долг. М. Воениздат. 1968. С. 217)

Тут сказано мягче, но смысл тот же: Жуков решения на проведение артиллерийской контрподготовки не принимал. Это заявление Рокоссовского никто никогда не оспаривал. Рассказ Рокоссовского — не вымысел и не досужие воспоминания. Начальник штаба Центрального фронта генерал-лейтенант М. С. Малинин был обязан вести журнал боевых действий фронта. И он, как образцовый штабист, такой журнал вел. Сейчас этот журнал доступен исследователям. Все приказы и распоряжения отдаваемые на КП фронта там зафиксированы. Было все так, как рассказал Рокоссовский, но не так, как описывали авторы жуковских мемуаров. Не так, как изображал артист Ульянов.