Викинг. Бог возмездия - Джайлс Кристиан

Хагберт снова нанес удар, Сигурд выставил щит так, что удар прошел по касательной вниз и влево от его противника, и Сигурд мог бы получить возможность нанести контрудар, – если б Хагберт не был опытным бойцом, что уже не вызывало сомнений. Он успел поймать удар на щит, и они снова разошлись, тяжело дыша и сильно вспотев.

– Я думал, ты лучше, – сказал Сигурд. – Но теперь понимаю, почему Хромой не выпустил тебя против раба. Ты что-то вроде последыша.

Он попытался поразить Хагберта в плечо, но тот выставил щит; они обменялись несколькими ударами, и во все стороны полетели щепки липы, из которой были сделаны щиты.

Когда они снова отошли на несколько шагов друг от друга, Сигурд почувствовал, что стал хуже видеть; перед глазами появились черные точки, подобные теням птиц, пролетающих над поверхностью пруда, по которой гуляет ветер. Он понял, что у него еще недостаточно сил для такой схватки, однако не мог допустить, чтобы кто-то это увидел. Юноша сделал низкий выпад, нацелившись на ногу Хагберта, но промахнулся. Противник воспользовался этим и с силой ударил рукоятью меча Сигурда по голове, наполнив ее ослепительными вспышками.

Он услышал рев толпы и почувствовал, как двигаются его ноги, словно обретшие самостоятельность.

– Держись, только не падай, Харальдарсон, – услышал он чей-то голос. Улаф.

Спотыкаясь, Сигурд отступил, чтобы оказаться вне досягаемости Хагберта, и умудрился не упасть, но не успел прийти в себя, когда его противник снова пошел в наступление, и меч с грохотом опустился на щит, вернув Сигурда в настоящее, как бывает с тем, кто тонет и кого вытаскивают из воды.

Сигурд прижал щит к плечу и с силой ударил им своего противника, который покачнулся и плюхнулся на землю, что вызвало новые крики и смех. Хагберт отчаянно покраснел и поднялся на ноги. Сигурд стер рукой пот с глаз, пытаясь сморгнуть черные точки, заполнившие его мир.

– В чем дело, Хагберт? – крикнул он. – Ты устал? Похоже, ты старше, чем кажешься.

Он ухмыльнулся противнику и расставил в стороны руки с мечом и щитом, приглашая того пойти в атаку.

Второго приглашения Хагберту не потребовалось. Он бросился вперед, запели мечи, и эхо их голосов окутало Камень Плача. Зрители, собравшиеся на холме, пришли сюда именно за этим; они наслаждались зрелищем, как изголодавшийся человек – куском хлеба; они визжали, кричали и неистовствовали после каждого удара. Клинки грохотали, соприкасаясь с деревом щитов, звенели, отскакивая от железных умбонов. Внезапно Сигурд подпрыгнул и вонзил меч в правое плечо своего противника, но кожаные доспехи остановили клинок, Хагберт взревел от боли и врезался своим щитом в щит Сигурда, заставив его отступить.

– Ты – мертвец, Хагберт, – сказал Сигурд и кивком показал на Камень Плача, около которого сидел и наблюдал за ними черноволосый раб с лицом, перепачканным кровью убитых им воинов. – Думаешь, твоя жена поставит камень в твою честь? – Он издевательски ухмыльнулся. – Что-то я сомневаюсь. Она утешится с первым, кто встретится ей на пути.

– Попридержи язык, щенок! – прорычал Хагберт, и Сигурд громко рассмеялся в ответ.

Он учился владеть мечом, щитом и копьем с того самого дня, как стал достаточно сильным, чтобы поднять их, но еще он знал, что слова тоже могут стать оружием и вывести человека из равновесия. Удачно выбранное оскорбление лишает воина уверенности и влияет на мастерство бойца, как копье, пробивающее щит. Оно может заставить его совершить какую-нибудь глупость. Однако с Хагбертом этот номер не прошел. Все получилось как раз наоборот, потому что он участвовал в слишком большом количестве схваток, чтобы попасться в подобную ловушку. Более того, такие разговоры делали людей вроде него осторожнее.

Сигурд как раз на это и рассчитывал. Хагберт больше не станет предпринимать стремительных атак, не угодит в силки, расставленные для него щенком, а будет наступать медленно. Его щит прикрывал тело, глаза внимательно следили за врагом, руку с мечом он держал совсем рядом с туловищем и щитом, будто предлагал ее в качестве мишени.

И Сигурд позволил ему приблизиться.

Он ждал; сердце отчаянно колотилось у него в груди, мышцы рук и ног стали напряженными и тугими, словно корабельные узлы. Он знал, что у него будет всего один шанс. Толпа и его друзья что-то кричали, но их голоса слились в плеск волн, ударяющих в скалы, и бормотание крови в его собственных ушах.

Ну же, давай, иди сюда. Пора заканчивать.

Когда между ними остался всего один шаг, Сигурд неожиданно выбросил вперед левую ногу и ударил наголенником в нижний край щита Хагберта. Щит взлетел вверх и врезался противнику в челюсть. Голова его дернулась назад, послышался громкий треск кости.

Рот Хагберта наполнился кровью, она потекла ему на бороду и вниз, на жесткую кожаную кольчугу, прикрывавшую грудь. Он пошатнулся и начал отступать, стараясь оказаться как можно дальше от Сигурда.

– Ты сдаешься? – спросил Сигурд, хотя понимал, что ждать ответа не стоит: челюсть Хагберта разлетелась на мелкие куски, точно плохо выкованный меч, и ему не суждено было снова говорить.

Однако его ответ не вызвал ни у кого сомнений. Хагберт тряхнул головой – во все стороны полетели брызги крови – а потом ударил рукоятью меча по щиту, и Сигурд испытал восхищение его мужеством и храбростью.

– Я уже говорил, что ты мертвец, – сказал он, сделав шаг вперед.

В следующее мгновение Сигурд замахнулся мечом, призвав на помощь всю свою силу, и разрубил щит Хагберта пополам, прихватив еще и руку. Легкий ветерок унес стон и крик боли, когда воин Хромого выронил меч и, вцепившись в окровавленный обрубок, рухнул на колени; глаза у него были широко раскрыты, бороду покрывала алая пена.

Сигурд наклонился и поднял меч Хагберта, потом оторвал его правую руку от обрубка левой, за который она цеплялась, крепко сжал скользкими от крови пальцами рукоять меча, не давая Хагберту ее выпустить, и сказал:

– Когда увидишь моего отца ярла Харальда, пирующего с асами в чертогах Одина, скажи ему, что я не присоединюсь к нему и моим братьям до тех пор, пока моя сестра не будет в безопасности и я не отомщу за него. – Хагберт умирал, и Сигурд видел, как свет жизни гаснет в его глазах, точно затухающий фитилек лампы. – Ты меня слышал, Хагберт? – крикнул он. – Скажи моему отцу, что я отомщу за него.

Воин с трудом кивнул, и вокруг Камня Плача воцарилась мертвая тишина. Продолжая сжимать руку Хагберта на рукояти меча, Сигурд прижал острие своего клинка ниже ключицы и, вложив весь свой вес, вогнал в сердце Хагберта. Тот вскрикнул, содрогнулся и умер, а Сигурд выпрямился и вытащил клинок, отметив про себя, что на нем появились темные сгустки крови. Затем повернулся к Гуторму и толпе зрителей, собравшихся вокруг украшенного рунами камня.

– Кто-нибудь еще хочет со мной сразиться? – прорычал он, стараясь разглядеть лица за темными пятнами, мешавшими ему видеть их как следует.

Никто не вышел вперед, и Сигурд обрадовался – он уже не сомневался, что вот-вот упадет на землю лицом вниз. В следующее мгновение почувствовал, как кто-то обхватил его за плечи, прислонился к огромному телу, точно к надежному стволу дерева, и они вместе пошли прочь от Камня Плача – и юноши с глазами волка, который наблюдал за ними.