Камов и Каминка - Александр Окунь

Он швырнул освободившийся поднос на соседний столик и шумно отхлебнул.

– Красота! Так что моя любимая компания (понятно, когда так выходит, что все вместе собираются) это Пако – одна беда, ни хрена не слышит, приходится на пальцах или записочками, – Пабло, Сашенька Тышлер, Оноре, Фрагонарчик и Терентий с Корнилкой.

– А Терентий с Корнилкой – это кто? – полюбопытствовал Каминка.

– Э, бляха-муха, – Apex хлопнул себя по лбу, – вы же там наверху их имен не знаете! Это, Сашок, великие художники! Теренциус – виллу Ливии расписывал, ну ту, которая в Палаццо Массимо, помнишь садик? А Корнелиус и вовсе виллу Мистерий в Помпеях. Чудесные ребята, ну просто…

– Скажи, Apex, – перебил его Камов, – а почему тут нет Шагала?

– Тупиковая ветвь, – пожал плечами Apex. – Ну ладно, мужики, поели, попили, а теперь пошли, я вам студии покажу.

Они поднялись из-за стола.

– Apex, – продолжал любопытствовать Каминка, – а зачем ты ешь и пьешь, тебе разве надо?

– Во-первых, Сашок, из вежливости, – поднял палец Apex. – Все-таки я здесь как бы хозяин, а вы гости, во-вторых, понятное дело, не надо, а в-третьих, – он задумался, – в третьих, сами поймете, поимейте терпение.

Первым делом они заглянули в натурные классы. В одном из них распоряжался бледный человек в черной шляпе, в черном камзоле с брабантскими кружевами, черных панталонах до колен, с обтянутыми черными чулками плотными икрами. Рыжеватые волосы, рыжеватая с проседью бородка клинышком. Он как раз объяснял студенту принцип вытягивания корпусного светлого мазка из жидкой тьмы тени. На подиуме позировала молодая женщина со светлыми глазами и очень белой кожей.

В другом классе, оживленно жестикулируя сухонькими, изуродованными артритом руками, распоряжался сухой старик в серой кепке. Его худенькое, укутанное пледом тело тонуло внутри инвалидного кресла на колесах.

– Бедра, – грассируя, мурлыкал он, – посмотрите на эти бедра! Ласкайте их кистью, любите их!

Модель, на удивление похожая на ту, что позировала в соседнем зале, лежала вытянувшись на роскошном персидском ковре.

– А кто тут позирует, Apex, и почему они так похожи – близняшки?

– Ты что, не узнал? – удивился Apex – Да это же Сюзанна, Сюзанна Валадон! Она на моей памяти никогда не отказывала. Но когда есть возможность, предпочитает лежать. Позвоночник, как ты сам знаешь, у нее того.

– А та, что стоит?

– Так это она же и есть!

– То есть как, Apex?

– Ну так, просто. Там она, и тут – она. Я, к примеру, по-твоему, только здесь востребован? – Apex скорчил значительную физиономию. – Я и в Питере преподаю, там больше всего, у вас, а недавно вдруг в Нью-Йорк позвали. Ну что ты на меня вылупился, Сашок? Ты пойми: я одновременно и там и тут. И Сюзанна тоже. И каждый так. Есть такие, что не в десятках, сотнях мест, как Винцент, например, Леонардо, Поль или Анри. – Он махнул рукой. – Однажды сам поймешь. Ладно… дальше у нас портретные классы, там сегодня сам Аньоло. – Apex закатил глаза.

– Неужто? – прошептал художник Каминка. – А можно на него хоть глазком взглянуть?

– Нет, – мотнул головой Apex, – на дух не переносит любопытных, может банкой зафитилить. Ну и еще есть у нас, конечно, натюрмортные дела, но я, как вы знаете, далек от этой темы.

– А там кто? – заинтересовался художник Камов.

– Там ого-го кто, – с уважением сказал Apex, – Джорджио, Поль, Жоржик, Кузьма Сергеевич… А еще классы композиции, света, технологии, техник, рисунка, графические мастерские, скульптура – короче, ну просто шикарно! Вот только с пейзажным классом у нас проблемы. Состав на сегодня ну просто изумительный: я, Тернер, оба Клода, Терентий, Поль, Анри, Нахум, Петя, – но все тут идет, так сказать, на пальцах, теоретически, поскольку, сами понимаете, наверх нам хода нету. Вот, гляньте. – Он приоткрыл дверь.

Перед группой ребят, у стены, стоял невысокий, кудрявый, с завитой острой бородкой, длинноносый человек, одетый в заляпанный краской хитон. Тут же на деревянной скамейке стояли горшки с красками.

– Кисть, чтобы с нее не текло на работу, лучше всего держать вот так. – Человек поднял руку, обмакнул кисть в краску и…

– Терентий, – шепнул Apex. – Видите, вон там, слева, стоит длинный парень в вязаной ермолке, а рядом девица?

Плотно сбитая девица лет семнадцати с небольшой, украшенной шапкой вьющихся волос головкой на крепкой высокой шее, приоткрыв рот, пожирала ярко-синими глазами человека с кистью в руке. Он как раз ловким, полным изящества движением закрутил на стене арабеск стебля.

– Исключительно способная девка, – хмыкнул Apex. – Ты ее знаешь?

– Не припомню… – отсутствующе сказал художник Каминка, не сводя взгляда с человека в хитоне.

– Ну да, она же тель-авивская, а ты в Ерусалиме… Ну давай же, Саня, двигайся, ты что, остолбенел, что ли? – Арефьев осторожно прикрыл дверь. – Давай шевелись, ректор ждет. В нашей системе принято, чтобы ректор был из местных, так, знаете, всем удобнее, ну и декорум соблюден, приличия, братцы, великая вещь.

Камов бросил на Ареха удивленный взгляд: чем-чем, а склонностью к приличиям Apex известен не был.

– Э, – сконфузился Apex, – удивляешься, Мишка… Я этому здесь научился. А куда денешься? Народ вокруг замечательный, но, знаете ли, амбициозный, эго, то-ce – короче, без политеса не обойтись.

Они прошли по коридору, завернули направо, и Арефьев осторожно постучал в дверь.

– Заходите, заходите, – раздался приветливый, чуть картавый голос. Навстречу нашим героям поднялся невысокий широкоплечий бородач с высоким куполом лба над ласковым круглым лицом – Шалом, шалом! Проходите, очень приятно.

– Вы… – прошептал художник Каминка.

– Борис Шац, к вашим услугам, а вы, я так понимаю, господин Каминка? Да-да, наслышан о вас от дочери моей Зоары. Вас, – Шац приветливо протянул широкую ладонь художнику Камову, – вас, сударь мой, не имею чести знать, но премного наслышан от нашего общего друга. – Он ласково улыбнулся Арефьеву.

– Профессор Шац, – быстро стал объяснять Камову Каминка, – основал «Бецалель». Он у Антокольского учился, в Париже.

– Ах, Марк Матвеевич… – заулыбался Шац. – Изумительный, прекрасной души человек, он, к сожалению, сейчас не часто у нас бывает, а я отсюда практически не отлучаюсь. Но что же это вы стоите, садитесь, садитесь. Чего-нибудь горячего? Для посетителей у нас тут прохладно…

– Мне, пожалуй, чайку травного, если можно, чего-нибудь успокаивающего, – пробормотал художник Камов.

– И мне, пожалуй, – поддакнул художник Каминка.

– А в пятый номер – пива, – сказал Apex и загоготал.

– Ну вот и чудно, – обрадовался Шац и забегал по комнате. – Так вы у нас – ну да, конечно, что это я, – так сказать, впервые. Вот так и живем…