Ключ от Королевства - Марина и Сергей Дяченко

— Нет. То есть да… То есть все девочки мечтают, когда им лет двенадцать. Наверное. Но… — Я запнулась. У меня чуть было не вырвалось, мол, кто познакомится с принцами поближе — тот не станет о таких мечтать. — Ваше величество… отвернитесь, пожалуйста.

Оберон отвернулся. И так, стоя ко мне спиной, сказал:

— Давай-ка теперь я расскажу тебе, что стало с нами, когда вы исчезли. Эльвира… милая девушка, но, честно говоря, и без неё мы бы спокойно жили по-прежнему. Потеря мага дороги — тяжелейший удар, я не был уверен, что смогу теперь вывести Королевство из беды. Но самое страшное, Лена, не это. Помнишь, я рассказывал тебе, что в Королевстве у всякого есть своё место? Так вот: принцессы-невесты вдруг сделались лишними. Они перестали быть невестами. Они перестали надеяться, а стали обижаться, злиться и ненавидеть — друг друга, принца, меня, всех. Представляешь?

Я с трудом застегнула штаны.

— Это было похоже на нарыв. Идёт здоровый человек, сильный, и вдруг его будто взрывает изнутри, и он начинает рассыпаться на части. Так и наше Королевство. Я несколько дней не решался тронуться с места — ждал, что вы вернётесь, всё ждал, ждал…

— Но я же не знала! — вырвалось у меня. — Я не думала…

— Принц знал. Обязан был знать. Но он, как ты справедливо заметила, стремился к личному счастью, и не в будущем, а здесь и сейчас… Я что, тебя ругаю? Нет же. Я объясняю. Нужно было новое предназначение для принцесс, новая сила, которая вернула бы их в Королевство и переплавила раздражение во что-то более подходящее для путешествия… В идеале — снова в надежду.

Я вспомнила, что ни вчера, ни сегодня высочества мне не попадались.

— Вы их заколдовали?!

— Нет, ну что ты. Я… короче, теперь они члены Ордена сестёр-хранительниц Обещания.

— Монашки, что ли?

— Не совсем. Сёстры-хранительницы.

— Хранительницы чего?

— Обещания. — Оберон всё ещё стоял ко мне спиной.

— Какого?

— Моего обещания, Лена. Что каждая из них получит своего принца раньше, чем на висках у неё пробьётся первый седой волосок.

— О-о-о, — сказала я удивлённо. — Так ведь принц…

— Ничего не поделаешь, теперь у меня прибавится головная боль — выдавать их замуж. Пять принцев к сроку — что может быть проще? — В голосе у Оберона появился сарказм.

— И ваше обещание вернуло им надежду?

Оберон наконец-то обернулся. Он казался смущённым, это меня поразило.

— Да, Лена. Потому что это ведь обещание короля.

— А если, — я задержала дыхание, — вы не сумеете найти им принцев, пока они не начнут седеть?

За серыми стенками мелодично проиграла труба.

— Время шатёр сворачивать, — деловито сказал Оберон. — Твой Серый цел и невредим, иди к конюхам, скажи — я велел…

— Ваше величество! Что будет, если вы не найдёте принцев?!

Он улыбнулся:

— Да найду я. Не бойся.

И вот мы снова ехали рядом с Гарольдом в самой серёдке каравана — как будто ничего и не было. Мне всё время казалось, что вот-вот покажется Ланс, проедет мимо, приглядывая, всё ли в порядке, и заодно даст мне скучным голосом какой-нибудь совет.

Но Ланса не было.

Я повторяла свою историю — на этот раз для Гарольда. Теперь я рассказывала по-другому: в основном расписывала свои сражения и победы, а Гарольд по ходу дела объяснял, какого рода чудовище мне попалось, какие у него повадки и что оно обычно делает с жертвами.

— …И тут оно поднимается на ноги — и это не пень вовсе! Это такая штука с глазами…

— Понятно. Пальцеед-пирожник. Месит добычу ложнокорнями, пока она не превратится в фарш, затем вытягивает соки хоботком, который расположен под корнями…

— Фу, Гарольд!

— Ты его завалила?

— Разумеется. Иначе где бы я сейчас была?

— Понятно где… Ну, что дальше?

Когда я дошла до поединка с туманной бабой, он округлил глаза и тихо охнул.

— Слушай… А я тебя неплохо выучил. Ну скажи — неплохо?

Я рассмеялась.

День сменялся вечером. Караван шёл теперь не по берегу — мы углубились в сосновый лес. Опасности не было — так говорил посох Гарольда. Мой посох остался у Оберона, и король пока не выказывал желания вернуть его.

Принцессы ехали в карете. Занавески на окнах были плотно опущены. Насколько мне было известно, ни одна из сестёр-хранительниц не снизошла до бесед с принцем или с Эльвирой; новобрачные плелись в хвосте каравана. На них никто не обращал внимания.

Теперь Гарольд рассказывал мне о том, что случилось с караваном в наше отсутствие. Оберону и магам дороги пришлось не легче, чем мне, а может, даже тяжелее — ведь на их попечении было столько людей! Подробный рассказ о гибели Ланса я выслушала, низко опустив голову.

— …А теперь уже недолго. Нюхом чую — где-то тут будет наше новое Королевство. Может быть, сегодня туда придём. Ты представляешь, Лена, — сегодня!

— Гарольд, — сказала я тихо. — А что будет с королём, если он не сможет выполнить обещания?

Гарольд вскинул голову:

— Он тебе рассказал, да?

— А по-твоему, мне нельзя доверять?

— Я не в этом смысле. — Гарольд смутился.

— Я маг дороги!

— Хорошо, не злись. Сама подумай: он поклялся жизнью. Что с ним станет, если клятва будет нарушена?

— Он умрёт?!

Гарольд сопел.

— Но это же несправедливо!

Гарольд смотрел вдаль.

— Надо отыскать для него этих пятерых принцев, — сказала я твёрдо. — Хоть из-под земли.

Гарольд вздохнул:

— Если бы это было так просто…

Лес расступился. Караван вышел на высокий берег; море лежало далеко внизу. Террасами спускались вниз зелёные луга, а справа и слева горели в закатном солнце верхушки гор.

Трубач вдруг заиграл незнакомую мелодию, такую пронзительную и радостную, что у меня каждый волосок поднялся дыбом.

— Что он играет?

— Прибытие, — хрипло сказал Гарольд. — Он играет прибытие Королевства — и конец пути.

Замок менялся каждую секунду. Вот он совсем игрушечный, будто шоколадный, с тоненькими башенками, с кружевными решётками; вот он на глазах огрубел, посуровел и превратился в крепость — твердыню с неприступными стенами, с глазами-бойницами. Вот он сделался белым как снег и праздничным; вот его стены приобрели розовато-кирпичный оттенок, а башни потолстели, как бочки. Вот он снова начал изменяться: струился в воздухе, перетекал сам в себя, пока не сделался естественной частью пейзажа. На фоне далёких скал, в компании с высокими соснами, в дружбе с лугами и морем — казалось, он вырос здесь сам по себе, именно такой, как захотелось природе, и если его не будет — мир вокруг обеднеет…