Карфаген и Пунический мир - Эди Дриди

Скульптурное изображение богини с младенцем

В результате этих исследований было установлено, что карфагенские женщины пользовались некоторой свободой, потому что они могли от себя лично осуществлять жертвоприношения. И те же самые надписи свидетельствуют о том, что женщины, каково бы ни было их происхождение, высокое или низкое, никогда не упускали возможности указать своих предков по восходящей линии. Кроме дочерей и жен рáбов и суффетов, встречались женщины из семей ремесленников (врачей, поваров, плотников, столяров, парфюмеров и т.д.), вольноотпущенников и даже рабов. А. Ферджави отметил, что в противоположность эпитафиям, в которых покойницы идентифицируются по отношению к их мужьям и отцам, в надписях, составленных женщинами на вотивных стелах, указывалась исключительно их собственная генеалогия, имена и предки со стороны супруга встречались крайне редко. Эта характерная особенность породила несколько гипотез, некоторые из них были основаны на предположении, что эти посвящения были составлены по случаю принесения в жертву ребенка. Итак, если согласиться с той точкой зрения, что тофет был предназначен для захоронения останков детей, умерших до достижения взрослого возраста, что подтверждается археологическими данными и эпиграфикой, то тогда можно допустить, что мужчины, составлявшие посвящения, были отцами умерших детей и осуществляли ритуал от имени семьи и что посвящение составлялось женщиной только в том случае, если муж отсутствовал или скончался.

Но что бы мы ни думали по этому поводу, факт остается фактом: карфагенские женщины имели право осуществлять и осуществляли религиозные ритуалы в общественных местах, что свидетельствует о том, что они пользовались некоторой степенью свободы. И отдельные эпиграфические данные только укрепляют нас в этом мнении. Среди вотивных стел, многие из которых были воздвигнуты женщинами, в посвящениях указывались лишь предки по женской линии. Полагают, что этот феномен может быть связан со священной проституцией, но это верно не во всех случаях.

Пуническая женская статуэтка

Судя по редким надписям, упоминающим профессии или функции, которые могли исполнять женщины, можно сказать, что сфера приложения их сил было достаточно широкой. Кроме того что они могли быть служанками, то есть выполнять самые разные обязанности (простой служанки, кормилицы, кухарки и т.д.), карфагенские женщины были заняты и в религиозной сфере, их обязанности простирались от «служанки божества» до руководства жреческими коллегиями («верховная жрица», возглавлявшая не только жриц, но иногда и жрецов, если только это последнее утверждение не обусловлено ошибкой переписчика), не говоря уж о том, что среди них было большое количество обычных жриц. В одной достойной упоминания надписи говорится о некой Шибуле, которая была «городской торговкой». Этот род занятий, вне всякого сомнения, считался престижным в карфагенском обществе, если уж о нем решили сообщить в эпитафии, составленной по случаю кончины этой уважаемой дамы.

Следует признать, что о браке нам почти ничего не известно. Мы даже не можем однозначно ответить на вопрос, были ли карфагеняне моногамны или полигамны. Действительно, во многих карфагенских захоронениях были обнаружены моногамные супружеские четы, хотя как обстояло дело внутри семейных кланов, тем более что в одной эпитафии на погребальной урне содержится упоминание о случае двоеженства, мы не можем сказать. Как нам кажется, супругам карфагенских мужчин не было свойственно держаться в тени своих мужей и жить исключительно интересами семьи, о чем, в частности, свидетельствует их стремление сообщать их собственную генеалогию на вотивных стелах. Благодаря целой серии надписей из тофета нам стало известно, что смешанные браки были широко распространенным явлением в Карфагене. Проанализировав 767 из них, А. Ферджави пришел к выводу, что в 50 надписях упоминаются иностранки или родившиеся от смешанных браков. Этот феномен подтверждается и литературными источниками, в которых упоминаются множество случаев заключения смешанных браков, которые, как нам кажется, были продиктованы политическими соображениями.

В Карфагене, как и в остальном пуническом мире, женщина была инструментом, поставленным на службу амбициозных устремлений ее родителей. Так произошло с Софонисбой, которая сначала была обещана Массиниссе, а затем, преследуя дипломатические цели, вышла замуж за его соперника Сифакса, после чего опять вернулась к Массиниссе, когда тот одержал победу над ее мужем.

Беглое знакомство с античными литературными источниками может навести на мысль, что карфагеняне не испытывали никаких чувств к своим детям. Но ничего подобного не происходило. Даже судя по тем немногим материальным свидетельствам, которыми мы располагаем, мы можем сказать, что карфагенское общество, наряду с другими средиземноморскими обществами, проявляло по меньшей мере внимание и заботу по отношению к своим новорожденным детям. И само существование тофета говорит о том, что они наделялись отдельным статусом в Карфагене. А исповедание культа куротрофных божеств (то есть кормящих грудью), таких, как Деметра или Тиннит, и обнаружение в захоронениях рожков для младенцев и игрушек свидетельствуют о неослабном внимании, уделяемом детям, их благополучию, образованию и т.д.

Сложно говорить о сексуальной морали карфагенян, поскольку, за исключением священной проституции, относящейся скорее к религиозной сфере, о ней практически не упоминается ни в иконографических, ни в эпиграфических, ни в классических литературных источниках. И можно ли в таком случае доверять Корнелию Непоту, моралисту, жившему в I веке, утверждавшему, что в Карфагене существовала должность praefectus morum, на которого была возложена обязанность следить за нравами населения и пресекать случаи гомосексуализма (Гамилькар. III, 2)? Скорее всего, что нет. Но совершенно бесспорно, что отказ от этой тематики в иконографии и эпиграфике был обусловлен запретами, окружавшими сексуальную жизнь в карфагенском обществе. Ограничение проституции и гомосексуализма религиозными рамками объясняется стремлением направить в нужное русло сексуальные практики, считающиеся, видимо, отклонением от норм. Хотя нам кажется вполне очевидным, в частности, для эллинистического периода, что, несмотря на табу, в Карфагене существовали различные типы сексуальности. И об этом свидетельствует посвящение одной музыкантши, играющей на цитре, которая была, по словам знаменитого филолога Ж.-Ж. Феврие, «не слишком строгого нрава».

Изучение костных останков, обнаруженных в слоях разрушения города, свидетельствует о том, что население Карфагена было скорее молодым, активным и здоровым. В то же время отмечалось наличие таких заболеваний, как артрозы, анемии и главным образом случаи недостаточного питания, что может показаться вполне естественным после трех лет осады римлянами города, когда все эти люди оказались лишенными самого необходимого. В целом можно сказать, что в Карфагене встречались широко распространенные патологии, начиная от заболеваний зубов до пороков развития, включая бесплодие. Детская смертность была также очень высокой. Наконец, эпидемии, быстро распространявшиеся не только в армии, участвующей в военных действиях, но и в городах, причиняли огромные опустошения. Диодор Сицилийский (XV, 84) упоминает о молниеносных эпидемиях, которые истребили население Карфагена в 379 и в 196 годах до н.э. Он сообщает также, что когда Дионисий атаковал Мотию в 398 году, в Африке разразилась эпидемия (Диодор Сицилийский. XIV, 45).