Клиника. Анатомия жизни - Артур Хейли

Джон Александер слушал Коулмена не менее заинтересованно, чем Элизабет.

— Вы будете заниматься в клинике наукой? — с искренним любопытством спросил он.

— Надеюсь, что да.

— И чем?

Коулмен заколебался. Прежде он никогда ни с кем об этом не говорил. Хотя сегодня он и без того сказал очень много; какая разница, если скажет еще что-то.

— Меня интересуют липомы, доброкачественные опухоли жировой ткани. Мы о них очень мало знаем, — оживился Коулмен. Заговорив о своем любимом предмете, он отбросил привычную холодность и сдержанность. — Бывают случаи, когда люди умирают голодной смертью, но при этом в их организме прекрасно живут опухоли. Я надеюсь… — Посмотрев на Элизабет, он внезапно замолчал и спросил: — Миссис Александер, что с вами?

Элизабет, с трудом хватая ртом воздух, судорожно прижала ладони к лицу. Потом она опустила руки и тряхнула головой, словно стремясь избавиться от какого-то наваждения.

— Элизабет, что случилось? — Александер вскочил со стула и кинулся к жене.

— Все… все хорошо. — Элизабет жестом отправила мужа на место. Она закрыла, потом снова открыла глаза. — Мне просто на какой-то миг стало больно. Сначала появилась боль, потом — головокружение. Но сейчас все прошло.

Она сделала глоток воды. Да, теперь и в самом деле все прошло. Да, боль была сильной, она вонзилась в тело тысячами раскаленных игл туда, где шевелился в ее чреве ребенок, а потом в голове возникла странная легкость и зал столовой закружился вокруг Элизабет.

— Это случалось с вами раньше? — спросил Коулмен.

Элизабет отрицательно покачала головой:

— Нет.

— Тыуверена, дорогая? — встревоженно спросил Джон.

Элизабет взяла мужа за руку:

— Перестань волноваться. Для родов слишком рано.

— Все равно, — посерьезнев, сказал Коулмен. — Я предлагаю вам позвонить доктору и рассказать ему, что произошло. Может быть, он захочет вас осмотреть.

— Я позвоню. — Она бросила на Коулмена теплый взгляд. — Обещаю.

В тот момент Элизабет действительно решила позвонить врачу. Но потом, выйдя из клиники, ей показалось глупостью беспокоить доктора Дорнбергера из-за единичного приступа боли, которая пришла и ушла очень быстро. Если это повторится, она, конечно, позвонит, но не сейчас. Элизабет решила подождать.

— Вы что-нибудь узнали?

Сидевшая в кресле-каталке Вивьен умоляюще посмотрела на вошедшую в палату Люси Грейнджер. Прошло четыре дня после биопсии и три дня после того, как Пирсон отправил стекла в Нью-Йорк и Бостон.

Люси покачала головой.

— Я скажу тебе, Вивьен, сразу, как только узнаю.

— Когда, когда же вы будете знать это точно?

— Может быть, уже сегодня, — буднично ответила Люси. Ей не хотелось показывать Вивьен, что и она встревожена долгим ожиданием. Вчера вечером она разговаривала с Джо Пирсоном; он сказал, что если к полудню не получит ответов по телеграфу, то сам позвонит консультантам и поторопит их. Ожидание было тягостным для всех, в том числе и для родителей Вивьен — они вчера прилетели в Берлингтон из Орегоны.

Люси сняла повязку с колена девушки. Заживление раны шло нормально. Снова перевязав ее, Люси сказала:

— Я понимаю, что тебе трудно ждать, но ты постарайся думать о чем-нибудь другом.

Девушка грустно улыбнулась:

— Это нелегко.

Люси, уже стоявшая в дверях, сказала:

— Тебе поможет один гость. Сегодня у тебя ранний посетитель. — Она открыла дверь и сделала приглашающий жест рукой.

В проеме возникла фигура Майка Седдонса в белой хирургической форме.

— Я вырвался на целых десять минут. Они твои. — Он подошел к Вивьен и поцеловал ее. Она зажмурила глаза и тесно прижалась к Майку. Он нежно провел ладонью по волосам Вивьен и ласково прошептал ей на ухо: — Наверное, это очень тяжело — просто сидеть и ждать?

— О, Майк, если бы я только знала, что меня ждет! Думаю, я бы так не переживала. Это так мучительно — неизвестность.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза.

— Вивьен, дорогая моя Вивьен, как бы мне хотелось хоть что-то для тебя сделать!

— Ты и так много для меня сделал. — Вивьен уже улыбалась. — Хотя бы тем, что ты есть и что ты здесь. Я не знаю, что бы делала без… — Она замолчала, потому что Майк протянул руку и прижал палец к ее губам.

— Не говори так! Я должен был появиться, так было предопределено космическими силами. — Он широко улыбнулся. Он один знал, какая гнетущая пустота прячется за этой его улыбкой. Как и Люси Грейнджер, он прекрасно понимал, почему так долго нет ответа из отделения патологической анатомии.

На этот раз Майку удалось по-настоящему рассмешить Вивьен.

— Ерунда! Если бы я тогда не пришла на вскрытие и если бы тебе на глаза попалась другая студентка…

— Ох, ох! — тряхнул он головой. — Это тебе так кажется. А на самом деле с тех пор, как наши далекие предки, почесывая подмышки, спрыгнули с деревьев, наши с тобой гены стремились друг к другу сквозь пыльные пески времени, жизни и судьбы. — Он говорил первое, что приходило ему в голову, и только для того, чтобы что-то говорить, но это действовало!

— Майк, какую великолепную чушь ты несешь! Как я тебя люблю!

— Очень хорошо тебя понимаю. — Он слегка коснулся губами ее губ. — Думаю, что твоей маме я тоже понравился.

Вивьен слегка отстранилась.

— Вот видишь, как много ты для меня делаешь! Мне сразу надо было тебя спросить. После того как вы вчера ушли, все было нормально?

— А как же иначе? Я поехал с ними в отель. Мы сели за стол и немного поговорили. Мама была немногословна, но папа очень внимательно ко мне присматривался и, наверное, думал: «Что это за тип собрался жениться на моей прекрасной дочери?»

— Я сегодня расскажу ему, что ты за тип, — пригрозила Вивьен.

— И что ты скажешь?

— Ну, не знаю. — Она протянула руки, взяла Майка за уши и принялась разглядывать, поворачивая его голову то вправо, то влево. — Возможно, я скажу: «У него самые прекрасные в мире нечесаные рыжие волосы, очень приятные и мягкие на ощупь». — Она зарылась пальцами в его буйную шевелюру.

— Да, это здорово мне поможет. Какая свадьба без рыжих волос! Что еще?

— Я скажу: «Конечно, он далеко не красавец, но у него золотое сердце и он станет блестящим хирургом».

Седдонс притворно нахмурился:

— Нельзя ли добавить: «уникальным и блистательным»?

— Я скажу, если…

— Если что?

— Если ты меня поцелуешь.